Истинные боги

Старинов Михаил Евгеньевич

– Бросай оружие, – скомандовал он.

Широкоугольник полетел на пол. Рукав куртки задрался и Хар увидел на запястье тонкий серебряный браслет, сверкающий крохотными огоньками.

– Какие люди, – протянул сержант. – Этот дурак скорее всего не опасен. А вот этого, – он указал стволом на Хара, – держи на прицеле. Успел прикончить несколько человек, а когда сбежал со станции, мало того, что покалечил охрану. Так еще и вывел из строя бортовой ракетный комплекс. Стреляй при малейшем движении, кто знает, что он еще выкинет.

Два ствола уставились на Хара, но

он уже ничего не слышал. Браслет. Это был автокомм Светлого. Единственный автокомм в Конторе, выполненный в виде браслета. Прибор работал напрямую с биотоками владельца и снять его можно было только с мертвого тела. Светлый. Роберт Малковский. Так вот кто этот негодяй!

Время послушно замедлилось, глаза затмила серая пелена, а справа внизу возникло небольшое табло, на котором медленно стали сменять друг друга десятые доли секунды. Хар взлетел с места и перевернувшись в воздухе, выхватил из ножен ближайшего военного висевший на поясе десантный тесак. Откат в сторону, перекат. Первая очередь проходит рядом. Ноги еще не коснулись пола, а рука уже выстрелила вперед, вонзая лезвие в тело. Две очереди прошипели одновременно, задев Хара, но нож уже распорол грудь и довершил начатое, последним взмахом перерезав горло.

4

Генерал размашисто сел и осторожно положил на стол кристалл в нестандартной, блокирующей упаковке.

– Сидит в приемной. Надулся, как сыч, – он довольно потер руки и коротко рассмеялся. Голос у него был слегка хрипловатый и чуть более мужественный, чем требовалось. – Привык, что всегда выигрывает! То-то он сейчас такой кислый.

Советник прервал его нетерпеливым движением руки.

– Ближе к делу, генерал.

– Простите. Отчет перед вами, – он с довольным видом придвинул кристалл поближе к собеседнику. – Я решил доставить лично, могут возникнуть вопросы.

Советник слегка улыбнулся. Генерал явно напрашивался на похвалу. Как и все вояки, он был в меру тщеславен и любил, когда штатские отмечали успехи его ведомства.

– Думаю, этого не потребуется. Но раз вы здесь, изложите короткое резюме.

– Победа, – генерал внушительно откашлялся. – Полная. В спланированной и осуществленной штабом, не побоюсь этого слова, уникальной военной операции, достигнуты практически все цели. Даже удивительно, обычно так не бывает. Я коротко перечислю. Флот успешно разделил противоборствующие стороны. С планеты эвакуирован лагерь. Захвачен предатель, за которым мы давно охотились, плюс несколько новых негодяев. Потерь среди наших нет.

– Как вы это объясняете? – улыбка Советника стала более явственной.

– Тщательным планированием и отличным исполнением, разумеется. Впрочем, нельзя отрицать и простого везения.

– Отлично. Очень рад, генерал. Я вызову вас для более подробного доклада скорее всего завтра с утра, сразу после разговора с Председателем. А пока передайте всем участникам операции мою устную благодарность.

Генерал коротко кивнул и быстро вышел, успев в приемной кинуть пронзительный взгляд на терпеливо сидевшего там низенького и кругленького человека.

Советник сам

выглянул в приоткрытую дверь и резко взмахнув рукой, остановил поднимающегося секретаря. Он сделал широкий приглашающий жест. Толстяк встал и прошел в кабинет, где сел в ближайшее к столу кресло.

– Я давно жду вас, – с широкой улыбкой произнес Советник, плотно закрыв дверь. – Разрешите от всей души поздравить вас с поразительным успехом и передать личную благодарность Председателя. Он обязательно примет вас лично, как только освободится.

– Спасибо.

– Что удивительно, довольны оказались не только мы. Довольны многие. Даже генерал… Он ужасно рад, что зацепил своего бывшего. Правда совершенно искренне полагает, что все происшедшее – заслуга исключительно его ведомства.

Он негромко засмеялся, приглашая собеседника оценить шутку.

– Бог с ним, – махнул рукой толстяк. Лицо его оставалось по-прежнему напряженным, а глаза были полуприкрыты, он не смотрел на собеседника. – Меня гораздо больше интересует мой человек.

– Все в порядке. Готовьте надежного посланника. У него будут полномочия Генерального Инспектора Совета и он… доставит все сюда. Такое нельзя доверить постороннему лицу.

Выражение на лице толстяка не изменилось.

– Боюсь, мы не совсем правильно поняли друг друга, – тихо сказал он.

– Сожалею, мой друг, – собеседник стер улыбку и виновато развел руками. Теперь его лицо приняло сочувствующее выражение. – Помните, я говорил вам, что ему ничего не светит. Как в воду глядел.

Он добавил сочувствия в голосе и после некоторого молчания прибавил:

– Искренне жаль, что так получилось. Очень жаль. Но изменить ничего нельзя. К сожалению, связи нет и в ближайшее время не будет.

Толстяк приподнял голову и впервые посмотрел прямо в глаза собеседника. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, пока второй, чуть покраснев, не отвел взгляда.

– Ну что же, – негромко сказал толстяк, вновь опуская глаза. – На нет и суда нет. Но для окончательного завершения операции мне необходим приказ.

– Он у вас есть, – мягко напомнил Советник.

– Боюсь, вы опять не совсем правильно поняли мои слова. Официально оформленный приказ.

– Официальный? – изумленно переспросил Советник. – Вы это серьезно? И вы готовы его выполнить?

– Разумеется, – холодно ответил толстяк. – Я пока еще на службе. Разумеется, после окончания я предполагаю немедленно вручить Председателю прошение о своей отставке.

На этот раз Советник промолчал.

– Или живым я тоже представляю опасность для нашего правительства? – равнодушно бросил толстяк, внимательно разглядывая что-то одному ему ведомое на широком красивом столе.

– Зачем вы так, – тихо сказал Советник. – Я думал, мы понимаем друг друга…

– Приказ, – жестко повторил толстяк.

Наступило молчание.

– Вы же знаете, что такого приказа у вас никогда не будет, – наконец с трудом выговорил Советник.

– Не будет приказа, не будет и его исполнения, – сказал толстяк, вздохнул и сделал движение, собираясь встать.