Истинные боги

Старинов Михаил Евгеньевич

К счастью для нас, от тебя это не зависит. Так что не все ли равно, хотел по инерции произнести Советник, но вовремя проглотил не сказанные, но очень опасные слова.

– Подождите, – он поднялся сам и начал расхаживать по кабинету. – Поймите, – наконец торопливо произнес он. – Это совсем не моя инициатива. Все делается с молчаливого согласия всего правительства. Положение чрезвычайно щекотливое! Мы просто не можем идти на такой риск. А вдруг он заговорит?

– Он будет судим, приговорен к смерти и казнен, – спокойно ответил толстяк. – С максимальной гласностью. Но мой человек должен жить! И он не заговорит. Никогда.

Советник

опять заметался по кабинету.

– Конечно, он же не такой, как все. Он особенный, – наконец саркастически, еле слышно вымолвил он.

Но толстяк опять его услышал и второй раз поднял голову. На это раз его собеседник не покраснел, а побледнел. В кабинете наступила мертвая тишина.

– Представьте себе, да, – сказал наконец толстяк. Это короткое слово он как-будто выплюнул. – Хотя я понимаю, как вам трудно, даже невозможно представить себе что-либо подобное. Честь имею.

Он резко встал и пошел к двери. Советник остался стоять посредине своего кабинета, не делая больше никаких попыток его остановить.

5

В медотсеке Хар пробыл недолго. Раны были серьезные, но молчаливые медики явно выполняли чей-то приказ. Наскоро подлатав, они отдали его на растерзание. На этот раз, наручники одели не только на руки, но и на ноги. И привели его в другую комнату и совсем к другим людям.

Двое рослых охранников бесцеремонно положили его на широкий стол, стоящий посередине каюты и принялись методично опутывать ремнями и щелкать зажимами. А третий, пониже ростом, поставил на стоящий рядом столик большую, объемистую сумку и начал сосредоточенно в ней копаться.

– Зачем это? – попытался спросить Хар.

– Приказ. Тебя велено допросить прямо сейчас, не дожидаясь прибытия на базу. Что-то там есть, очень важное, в твоей дурацкой башке.

– Да я уже все рассказывал и не один раз.

Хар старался говорить веско и убедительно.

– Правильно, парень, – ответил тот, не оборачиваясь и продолжая возиться в своей сумке. – Конечно, ты уже все рассказывал. Ничего страшного, расскажешь еще разочек. Ты столько всего успел натворить. А мы запишем и проанализируем, на здешнем компе. А потом спросим еще раз. И еще. Только спрашивать тебя каждый раз будут все серьезнее и серьезнее.

Он начал распаковывать хорошо знакомый Хару стандартный полевой набор, аккуратно раскладывая его на столе. Хар поморщился.

– Это же бессмысленно, вы не узнаете ничего нового.

– Не спеши, парень, не спеши. И не такие раскалывались. Ты у нас еще совсем зеленый. Самое интересное у тебя впереди.

Ну вот и влип, невесело резюмировал Хар. Так глупо. Он безнадежно напряг руки. Нет, на этот раз освободиться не удастся. Конечно, больше того, что знает Пол, они из него все равно не выжмут. Это исключено, для этого необходимо совсем другое оборудование. И существует оно в считанных количествах экземпляров. Дело в другом. За эти месяцы его уже столько раз накачивали всякой дрянью, что шансы загнуться от аллергического шока велики, как никогда. А если не лукавить с самим собой, то они практически стопроцентные. Организм, к сожалению, не железный. Он просто не выдержит – и в результате, после недолгой агонии, Пол отбросит копыта. Хотелось бы думать, что это глупая случайность, но Хар был слишком опытен, чтобы поверить в такое.

Эти самоуверенные идиоты потом будут долго писать покаянные рапорта

и клясться суровой следственной комиссии, что они все делали правильно и просто исполняли приказ. Что в принципе так и есть. И что это совсем не их личная инициатива, что тоже правда. И в результате крупно получат по шапке, только вот ему от этого легче уже не станет. По идее, на заключительном этапе операции должен был вмешаться Колобок и выдернуть его отсюда. Но все пошло наперекосяк, к тому же с Метрополией наверняка нет связи… Или Колобок темнил с самого начала?

Хар постарался как можно точнее припомнить интонационный настрой последнего разговора. Колобок тогда лично пришел его проводить. Подобное случалось довольно редко и если подумать, говорило о многом. Тогда Хар мельком подумал, что шеф просто не рассчитывает увидеть его еще раз и на всякий случай решил попрощаться.

Хар тогда еще спросил о запасных вариантах, у Колобка всегда оставалось что-то за пазухой. На кого мне выйти в отчаянном положении, спросил Хар. На кого можно будет опереться в самом крайнем случае? Ни на кого, угрюмо ответил Колобок, не глядя на него. Готовь отходы сам. Там будешь только ты один. Операция слишком высокого уровня секретности, чтобы нам позволили расширить число участников.

Теперь, заново прокручивая в памяти этот разговор, Хар понял его смысл несколько по-другому. Его наверняка подставили. С самого начала. С молчаливого согласия Колобка или без оного. Его возвращение не планировалось. А он, по легкомыслию, нарушил план операции. Тем, что вопреки всем прогнозам остался жив. И теперь они просто исправляют ошибку. Что же, многие наверху вздохнут свободно, когда до них дойдет, что не осталось в живых ключевого участника операции. А посылать на верную смерть целую группу – слишком большая роскошь, специалистов следует жалеть. Одного дурака для этого вполне достаточно.

Хар вздохнул. Не хотелось напоследок плохо думать о шефе, обычно он не подводил. Наверное, на Колобка здорово надавили, подумал Хар. Настолько сильно, что он дрогнул и не сумел ничего сделать. В голове почему-то всплыл шуточный разговор, в самом начале операции. Нет, он по-прежнему не готов отдать жизнь за транспортную сеть. А вот за друзей… Все-таки он успел на этот раз сделать довольно много. Он нашел друзей, хороших друзей. Настоящих. И выполнил задание, несмотря ни на что. И даже сделал то, о чем никогда не думал. Нежданно-негаданно нашел свою любовь и смог защитить ее. В том, что она сейчас в безопасности, есть и его небольшая заслуга. А вот то, что при всем этом он остался жив, это перебор. А боги не любят перебора…

– Давай парень. Расслабься и начинай петь.

Возившийся наконец закончил свою мрачную возню и повернулся к Хару.

6

– Погодите, – оцепенение Советника наконец прошло и он бросился вдогонку за толстяком. – Да подождите же!

Он нагнал его у самого выхода. Советник тяжело дышал, его лицо было влажным от пота, как будто он пробежал целую милю.

– Я… я передумал. Вероятно, правы все-таки вы. Вернемся в кабинет, вас соединят прямо от меня.

Он отдал короткий приказ и его личный правительственный комм на столе внезапно ожил. Экран однако остался темным. Толстяк быстро проговорил что-то, тихо и невнятно, выслушал ответ, кивнул своему невидимому собеседнику и только после этого обратил взгляд на владельца кабинета.