Исток

де Ангелис Девид

— Мне надо идти. Ты поймешь. Должна понять. Я не могу больше плыть по течению!

— Я понимаю, — сказала она с грустью. — Я все понимаю. Это ты слепой, а не они. Все ищешь какую-то неуловимую истину. Но это опасно. Я чувствую, что опасно. Ты не хочешь рассказывать свои истории и не даешь никаких вразумительных объяснений. Людям это не нравится. Неужели ты не понимаешь, Декен? Твои истории и истории других сновидцев — это их сны. Нашисны. Твои слова — для нас это единственный способ заглянуть в иную реальность, увидеть себя такими, какими

мы, может быть, станем. Пусть еще очень не скоро, но все же… Ты даешь нам надежду, что когда-нибудь мы разгадаем загадку жизни.

— Ты говоришь о загадке жизни, но ты посмотри на творения Сказителей. Это все маскарад. Банальное развлекательное мероприятие, которое мы выдаем за великую мудрость.

Но она не сдавалась:

— Понимаешь, мы есть, но нас как бы и нет. В твоих историях мы ищем свой подлинный образ, свое потерянное «я». Мы отрезаны от мира снов и пытаемся собрать себя по крупицам. Себя, какими мы были бы в сновидениях. Твои истории дают нам возможность соприкоснуться с потерянным волшебством, которым когда-то владели все люди. И может быть, через эти соприкосновения мы все-таки исцелимся.

Она добавила, глядя в сторону:

— Ты не можешь уйти. Тебе никто не позволит уйти и тем самым подвернуть риску всю работу Сказителей. Слишком многое поставлено на карту.

— Меня никто не остановит, — сказал он.

Она упорно смотрела в пол.

Он подошел к ней вплотную.

— Я не знаю, что со мной происходит, — сказал он, глядя ей прямо в глаза. — Сказители считают, что я опасен, но ты уж сама решай, кто я: Демон или Целитель.

Он наклонился и поцеловал ее в шею.

Она закрыла глаза и прошептала:

— Демон.

Он хотел отстраниться, но она обхватила его обеими руками и притянула к себе.

— Целитель, — быстро проговорила она. — На этот раз…

Она все же его отпустила, уже потом. И сказала, не открывая глаз:

— Ты уйдешь, мой Сновидец. Тебя уже нет.

— Меня нет, — сказал он…

3

Идеальный Круг, словно вытравленный в темноте, — обугленная земля в давно позабытом краю. Внутри Круга действует странная, пограничная геометрия, где материальные вещи не подчиняются законам материи. Из центра расходятся линии, похожие на разломы. Неразборчивые письмена — как проекции воплей ударного хаоса. Таинственные знаки — тревожные, излучающие неведомую опасность — искрятся под тусклым солнцем, зависшим у самого горизонта.

Сновидец, Сплетающий Сны, встал на самой границе Круга, борясь с искушением посмотреть вниз и потеряться в его запредельных узорах. Его поиски близились к завершению. Собственно, поиск уже завершен. Но здесь, на этой границе, было что-то такое… не поддающееся осмыслению… что-то, что остановило его перед самым последним, решительным шагом.

Стало быть, это правда,сказал он себе, стало быть, это правда.

Он

чувствовал, что за ним наблюдают какие-то скрытые силы. Чьи-то невидимые руки хватали его за одежду. Ему было страшно, по-настоящему страшно. Страх шелестел в каждой клеточке тела. Если поддаться манящему зову Круга, ты уже навсегда будешь потерян для мира, которому так отчаянно необходимы твои истории. В это мгновение весь мир, казалось, прильнул к нему. Как будто мир его любит и не хочет отпускать.

Но его не легко обмануть. Потому что он знает.

Он жил в странном и сложном мире. В мире без сновидений.

Поначалу почти никто и не заметил, что снов не стало. Никто, кроме людей с хорошо развитой интуицией, шаманов и мудрецов, искушенных в искусстве провидения. А потом дети по всему миру перестали играть в игры, то есть взаимодействовать с реальностью тем способом, который способствовал эволюции со стародавних времен, когда мы еще только учились кодировать наше сознание — и вот тогда люди задумались.

Люди беспомощно наблюдали за тем, как их дети теряются перед реальностью, которая смущала их и пугала. Так началась Эра без сновидений. Помимо прочего люди теряли способность сочинять истории, создавать новые способы определения себя: кто мы и что мы в пространстве и времени.

А потом грянул хаос. Всеобщая паника и неистовое насилие пронеслись всесокрушающим ураганом по земле, по воде и по воздуху. Брат — на брата, страна — на страну. С точки зрения техники это жуткое ритуальное действо было разыграно безупречно.

Многие были убеждены, что это какой-то супермега-вирус убойной силы, созданный провидением или самой природой — в наказание людям за то, что мы не берегли свою Землю и не сумели правильно распорядиться ее дарами. Но была и другая теория: что это не вирус, а нервно-паралитический газ принципиально нового типа — дело рук некоей таинственной террористической организации, начавшей последний, широкомасштабный джихад против всего человечества.

И вот что странно: никто даже и не удивился. Как будто все всегда знали, что рано или поздно у человечества разовьется стойкая аллергия на себя самого. Очень скоро первоначальные импульсы к разрушению сменились глубоким унынием. Взаимные обвинения были забыты. Мир словно впал в оцепенение. Человечество, наконец, объединилось… в общем несчастье.

Казалось бы, не такой уж существенный компонент для рецепта творения. Но когда сновидений не стало, вроде бы безграничное человеческое воображение поблекло, как древний папирус. Только теперь, лишившись способности видеть сны, люди поняли, что их сновидения были мощнейшим из всех микроскопов, из всех телескопов и всех экранов. Только теперь люди поняли, что всякая сила, которой строилась их культура, проистекает из так называемой сон-силы.

Сновидения — это порталы, через которые мы входили в иное пространство и время, где царствует дух и где мы брали энергию, чтобы раскрасить мир яви. Именно там, в мире снов, целители находили рецепты своих снадобий, ученые — свои формулы, великие художники и композиторы — свои гениальные образы и гармонии. Именно там созревали истории, прежде чем облечься в слова и воссоздать мир заново.