Истоки нейро-лингвистического программирования
Шрифт:
Поскольку НЛП представляет собой кибернетическую модель, ее структура является генерирующей: ей присуща способность до известной степени предсказывать определенные поведения и находить им альтернативы, а также описывать уже выявленные поведения. В НЛП также заложено то, что можно назвать «открытой» структурой, когда сама структура может изменяться или расширяться в соответствии с собственными открытиями. До сих пор все это кажется мне приемлемым определением того, чем было НЛП в период его создания.
В том же году я совершил первую поездку в Феникс, штат Аризона, к Милтону Эриксону. И хотя у меня не было никакой ученой степени или профессионального
Я был тогда студентом, ограниченным в средствах, и чета Эриксонов любезно предложила мне остановиться в их гостевом домике. Я делил комнату с другим молодым студентом колледжа Джеффом Зейгом, который позже основал и до сих пор руководит Фондом Эриксона. Дружба, завязавшаяся между нами тогда, продолжается уже больше 35 лет.
Несомненно, я был наслышан о гениальности Эриксона от Гриндера и Бендлера и прочел все книги, какие только смог найти, написанные им и о нем. Нет нужды говорить, что я испытывал абсолютное благоговение перед ним. Тем не менее, с первых же минут знакомства меня поразили глубокая человечность, скромность и великодушие, с которыми Эриксон и его супруга относились ко мне и всем окружающим их людям.
Эриксон сразу же продемонстрировал и свое знаменитое чувство юмора. При нашем знакомстве я вручил ему тот самый портрет, который когда-то нарисовал, а теперь привез в качестве подарка от Гриндера. Он взглянул на портрет, передал его миссис Эриксон и сказал, подмигнув: «Бетти, почему бы тебе не поместить это в циркулярный каталог» (имея в виду корзинку для мусора). И посмотрел на меня с озорной улыбкой, чтобы увидеть мою реакцию. Я рассмеялся и сказал, что это теперь его вещь, и он волен делать с ней все, что захочет. Позже я заметил, что портрет был помещен на видное место среди других подарков, преподнесенных Эриксону.
В конце первого дня он обратился ко мне с той же хитрой улыбкой и сказал: «Ну, теперь-то вы видите, что я ни капли не похож на того, кого описывают Гриндер и Бендлер?» Я снова рассмеялся и сказал, что знал об этом и именно по этой причине захотел лично познакомиться и составить свое собственное представление о нем.
Во время этого первого посещения я провел там три дня. Большую часть времени Джефф и я были единственными, кто составлял компанию доктору Эриксону. Я думаю, мы ему понравились, потому что он, казалось, был в очень приподнятом настроении. Он относился к нам скорее как к своим сыновьям, чем как к гостям.
Ближе к концу нашего пребывания Эриксон показал нам открытку, присланную ему его дочерью Роксанной. На открытке был нарисован маленький человечек, стоящий на астероиде посреди вселенной. Он с удивлением рассматривал окружающие его звезды и планеты. Подпись гласила: «Когда вы думаете о том, как огромна и загадочна вселенная, не чувствуете ли вы себя маленьким и незначительным?» А когда вы открывали открытку, то видели остроумный ответ: «Я тоже нет».
Для меня это – лучшая характеристика того, за что ратовал Эриксон. У него была способность смело смотреть в лицо неизвестности
Также очень полезно научиться противостоять ситуациям, с которыми вы не можете справиться – а позже обдумать их и осознать, что это тоже было обучением, полезным во многих отношениях. Это позволяет вам оценить свои силы. Это также дает вам возможность обнаружить те области, которые нуждаются в большей безопасности, покоящейся внутри вас…
Отзываться на хорошее и плохое и поступать надлежащим образом – в этом и состоит настоящая радость жизни.
Отношение Эриксона к жизни является классическим примером силы «незнания». Когда мы, счастливцы из Мета-группы, ездили в гости к Эриксону, то, конечно, засыпали его вопросами. Мы задавали в основном такие вопросы: «Если Вы используете именно этот подход к человеку с именно такой проблемой, приведет ли это к определенному результату?» Эриксон неизменно отвечал: «Я не знаю». Тогда мы спрашивали: «А сработает ли применение данного процесса к этой проблеме?» И снова Эриксон говорил: «Я не знаю». Закончилось дело тем, что мы исписывали многие страницы наших тетрадей такими заметками: «Он не знает. Он не знает. Он не знает».
Он совсем не пытался уклониться от ответа. Просто в своих действиях Эриксон исходил не из множества убеждений и предположений. Для него каждая ситуация являлась уникальной; каждый человек был «единственным в своем роде», и его отношения с этим человеком тоже были уникальными. Поэтому когда его спрашивали о вероятности определенного результата, Эриксон всегда отвечал: «Я не знаю. Я действительно не знаю». А затем добавлял: «Но мне очень любопытно это выяснить». Состояние незнания в сочетании с любопытством составляют основу генерирующих изменений.
В результате я никогда не делал заметки во время встреч с Эриксоном. Я знал, что то, что я получу от него, будет не записями в тетради, скорее это будет нечто в моем бессознательном. Зачастую я осознавал лишь недели или месяцы спустя, что же я вынес из общения с ним.
Как это бывает со всеми великими учителями, то, чему я научился у Эриксона, в основном вытекало из его способа существования. Я очень глубоко ценил принятие, симпатию, великодушие и поддержку, которые Эриксон оказывал мне, и всегда стремился проявлять эти качества в отношениях с моими клиентами. Это стало частью моего наследства, полученного от него.
Осенью 1976 года я также посещал класс Грегори Бейтсона «Экология разума» в Университете Санта-Круза. Я могу совершенно определенно сказать, что Бейтсон обладал величайшими глубиной и масштабом мышления из всех, кого я когда-либо знал. На своих лекциях он затрагивал темы от теории коммуникации до балийского искусства, уравнений Максвелла для электромагнитных полей, шизофрении, генетических дефектов лапок у жуков. Тем не менее, его речь никогда не была несвязным набором мыслей или перепутанных идей, как можно было бы предположить исходя из разнообразия тем. Бейтсоновская версия кибернетики и теории систем обладала способностью заключать все эти темы в глубинную структуру, или «паттерн, который соединяет», в едином чарующем переплетении жизни и бытия.