Истоки
Шрифт:
— Друзья, — сказал он тогда, — предлагаю конкретно отправиться к управляющему имением. Что, мол, нам нужны деньги на национальный налог…
Шум, поднявшийся было в конце сходки, разом утих. Неуверенность легла на лица пленных.
— Предлагаю послать к Юлиану Антоновичу депутацию. Организованно.
— Верно! Делать что-то! Завтра же! Выбрать депутацию!
Райныш считал, что депутацию надо избрать от всего лагеря; но это единодушно и возмущенно отвергли. Не хватало еще заботиться о немцах!
— Уж не скажешь ли ты
— Немцам в России вообще нечего платить! Начали войну, разорили столько, пусть отрабатывают теперь часть контрибуции!
Чтоб покончить с вопросом, Гавел кратко, шумно и дерзко предложил себя в члены депутации. Его и выбрали.
Потом кое-кто назвал Райныша, который-де знает немецкий Райныш был избран большинством голосов, несмотря на его нежелание и бурное возмущение Гавла.
После этого с облегченной душой стали подниматься.
Беранек, почувствовав себя увереннее под прикрытием толпы, незаметно приблизился к Бауэру и жестом, полным скромной решимости и застенчивости, протянул полтинник, оставшийся от того рубля, который ему подарил Шеметун.
— Это от меня на национальный налог, я уже заработал, — примолвил Беранек.
Успевшие заметить это, поспешно отвели глаза, и кто-то, высоким тенорком покрывая говор беспорядочно расходившихся пленных, вывел:
Ой, ребята, ой, ребята, Плакали мои деньжата…Песню подхватили, и она веселой волной захлестнула все споры, какие еще докипали в зеленой ложбинке.
Воодушевленные, пошли строем по хуторской улице. У винокуренного завода встретили Орбана, возвращавшегося в Александровское, и, конечно, не упустили такого случая: только завидев его, грянули подстрекаемые Гавлом:
Гей, славяне!..И, проходя мимо Орбана, нарочно горланили:
Русский с нааами, а кто против, Тех француз задавит…Орбан с вызовом плюнул им под ноги, в ответ на что Гавел долго кричал ему вслед ругательства, пока Орбан не скрылся за поворотом.
39
Унтер-офицер Бауэр думал сразу после солдатской сходки зайти показать газеты офицерам. В субботу он еще колебался. Пока свежо было первое впечатление от газет, а главное, пока он ни с кем не поделился своей тайной, его решимость и неуверенность еще уравновешивали друг друга.
Всю субботу Бауэр был один. Прапорщик Шеметун, утомленный однообразием будней, с утра укатил к своей тетке, Посохиной, а Елена Павловна, после небольшой, унизительной ссоры с ним, заперлась в спальне и весь день просидела в пеньюаре.
Наконец
На ступеньках крыльца сидели безоружный русский солдат и повар из пленных в расстегнутой рубахе с засученными рукавами. В полном согласии, глубоко затягиваясь, они дымили цигарками. Оба приветствовали Бауэра, встав с места. В сенях, довольно мурлыча и рассыпая искры, закипал самовар.
Обер-лейтенант Грдличка встретил Бауэра с преувеличенным радушием, с каким встречают служащих из канцелярии начальства. Лейтенант Вурм окликнул его из соседней комнаты, дверь в которую стояла открытой. Бауэру предложили стул и стали ждать, что он скажет. А он не знал, как начать, — за столом сидел кадет Шестак. Молчание нарушил сам Грдличка.
— Ну, что новенького? — спросил он. Бауэр молча протянул ему газеты.
Доктор Мельч, однако, предупредил Грдличку: его смех раскатился по комнате.
— Ага, вот и наш листок!
Обер-лейтенант Кршиж тогда встал, отошел в свои угол и рассеянно принялся что-то искать. Постепенно ему удалось принять более сосредоточенный вид — он с нарочитым безразличием отвернулся от всех, без конца повторяя с раздражением и не получая ответа:
— Куда вы девали мои силки?
Из соседней комнаты прибежал Вурм, покинув свою невероятно грязную койку, на которой он валялся целыми днями; кадет Гох быстро отошел от стола к окну и, прислонясь к раме, воскликнул с гневом:
— Ну да, у них ведь патент на чешский патриотизм!
— Эй, Шестачок! — крикнул Вурм. — Что там? Война до победного конца?
Шестак нахмурился, краска бросилась ему в лицо и сейчас же сбежала с него.
— Глупости! Это преступление! Зря затягивать войну! К рождеству будем дома.
Вурм с озорством вскинул голову и поддразнил Шестака:
— А мы выдержим! До самой победы!
— Кто же стоит за всем этим? — враждебно осведомился Гох.
— Всегда тот, кто платит, — твердо ответил Грдличка и начал тасовать карты.
Никто не заметил, как Кршиж, прекратив поиски, двинулся к двери, но уже у самого порога он, не оглядываясь, окликнул Гоха:
— Франтишек, ты идешь?
Гох вдруг оживился и с облегчением поспешил за ним. Из сеней, а потом с улицы через окна донесся громкий голос Кршижа, который с демонстративной увлеченностью рассказывал о том, как ставят силки и ловушки для птиц.
Когда его голос утих, Шестак сказал:
— Газеты следовало бы немедленно вернуть. Это позор для чехов.
— А вы разве чех? — невинно осведомился Бауэр.