Историческая география Золотой Орды в XIII—XIV вв.
Шрифт:
Политическая ситуация, существовавшая во второй половине XIII в. на юго-западных рубежах Золотой Орды, способствовала стабильной безопасности этих границ. Внутреннее состояние Болгарии характеризуется не затихавшей борьбой за власть различных феодальных группировок и мощными народными восстаниями. [115] Венгерское королевство также испытывало крупные внутренние потрясения, связанные с сепаратизмом феодалов, расколовших государство на несколько независимых владений. [116] Отсутствие в регионе достаточно сильного противника, способного дать отпор грабительским устремлениям монголов, делало их полными хозяевами в этой части Европы. Такое положение способствовало усилению экспансионистской и сепаратистской политики крупного золотоордынского феодала Ногая, обосновавшегося здесь. Явная тяга Ногая к политическому отделению от Золотой Орды позволила выдвинуть предположение о расколе государства на две части: восточную — под властью хана и западную — его всесильного темника. [117] Фактически это действительно так и было; больше того — Ногай оказывал очень сильное влияние на самих ханов и их политику. Однако юридического отделения его улуса от остальной территории государства не произошло, каких-либо границ в связи с этим установлено не было и между обеими частями существовали постоянные, хотя и довольно напряженные связи. Формально улус Ногая на всём протяжении его существования оставался частью государственной территории Золотой Орды, где проводилась самостоятельная внутренняя и внешняя политика, часто шедшая вразрез с действиями сарайских ханов.
115
История Болгарии. М., 1954, т. 1, с. 144–146.
116
Параска
117
Веселовский Н. И.Хан из темников Золотой Орды Ногай и его время. Пг., 1922.
Определение северных рубежей владений Ногая в районе Сирето-Днестровского междуречья связано с трудностями, вызванными отсутствием сведений в источниках. Летописи, рассказывающие о возникновении Молдавского княжества в XIV в. в восточном Прикарпатье, туманно сообщают о пустынных местах «во край татарьских кочевнищь». [118] Судя по дальнейшему тексту, [119] эти окраины находились западнее верхнего и среднего [35] течения р. Сирет, которая в этом районе служила рубежом золотоордынских владений. Гористые местности к западу от этой реки были неудобными для кочевников и не представляли для них интереса в отличие от ее низовий, занимавших окраину Бэрэганской степи. Северная часть Пруто-Днестровского междуречья, включающая верхнее течение Реута, также оставалась за пределами владений монголов. Выявленные к настоящему времени золотоордынские поселения сосредоточены в основном в южной и центральной частях современной Молдавии и не заходят далеко к северу. [120]
118
Славяно-молдавские летописи XV–XVI вв. М., 1976, с. 57.
119
Там же, с. 58.
120
Полевой Л. Л., Бырня П. П.Средневековые памятники XIV–XVII вв.: Археологическая карта Молдавской ССР. Кишинев, 1974, вып. 7.
Выше уже говорилось о том, что степные пространства между Днестром и Днепром в XIII в. с самого образования Золотой Орды входили в ее состав. В бассейне Южного Буга монгольские кочевья распространялись к северу, захватывая нижнее течение его левого притока — Синюхи. Они, видимо, доходили до южных границ современных Винницкой и Черкасской областей, т. е. до среднего течения Южного Буга. [121] Выше золотоордынская территория не распространялась.
Особое положение сложилось в 50-е годы XIII в. в некоторых районах и городах верховьев Южного Буга и среднего течения Днестра. Непосредственно в золотоордынскую территорию эти области не входили, но, судя по сообщениям летописей, их административно-политическое положение было своеобразным, отличаясь от сопредельных владений галицких князей. В первую очередь это относится к г. Бакоте, [122] несколько ранее игравшему роль центра галицкого Понизья. [123] По сообщению Ипатьевской летописи, в середине 50-х годов сюда «приехаша татаре», которые местного правителя Милея с полного его согласия сделали баскаком, [124] в результате чего Бакота, по-видимому с определенным сельским округом, перестала непосредственно подчиняться галицким князьям, чего и добивался ее правитель Милей. Попытка князя Даниила и его сына Льва воздействовать на Милея имела временный и непродолжительный успех, после чего последний вновь предпочел служить монголам. [125] В результате Бакота на какое-то время сделалась административным центром баскачества с русским населением, представляя собой своеобразную буферную зону между галицкими и золотоордынскими владениями, в политическом отношении подчинявшуюся монголам. О длительности существования такой ситуации судить трудно, так как дальнейшая судьба Бакоты на страницах летописи не отражена. Можно лишь предположить, что энергичный Даниил при первом же удобном случае постарался восстановить здесь свою власть.
121
Молчановский Н.Очерк известий о Подольской земле до 1434 года. Киев, 1885, с. 153.
122
Городище его находится на левом берегу Днестра, у современного села Бакота Каменец-Подольского р-на Хмельницкой обл.
123
ПСРЛ, 1-е изд. СПб., 1908, т. 2, стб. 789, 791, 793.
124
Там же, стб. 828, 829.
125
Там же, стб. 829.
Находившаяся в верховьях Южного Буга Болоховская земля также не входила непосредственно в состав территории Золотой Орды. Однако летопись сообщает о живших здесь «людях [36] татарских» и городах «сидящих за татары». [126] В данном случае это свидетельствует не о распространении золотоордынской территории так далеко на север, а о существовании на русской территории особого анклава, в административном и политическом отношении полностью подчинявшегося монголам. Это было вызвано скорее всего попыткой болоховских князей сохранить свои небольшие владения от посягательств со стороны Галицко-Волынского княжества. Летописи и археологические исследования показывают, что ориентация на поддержку монголов не дала желаемых результатов и Болоховская земля как автономная политическая единица прекратила свое существование в 60-х годах XIII в. [127]
126
Там же, стб. 838.
127
Там же; Раппопорт П. А.Города Болоховской земли. — В кн.: Краткие сообщения Института истории материальной культуры. М., 1955, вып. 57, с. 59; Терещук К. И.До питання про локалiзацiю Болохiвської землi — В кн.: Дослiдження з словяно-руської археологiї. Київ, 1976, с. 164–175.
Изложенный материал с очевидностью свидетельствует, что в 50-60-х годах XIII в. в описываемом регионе находились по крайней мере две особые буферные зоны с русским населением и на русской территории, но возглавлявшиеся администрацией, полностью зависимой от Золотой Орды.
Проведение пограничной линии Золотой Орды с Русью в бассейне Днепра может быть сделано на основании сообщений Плано Карпини, проехавшего вниз по реке в феврале 1246 г. Выехав из Киева, он прибыл «к некоему селению по имени Канов, которое было под непосредственной властью татар». [128] По единодушному мнению всех исследователей, это селение отождествляется с современным городом Каневом, находящимся на Днепре в 120 км южнее Киева. Далее путешественники отправились к другому селению, «начальником коего был алан по имени Михей». [129] 19 февраля Михей с Карпини выехали вниз по льду замерзшего Днепра, и к вечеру 23 февраля они достигли первой монгольской заставы в открытой степи. [130] В этом рассказе в первую очередь обращает на себя внимание то, что между Киевом и монгольскими кочевьями, с которых и начиналась территория Золотой Орды, существовала особая полоса, находившаяся «под непосредственной властью татар», но всё же не включавшаяся в границы их государства. Протяжённость ее с севера на юг была довольно значительной, так как путешественники ехали по ней минимум 6 дней, что может составить около 200 км. К тому же само селение Канов вряд ли было северной границей этой полосы, скорее всего, она проходила несколько выше по Днепру. Об этнической принадлежности обитавшего здесь населения Карпини не упоминает, но, учитывая, что сами монголы впервые встретились на его пути значительно южнее селения Михея, можно не сомневаться в его русском происхождении. Очевидно, это была особая, буферная зона, тянувшаяся вдоль пограничной полосы между русскими и золотоордынскими владениями. Характерную черту ее составляло отсутствие русской княжеской администрации, замененной ордынскими баскаками или откупщиками сбора дани. Замечание Карпини о непосредственной власти монголов, распространявшейся на эту территорию, в значительной степени [37] напоминает и соответствует русскому летописному сообщению о городах, «сидящих за татары». [131]
128
Путешествия в восточные страны…, с. 67–68.
129
Там же, с. 68.
130
Там же.
131
ПСРЛ.
Наличие подобных буферных зон в сопредельных районах, видимо, было характерным явлением для русско-ордынского пограничья второй половины XIII в., в особенности же для его лесостепных пространств. Основные причины, вызвавшие их появление, можно свести к резкому сокращению здесь населения после монгольских походов 1237–1240 гг., частично уничтоженного или угнанного в плен, а частично переселившегося в северные, более спокойные области. Владевшие такими уделами русские князья в результате оказались, с одной стороны, в опасном соседстве с монголами, что было чревато не только полной политической зависимостью, но и постоянной угрозой полного хозяйственного разорения. С другой стороны, экономическая основа жизни этих районов была не просто подорвана, а требовала огромных усилий для ее возрождения, что явно не соответствовало численности оставшегося здесь населения. В результате некоторые князья оставляют свои уделы, предпочитая служить у более крупных феодалов. Примером в этом отношении может стать князь Юрий Поросьский, находившийся на службе у Владимира, а затем Мстислава. [132] Владения же его в бассейне правого притока Днепра — р. Рось перешли в ведение золотоордынской администрации. Территориально они размещались ниже Канева, т. е. в полном соответствии с данными Карпини, позволяющими очертить границы буферной зоны между Русью и Золотой Ордой в этом регионе. Данные Лаврентьевской летописи дают возможность конкретизировать и несколько расширить к северу пределы рассматриваемой буферной зоны, включив в нее находившийся на левобережье Днепра Переяславль. Основанием для такого вывода служит сообщение о поездке в 1250 г. князя Даниила к Бату. Выехав «в лодьи» из Киева, он достиг Переяславля, где его «стретоша татарове». [133] Предположение о том, что монголы находились здесь лишь временно, совершая свои обычные кочевые передвижения в поисках хороших пастбищ, вряд ли будет правомерным. Согласно сообщению Карпини, они в летние месяцы поднимались вверх по течению Днепра, Дона и других рек, а к осени уходили на юг, к морю. [134] Поездка же Даниила началась в день св. Дмитрия (26 октября), т. е. в Переяславле он мог быть глубокой осенью, в начале ноября, когда все монгольские стада уже откочевали в южные широты. Отсюда можно предположить, что Даниил встретился в Переяславле с каким-то стационарным контингентом монгольской администрации, постоянно пребывавшей в городе. Включение Переяславля именно в буферную русско-золотоордынскую зону подтверждается и тем, что улус Куремсы, куда затем направился Даниил, располагался на каком-то расстоянии от этого города («оттоуда же еха к Коуремесе» [135] ). [38]
132
ПСРЛ. СПб., 1908, т. 2, стб. 930; Грушевский Т.История Украiни-Руси. Львiв. 1900, т. 3, с. 224.
133
ПСРЛ. 1908, т. 2, стб. 806.
134
Путешествия в восточные страны…, с. 70.
135
ПСРЛ. 1908, т. 2, стб. 806.
Вышеприведённый рассказ Карпини позволяет установить и северную границу золотоордынских владений. Поездка от селения Михея до первой монгольской заставы в степи заняла дать дней (19–23 февраля), [136] за это время путешественники могли проделать около 150 км. К сожалению, со слов Карпини нельзя локализовать местонахождение поселка, из которого он выехал, так как в рассказе не сообщается, сколько дней до него ехали от Канова. В результате район расположения первой монгольской заставы может быть определен лишь с относительной точностью. Допуская, что селение Михея находилось в 2–3 днях пути к югу от Канова, можно вычислить, что первая встреча Карпини с монголами произошла в междуречье Псёла и Ворсклы. Такой вывод подтверждается и тем, что северная граница степной зоны совпадает с нижним течением р. Псёл. Степь занимает междуречье Псёла и Ворсклы лишь в их нижнем течении, далее же к северо-востоку земли вдоль этих рек не представляли интереса для кочевников. Природные особенности среднего течения Ворсклы способствовали тому, что она была прекрасным естественным рубежом, издавна отделявшим русские земли от владений кочевников. [137] Опираясь на сведения Карпини и ландшафтно-растительную ситуацию региона, северную границу собственно золотоордынской территории на левобережье Днепра можно провести по нижнему течению р. Псёл с последующим отступлением ее к югу в среднем течении р. Ворсклы и далее на восток вдоль ее левого берега. Район современных городов Полтавы и Харькова еще в XVII в. был покрыт непроходимыми лесами, являвшимися «верною защитою от татар». [138] Наличие здесь значительных площадей, занятых густыми лесами, может служить определенным указанием (при отсутствии других источников) на то, что границу Золотой Орды можно провести несколько южнее Харькова.
136
Путешествия в восточные страны…, с. 68.
137
Ляскоронский В.Русские походы в степи в удельно-вечевое время и поход князя Витовта на татар в 1399 г. — ЖМНП, 1907, май, с. 24.
138
Цветков М. А.Изменение лесистости европейской России с конца XVII столетия по 1914 год. М., 1957, с. 19.
Широко известный летописный рассказ о конфликте между курскими князьями и баскаком Ахматом в 1283–1284 гг. позволяет судить не только о южных окраинах русских земель в этом регионе, но и о попытках монголов распространить на них свою власть. В данном случае откупщик Ахмат попытался создать на территории Курского княжества такую же буферную зону, как и в районе южнее Киева, не подчинявшуюся русской администрации. Для этого Ахмат основал две слободы «в отчине Олга, князя Рыльскаго и Ворголскаго», [139] куда довольно быстро стеклось окрестное русское население, привлеченное, видимо, определенными экономическими выгодами. Обе слободы, располагавшиеся непосредственно под Курском, локализованы Ю. А. Александровым-Липкингом на основе находок золотоордынской поливной керамики.
139
ПСРЛ. СПб., 1913, т. 18, с. 79.
Одна из них находилась в 18 км восточнее Курска на правом берегу р. Рати (Бесединское городище). Остатки другой обнаружены у с. Лебяжьего на правом берегу Сейма под Курском. [140] Русские князья Олег и Святослав не могли примириться [39] с отливом населения из их владений и приняли меры к его возвращению и уничтожению слобод. В рассказе о дальнейшем течении обострившегося и затянувшегося конфликта особый интерес представляет упоминание о «Вороножьскых лесех», [141] относимых летописцем к русским владениям. Мнение о том, что эти леса находились в бассейне р. Воронеж, [142] представляется маловероятным: во-первых, из-за значительной отдаленности от Курска (более 200 км); во-вторых, отнесение района р. Воронеж к русской территории не только в XIII в., но даже и в XIV в., не подтверждается никакими источниками. Скорее всего, Вороножские леса находились севернее Курска, где начинался обширный лесной массив, тянувшийся в направлении Брянска.
140
Александров-Липкинг Ю. А.Далёкое прошлое соловьиного края. Воронеж, 1971, с. 112–117.
141
ПСРЛ. Л., 1926, т. 1, стб. 482.
142
Цветков М. А.Указ. соч., с. 16.
Летописный рассказ об Ахматовых слободах показывает, что буферная зона с монгольской администрацией вдоль русско-ордынских границ не представляла собой непрерывной полосы, а существовала лишь в отдельных порубежных районах. Заинтересованность в создании и сохранении таких зон проявляла не золотоордынская кочевая аристократия, владевшая обширными степными улусами, отвечавшими всем требованиям скотоводческого хозяйства, а определенная чиновничья прослойка, действовавшая в сфере откупов и сбора дани. В связи с этим нельзя не обратить внимание на то, что упомянутые в источниках откупщики и высшие административные чиновники, находившиеся на собственно русской или буферной территории, были немонгольского происхождения. Карпини сообщает о начальнике селения алане Михее; [143] русская летопись характеризует откупщика Ахмата как «бесерменина». [144] Имя его указывает на то, что он был мусульманином, скорее всего хорезмийского происхождения (в Золотой Орде мусульманство стало государственной религией лишь в XIV в., во время правления Узбека).
143
Путешествия в восточные страны…, с. 68.
144
ПСРЛ. Л., 1926, т. 1, стб. 481.