Исторические повести
Шрифт:
Их беседу прервал Петехонсис. Он похвалил Байт за умелое обращение с больным, дал еще какие-то лекарства и сказал, что теперь может спокойно покинуть Капису. Все, что нужно, уже сделано.
Брат Хайрана был обрадован, когда узнал, что ему не угрожает хромота и потеря ноги. Просто был сильный ушиб и вывих. Когда спала опухоль, Петехонсис увидел, что нога цела и лечить ее нужно лишь повязками и покоем. Он оставил Сфрагис свои чудодейственные примочки и присыпки и велел еще несколько дней давать настойку, которая укрепит сердце, чтобы не было той слабости, которая так пугала больного и заставляла думать, что дни его сочтены.
— Тебе больше не о чем печалиться, — сказал Петехонсис, закончив свои указания больным. —
Хайран слушал Петехонсиса со слезами на глазах. Как только он представил себе все последствия неправильного лечения, так возблагодарил верховного бога Пальмиры, доброго Бела, и решил, что в день возвращения в Пальмиру принесет богатую жертву.
— Вот этот кошель тебе, мой друг, — сказал Хайран, протягивая Петехонсису объемистый кошель серебра. — А еще я хочу тебе подарить перстень с дорогим рубином. Пусть он принесет тебе счастье в твоем добром деле. Я понимаю, что деньги ты отдашь на сооружение коптского монастыря вблизи Александрии. Делай как знаешь. Я желаю тебе добра.
— Если судьба приведет тебя в благословенную Александрию, поищи меня вблизи дворца. Я буду рад увидеть тебя в полном здравии, Хайран.
Они расстались добрыми друзьями, и Хайран снова благословил судьбу за счастливую встречу в пути. Ведь могло быть и так, что Забда и брат были бы выкуплены, а домой бы не добрались. Вот как могло быть.
— Удивительный человек этот египетский лекарь! — сказал Хайран, проводив Петехонсиса к воротам дома, где его ждал слуга с лошадью. — Можешь себе представить, брат, что деньги ему нужны для блага других, а вовсе не для себя. Потратив столько времени на путешествие в дальнее царство, он намерен все полученные деньги отдать на сооружение коптского монастыря. Он желает, чтобы христианские монахи научились исцелять больных. И хочет, чтобы этот монастырь принимал обездоленных, которые нуждаются в исцелении от тяжких недугов. Он задумал устроить это дело вблизи Александрии, чтобы время от времени приезжать туда и учить монахов этому доброму делу. Я верю, что он так сделает. Ведь он научил Байт и Сфрагис ухаживать за вами, и они смогли. Почему же не смогут монахи?
— Хороший человек, — согласился брат Хайрана. — Он вернул мне здоровье. Но, признаюсь тебе, брат мой, мне непонятны суровые боги этих народов. Эти буддисты, эти христиане занимаются самоистязанием. Они во всем себе отказывают. Если дальше так пойдет, то купцам и делать будет нечего. Кому понадобится наше усердие? Однако скажи мне, куда поведет тебя караванная тропа? Мы отправимся к себе в Пальмиру или по пути будут у нас дела?
— Чуть в сторону пройдем, до Мерва. Мне нужно кое-что доставить принцу. Больше никаких дел у меня нет. Я со всеми рассчитался, а у меня еще не проданы рабы, искуснейшие мастера из Александрии. Я их дорого продам. И хоть знаю, что моя Байт хотела бы даровать им свободу, я этого не сделаю. Это противоречит моему купеческому разуму. Торговля требует настойчивости и не терпит
— Нельзя быть счастливей. Я не помню, когда бы так радовался жизни, как в эти дни, лежа беспомощным в чужом доме, пользуясь услугами маленькой рабыни, которую ты так разумно освободил, Хайран. Счастливей меня не сыщешь!
— Я рад, — сказал Хайран. — Я изрядно натерпелся, чтобы вызволить тебя из плена. Ох, и тяжкая эта штука — рабство. Но поверь мне, брат, я не могу позволить себе поддаться чувству жалости и отпустить рабов на волю, потеряв при этом большие деньги. Если вдуматься, то каждый человек имеет свою судьбу. Возможно, что среди моих рабов, которых я завтра продам жрецам буддийского храма, есть люди, подобные тебе. Возможно, что они случайно попали в эти страшные сети. Но ведь я купил их, чтобы иметь возможность совершить это долгое и трудное путешествие. А знаешь, каких денег стоило возить с собой Байт целых шесть месяцев?.. Только я знаю, чего это стоило. Как же отказаться от таких денег?
— Не оправдывайся, Хайран. Я не христианин, я не монах буддийского монастыря. Я тебя не осуждаю. И хоть я знаю их тяжкую долю, я не смогу отказаться от своего занятия, и, когда представится случай купить партию рабов, которые принесут мне прибыль, я не откажусь. Пока я был среди рабов, пока я разделял их тяжкую долю, я иной раз думал, что не надо торговать людьми. Когда в каменоломне камень обрушился на мою ногу и мне показалось, что я погибаю, я про себя подумал: если выживу, никогда не буду покупать людей. Я дал себе клятву — никогда не торговать рабами. А теперь я отказываюсь от этой клятвы. Я купец, мне это невыгодно.
СФРАГИС ПРОЩАЕТСЯ С БАЙТ
Настал час расставания. Купец из Сидона собрался в путь и предложил Сфрагис прийти к воротам Каписы на рассвете того дня, который был назначен гадальщиком, старым колдуном из брахманов.
— Сестрица, госпожа моя, прекрасная Байт, как мне тяжко покидать тебя! — плакала Сфрагис. — Будто я знала тебя всю жизнь. Будто никогда не расставалась с тобой. Как ты мне мила и дорога!
— И ты мне дорога, милая Сфрагис. Я бы не хотела отпускать тебя в Сидон, но ты ведь должна увидеть своего отца. И потом, я надеюсь, что он переедет в Пальмиру. Ты скажешь ему, что мой отец обещает ему покровительство, а в нашей большой лавке возле театра будет продавать его браслеты и кольца. Все скажи ему, Сфрагис. И тогда мы снова встретимся, чтобы никогда уже больше не расставаться.
Они обнимались, целовались, давали друг другу клятву в дружбе и верности. А Сфрагис много раз повторяла свою благодарность за то, что ей была дарована свобода, и за то, что Байт назвала ее сестрой. Так искренни были их слезы, обещания и заклинания, что даже Забда, которому хотелось видеть Байт постоянно и жаль было тех мгновений, которые его невеста проводила с подругой, — и то был растроган. Прощаясь со Сфрагис, Забда просил ее скорее прибыть в Пальмиру и обещал свое покровительство. Он видел настоящую дружбу, знал о том, что Сфрагис любила Байт.
— Мы будем ждать тебя в Пальмире, Сфрагис, — говорил Забда. — И хотя свадьба уже будет сыграна до твоего прибытия, мы в твою честь устроим великое пиршество.
И Сфрагис снова утирала глаза, и ей казалось, что в них целые озера слез.
Дядюшка Байт, преисполненный благодарности за доброту и внимание Сфрагис, обещал ей дорогие подарки, как только она прибудет в Пальмиру. А Хайран, смеясь, вспоминал, как Сфрагис просила его купить ее.
— А ты ведь тогда не была такой красивой, — смеялся Хайран. — Тебя сейчас и узнать нельзя. В новом платье, что Байт купила тебе в Каписе, ты стала похожа на кушанскую принцессу. Вот обрадуется твой отец!