Исторические повести
Шрифт:
В тот день Рустам возненавидел старика. Он хотел убежать от него, он мысленно проклинал его вздорный нрав. Но уйти не решился. А чтобы избежать встречи со стариком, он уединился в маленькой каморке, где хранились краски, и занялся растиранием красок. Эта обязанность лежала на нем уже много лет.
Прошло несколько дней, и гнев Рустама постепенно утих. Он принялся за работу, но все же старался не попадаться на глаза старому художнику, — они работали в разных помещениях, и это было легко сделать. Впрочем, его удивляло, что старик не заходит к нему, ничего не говорит, не бранится.
«Что
— Зачем изнуряешь себя непосильной работой? — спрашивал юноша.
Хватамсач удивленно и растерянно смотрел на Рустама.
— Молодость расточительна! — сказал он тихо. — Вам не жаль времени, вам кажется, что оно продлится бесконечно. А ведь это не так. Мое время ушло. Я могу умереть каждую минуту, не дождавшись заката солнца. И вот моя роспись останется незаконченной. Но ведь я жил для этого, только для этого, юноша! Могу ли я думать о своем недомогании?
Старик впервые за много лет нежно погладил плечо Рустама своей жилистой, похожей на корневище рукой. Они посидели рядом и молча разошлись. Каждый думал о своем. Старик думал о прожитой жизни, отданной живописи, юноша думал о годах, отданных любимому делу. Всем, всем, что он умеет, он обязан старику. Как же не ценить это и как может он порицать суровый нрав старика.
Рустам стал размышлять, как исправить роспись, как сделать работу достойной похвалы учителя. Через несколько дней старый Хватамсач не узнал той росписи. На женщине уже не было простой одежды, которая так не понравилась старику. Рустам одел эту бедную женщину в парчовую юбку, затканную цветами, а шею украсил ожерельем из бирюзы. На младенце тоже была пестрая, красивая одежда.
— Ты догадлив, мальчуган, — похвалил тогда Хватамсач. — Где ты видел такое ожерелье? Может быть, только жены хорезмшахов имеют такие драгоценности.
Глубоко запавшие черные глаза старика вдруг блеснули добрым огоньком. Рустам увидел, что старик доволен и в хорошем настроении. Тогда он осмелился спросить:
— А был ли ты, мой учитель, во дворце хорезмшаха?
— Бывал я там не раз, — отвечал с гордостью старик. — Немало чудес я видел там.
— Хотелось бы и мне хоть одним глазом посмотреть на те чудеса, — признался Рустам. — Там, наверно, росписи невиданной красоты?
— Росписи богатые, да все давние. Давно уже вымерли искусные мастера. Теперь не то — нынешние живописцы не так искусны. Нет у них того уменья. Однако ты усердно потрудился, я хочу вознаградить тебя. — Старик вытащил из-за пояса несколько серебряных монет и дал Рустаму. — Купи себе ткани на халат, — посоветовал Хватамсач. — Твой халат уже совсем изорвался.
— Пойду на базар! — обрадовался
Базар был совсем близко. Надо было пройти восточными воротами и спуститься к священному источнику. Рустаму редко приходилось бывать на базаре, и потому он особенно радовался такой удаче. Чего только не увидишь в базарный день! Глаза разбегаются, так все ярко и красиво. Он не стал откладывать и тут же пошел. Вот уже издали слышен знакомый шум. Ревут коровы, ржут жеребята, а гуси всех заглушают своим гоготом.
«Сегодня много пастухов из нашего селения», — подумал Рустам, увидев высоких, стройных юношей. Он подошел к молодому пастуху, который продавал ягненка, и спросил, не видел ли он Нанайзата. Юноша ответил, что вчера лишь встретил Нанайзата у водопоя. Он был весел. В его стаде большой приплод, много будет длинношерстных баранов.
Рустам с трудом пробирается в тесном проходе. Вокруг, прямо на земле, горы дынь, арбузов, яблок, винограда. Тут же бьются в сетках утки и куры. Сундучники выставили нарядные резные сундуки, расписанные пестрыми узорами, здесь же деревянные люльки для младенцев и забавные свистульки.
Величавый старик на рослой, красивой лошади, редкой серебристой масти, покупает двух горных перепелок в ивовой клетке. Продавец — не менее почтенный старик — протягивает клетку всаднику и объясняет ему что-то.
Старая женщина предлагает всем сладкий сироп. Кто-то меняет бобы на ячмень. Мальчишки таскают воду в высоких глиняных кувшинах, а две молодые женщины пронзительно кричат о том, как хороши свежие лепешки, испеченные тут же, на горячих угольях.
— Покупайте зверей! Волшебных зверей! Они как живые! — кричал старик в рваном халате, с красными, слезящимися глазами.
Он размахивал связкой деревянных лошадок, верблюдов и шакалов. Рустам посмотрел на искусную резьбу старика и вздохнул. Ему очень захотелось купить для себя верблюда с большой умной головой, но денег было немного. Может быть, их и не хватит на покупку материи для халата. Хватамсач никогда прежде не давал денег Рустаму. Он считал, что достаточно еды, которую он дает ему два раза в день.
Под деревянным навесом сидели торговцы хлопком, пестрым полотном и шелками. У них можно было купить ватные халаты, узорчатые мягкие одеяла и тонкие шали. Летний зной не тревожил этих толстых, неподвижных купцов. В тени и прохладе они дожидались покупателей. Иные попивали чай, привезенный китайскими купцами.
Вокруг купца в войлочном колпаке собралось несколько человек. Купец о чем-то рассказывал, а люди слушали его с величайшим вниманием.
— В наше время все переменилось, — говорил купец. — Сейчас сто раз подумаешь, прежде чем снарядить караван в дальние края. Повсюду можно встретить кочевников-грабителей, которые отбирают все твое достояние. Неспокойно стало в городах. Боюсь, что Панч не долго продержится во власти афшина. Много появилось войск халифа. Их можно ждать каждый день.
— Что же ждет нас? — воскликнул старик, потрясая кулаками. — Боюсь, что и к нам они пожалуют. Раньше они довольствовались податями, а теперь сами придут и станут свои порядки наводить.