Истории Джека. Дилогия
Шрифт:
Между тем один из полицейских принес Энце свою куртку и бумажный стаканчик с горячим кофе. Сел рядом и стал расспрашивать, записывая на диктофон. Сделал замечание Джеку, который сидел по другую руку от Энцы и взялся курить.
Девушка почти согрелась и успокоилась. Сила, которой с ней успел поделиться Джек, искрила как шампанское, разливаясь по венам. Крючок из шеи вытащил Джек, морщась и ругаясь, а все тот же полицейский притащил аптечку из машины, и они вдвоем залили ей половину шеи йодом.
Потом Артур подошел, долго извинялся перед Энцей,
– Как-то быстро со всеми формальностями разобрались, да?
– шепотом спросила Энца.
Перед отъездом она вернула куртку полицейскому и теперь снова начала дрожать: мокрая одежда все не высыхала.
Джек был согласен: наскоро расспросили и отпустили. В прошлый раз, после разгрома сквера, их долго мариновали, и потом еще пришлось пару раз заезжать в отделение подписывать распечатанные показания и что-то уточнять. А тут покивали и попрощались.
Но ведь бывает же в мире что-то... справедливое. Хотя бы иногда.
– Сейчас доедем до кампуса, - сказал Джек, - и я тебя отведу в медкабинет.
– Может, не надо?
– заметно скисла Энца.
– Я только поцарапалась.
– Ну да, конечно, - пожал плечами Джек.
– Вот пусть эти царапины и прижгут. Зато потом прыгать с моста не будешь, без подготовки.
Так он и сделал, несмотря на ее протесты. Перед этим, правда, покопался у себя в багажнике, нашел ей рубашку переодеться и долго ржал: рубашка укрыла ее до колен, и рукава болтались как у Пьеро.
Энца перехватила ее ремнем на талии, а рукава закатала, так что вышло довольно приличное платье. По крайней мере, в медкабинете ни медсестра, ни врач ничего не сказали.
Синяк и порезы быстро ликвидировали: дежурный оказался довольно-таки приличным целителем. Насчет основательно залитой йодом шеи Энцы врач долго ворчал, потом сосредоточенно вытягивал что-то из ранки, сказав, что горбаны, особенно матерые, зачастую оставляют метки на раненых ею людях и тянут потом силы.
– На вас обоих, кстати, - сердито сказал врач, окончив с Энцей.
– довольно сильные негативные остатки. То есть остаточные следы негативной пси-энергии. На чистку надо приходить регулярно, а то эта дрянь накапливается... потом аукнется так, что локти будете кусать. С тебя я сейчас снял, а ты, Джек, зайди завтра, у меня уже сил на тебя не хватит.
Напарники обменялись взглядами: где только они в последнее время не бывали, неудивительно.
На обратной дороге пришлось сделать крюк. Бульвар, по которому они обычно ехали мимо центра оказался закрыт. С одной стороны стояло оцепление, с другой бурлил стихийный митинг, занимая и тротуар, и большую часть дороги.
– Опять эти мутят, - недовольно нахмурился Джек, прикидывая, как можно объехать.
Энца, недоуменно морщась, вчитывалась в лозунги, написанные на полотнищах и кусках картона: "Свободу магической крови!", "Остановите смерть детей!", "Верните нам наши права!" и тому подобное.
Увидев синюю звезду на номерном знаке машины Джека, показывавшую, что владелец машины - маг, демонстранты стали активно приглашать того присоединиться. Некоторые хлопали ладонями о капот машины, что-то кричали, но Джек показал им неприличный жест и резко вывернул руль, разворачивая машину.
– Почему ты их так не любишь?
– спросила Энца.
– Не сказать ведь, что там у них неправда написана.
Джек отмахнулся.
– Да ну их к бесам. Орут да скандалят, уроды. Накаляют атмосферу, а конкретно толку никакого нет.
Машина попетляла по переулкам, потом вывернула на широкий проспект.
– А, мы тут были недавно, - оживилась Энца.
– Тут где-то Литейный тупик, где тараканы были...
Она повертела головой в поисках знакомого поворота и вдруг восхищенно присвистнула.
– Что там?
– спросил Джек.
– Вроде магазинчик, - отозвалась Энца, прижавшись носом к стеклу, - а в витрине бердыш, жуть какой красивый.
Джек притормозил и свернул к тротуару. Втиснулся между зеленым потрепанным "жуком" и спортивным "арсином".
– Ну, иди, - сказал он удивленной Энце.
– Куда... иди?
– Смотреть свой бердыш, - отозвался Джек и полез за сигаретами.
– А что - можно?
– поразилась Энца и, не дожидаясь ответа, выскочила из машины.
И ведь забыла о своем "платье", едва залеченных руках, пластыре на лбу, который закрывал сссадину, побежала смотреть на какие-то железяки. Джек повернул голову: лавочка была антикварная, и помимо того самого бердыша с очень широким лезвием, украшенным серебряными накладками с затейливой чеканкой, в витрине лежали кинжалы, шкатулки, книги и пара антикварных кукол под пыльным парчовым балдахином, который художественными складками нависал над ними.
Джек сунул незажженную сигарету обратно в пачку и вышел из машины: решил, что тоже стоит поглазеть, если те книги не муляжи, конечно. Вообще, выставлять на витрину старинные хрупкие вещи как-то не осмотрительно, думал Джек, остановившись рядом с Энцей. Девушка практически уткнулась лицом в стекло, жадно разглядывая оружие.
– Ты такими штуками увлекаешься?
– спросил Джек.
Энца кивнула, не поворачивая головы.
– Я его запоминаю. Потом можно будет воспроизвести в воздушной версии.
– Если вам интересно, - раздался рядом с ними приветливый женский голос, - то можете пройти внутрь и посмотреть. Конкретно этот бердыш - современная реплика.
Голос был маняще глубок, хрипловат и прекрасен.
Да и сама его обладательница была под стать: опершись плечом о притолоку двери, стояла высокая рыжеволосая женщина в простом черном фартуке поверх рубашки и брюк, которые не скрывали ее весьма аппетитной фигуры. Необычайно яркие синие глаза с теплом смотрели на них, пышные волосы были перехвачены атласной лентой.