Истории и легенды старого Петербурга
Шрифт:
Екатерина II позднее вспоминала в своих «Записках», что ни те ни другие не испытывали при этом ни малейшего удовольствия, чувствуя себя очень глупо в несвойственной их полу одежде: молодые женщины выглядели маленькими и невзрачными мальчишками, о старых же и говорить не приходится, в особенности тех, кого природа наделила чрезмерно толстыми и короткими ногами. Мужчины не менее остро ощущали свою неловкость и безобразие. Веселой и довольной казалась одна императрица, которой очень шел мужской костюм; остальное заботило Елизавету столь же мало, как ее родителя – самочувствие тех гостей, кого он на потеху себе заставлял выпивать необъятный кубок «Большого орла».
В XIX веке маскарадные
В числе пришедших из Западной Европы еще в петровские времена новшеств можно также назвать и лотереи, оказавшиеся в качестве одной из разновидностей азартных игр явлением весьма живучим и благополучно дожившим до наших дней.
Что наша жизнь? Игра…
Азартные игры – едва ли не ровесники человечества. Они существовали всегда, только назывались у разных народов по-разному. Общее же у них было одно: выигрыш здесь зависел не от искусства игрока, а от случая, что, собственно, и означает слово «азарт». Прежде чем попасть в Россию, оно проделало длинный путь от арабского az-zahr через испанский, французский и немецкий языки, из которого перекочевало к нам в Петровскую эпоху вместе с массой других заимствований. Азартные игры, нередко приводившие проигравшихся игроков к полному разорению, всегда преследовались властями, но с одним исключением: если в качестве устроителя таковых не выступали сами власти, как это происходило (и происходит) с государственными лотереями.
Лотереи в Европе появились давным-давно, еще в конце XV столетия, вначале в Голландии, а немного позднее в Италии и Франции. В переводе с итальянского «лотерея» означает вытягивание жребия, «лота», и есть не что иное, как та же азартная игра, выманивающая у людей их кровные денежки и возвращающая в виде выигрышей лишь незначительную часть прибыли. В 1687 году Людовик XIV специальным ордонансом запретил частные лотереи, но уже в 1700-м учредил государственную, которая спустя несколько десятилетий приобрела постоянную организацию. В дальнейшем их попеременно то запрещали, то вновь разрешали.
Единственное оправдание существования государственных лотерей в том, что часть получаемых таким образом казной средств идет, по крайней мере теоретически, на общеполезные цели. Российские государи не сразу прозрели всю выгоду лотерейных розыгрышей, дозволив поначалу пользоваться ею частным устроителям. Первым из таких предприимчивых дельцов оказался некий часовых дел мастер Я.А. Гасениус, обратившийся в ноябре 1699 года к москвичам с предложением принять участие в доселе неслыханной на Руси игре: «Произволением нашего великого государя царя. Сим всему миру являет Яков Андреев сын Гасениюс… что на дворе окольничего Ивана Ивановича Головина, возле [двора] Андрея Артемоновича [Матвеева], у Николы в Столпах, будет вскоре установлено счастливое воспытание (то есть испытание счастья. – А. И.), по иноземчески называется лотери, в 80 рублев лот, с числами, где всем охотникам или охотницам вольно свою часть испытать, како добыта тысячу рублев за гривну».
Судя по всему, первый лотерейный блин не вышел комом, – напротив, повлек за собой целый ряд подобных же мероприятий, в чем можно убедиться, например, из записи в дневнике П.Д. Апостола, сына малороссийского полковника, пребывавшего в Петербурге во времена Екатерины I. 9 января 1726 года он, в частности, отметил: «Был в лоттерее, где проиграл 2 р.». Из других записей о расходах, содержащихся в том же дневнике, следует, что для богатого парубка этот проигрыш выглядел почти пустячным, но многим его современникам он показался бы если не огромным, то, по крайней мере, весьма внушительным.
Денежные ручейки со всех сторон, сливаясь воедино, превращались в реки, плавно перетекавшие в карманы устроителей частных лотерей. Позднее, однако, настала пора запретов и гонений со стороны властей, публиковавших в их адрес строгие предупреждения. Одно из них появилось в «Санкт-Петербургских ведомостях» на исходе елизаветинского царствования, в январе 1761 года: «Сим объявляется, чтоб имеющие хождение по домам с посудою и другими товарами для играния лотереи, впредь по домам не ходили, под опасением конфискования как посуды, так и всех товаров».
Как оказалось, таким образом правительство просто-напросто стремилось устранить конкурентов, предполагая в скором времени взять доходный лотерейный бизнес под свою опеку: «Сим объявляется, что в будущем Феврале месяце сего 1761 году разыгрывана будет малая одиннадцатикопеешная лотерия, которая учреждена не для чего иного, как токмо чтоб публика могла иметь понятие о большой Государственной Лотерии по 11 рублев билет, а помянутые билеты по 11 копеек раздаются в канцелярии Государственной Лотерии».
Итак, Елизавета Петровна решила обратиться к опыту Франции, где, как уже было сказано, начиная с XVIII века устраивались государственные лотереи, успешно пополнявшие быстро таявшую от непомерных трат казну. Российская императрица, которая в это время вела разорительную войну с Пруссией, нуждалась в дополнительных доходах никак не меньше французского короля. Курьез в том, что первыми, кто испытал на себе плоды благодетельной затеи правительства, оказались как раз русские войска, занимавшие в ту пору столицу Восточной Пруссии – город Кенигсберг.
Рассказывая о событиях осени 1760 года, известный мемуарист А.Т. Болотов упоминает и об этом: «У генерала нашего были то и дело балы… а сверх того, имели мы около сего времени и другую забаву: прислана была к нам в Кенигсберг – для выпорожнения и у нас, и у многих кенигсбергских жителей карманов и обобрания у всех излишних денег – казенная лотерея. До сего времени не имели мы об ней никакого понятия, а тогда узнали ее довольно-предовольно и за любопытство свое заплатили дорого. У многих из нашей братьи, а особливо охотничков, любопытных и желавших вдруг разбогатеть, не осталось ни рубля в кармане, а нельзя сказать, чтоб и я не сделался вкладчиком в оную».