Истории любви и ненависти
Шрифт:
Габриэль. Ох, и что же ты ему такого сказал?
Арман. Иногда одна картина лучше тысячи фраз.
Мужчина вытаскивает из-под воротника-стойки медальон, открывает его и показывает Габриэль её портрет в миниатюре.
Габриэль (смыкая руки в восторге). Ах!
Арман (пряча медальон под сорочку). Вот так. Жду Вас завтра на этом месте, горячо любимый, обожаемый мой лучик жизни.
Пара вновь обнимается и целуется, после чего Габриэль и Арман
Зефирина, пробираясь сквозь заросли кустарников, идёт в сторону поместья.
Занавес
Действие 2
Зефирина, злосчастная и полная ненависти ко всему сущему, вконец добравшаяся до опочивальни барона, прошмыгнув сквозь туманные взгляды вечно безмолвной прислуги, отряхивает и оправляет пыльное скромное платье человека не самого высокого класса.
Окончив прелюдию, она вежливо стучится и тут же отворяет тяжёлую дверь, ведущую в покои мнимого и нежеланного любовника.
Зефирина (улыбаясь). Добрый вечер, многоуважаемый господин Барон. (кланяется в реверансе)
Паскаль. Привет, глупышка.
Зефирина. Кхм… (сбиваясь) Считаю своим долгом сообщить моему обожаемому господину, чьим верным слугой я являюсь, об увиденном мною, фактически подтверждённом и отвержено засечённом, постыдным…
Паскаль. Ну, Зефа, не томи.
Зефирина. …адюльтере.
Паскаль. О, Господи помилуй!
Зефирина. Да… Ваша жена, светлейшая баронесса, прекраснейшая из женщин, дарила всю свою ласку и любовь другому. Это был тип явного из низкого сословия, самый обычный простофиля. И, кроме того, Ваша жена на пару с фаворитом спланировала побег от моего милостивого и дорогого государя…
Паскаль (прерывая, хватаясь за сердце). Ох, Зефа, остановись!
Зефирина (заботливо бросается к Паскалю; кокетливо). О, что угодно моему повелителю?
Паскаль (вызывающе). Что угодно? А-а-а-а, я умираю – нет! – я знаю! Ха-ха-ха! Я давно подозревал, что моя жена мне изменяет! И вот теперь я знаю, что нужно делать…
Зефирина. Что же?
Паскаль (воодушевлённо). Слушай. Такая дама, как моя жена, не заслуживает жизни, а потому Дьявол уже ждёт её.
Зефирина (подозрительно). Что всё это значит?
Паскаль. Я давно думал об этом… В общем, я считаю, что ты, Зефа, одобришь моё решение. Хотя бы ты… Так вот. Габриэль была красива и холодна со мной. И я хочу, чтобы она осталась такой в глазах других людей; тех, кто есть, и тех, кто будет. Я заказал у стеклодува - или как там его – стеклянную скульптуру,
Зефирина. Но как это связано…
Паскаль. Тише, милая, слушай. (мимолётная пауза) Габриэль по моему лёгкому и чёткому указу будет помещена в этот стеклянный костюм, который, естественно, будет ей впору…
Зефирина (радостно). О, это же гениально! Вы сами это придумали?!
Паскаль (нервозно). Тише!.. Конечно, сам, а ты как думала?!
Зефирина принимает прежнее безучастное положение.
Паскаль. Кхм, но это ещё не всё. Мою дорогую жену зальют из отверстия сверху статуи сверху гипсом. Она будет умирать мучительно. И я не дам ей покаяться в своём грехе.
Зефирина (с ухмылкой). А Вы не будете жалеть о смерти супруги?
Паскаль (пылко). Никогда! (пауза) И оставь меня, грязная потаскуха!
Зефирина (испуганно). Слушаюсь! (уходит)
Паскаль остаётся в одиночестве, откидывается в кресле и засыпает.
Занавес
Действие 3
Ночь, Габриэль - усталая, но счастливая – ложится спать. Её веки мгновенно смыкаются под тяжестью насыщенного дня и ожидания во всех отношениях чудного, беззаботного и беззаветного, будущего. О, дивный новый мир!
Полчаса во сне пробывают, словно секунда, и в поросшую мрачными лозами заката вламывается толпа не менее светлых – как внешне, так и внутренне – людей с единственным свидетельством – пламенем свечей, покоящихся в пиалах канделябра.
(шум и суматоха)
Габриэль. М, н, что? Кто? А! Куда? Нет! Ай! Больно; оставьте!
Стража стаскивает за волосы несчастную с кровати, а после – выносит за пределы комнаты.
(звук тяжёлого удара и крики)
Занавес
Послесловие
Во время ужасающей любого – и не только чрезмерно рефлексирующего – человека стеклянный каркас отвратительной – по задумке своей – скульптуры лопнул, не выдержав безумных идей великовозрастного, по меркам времени, маньяка. Растрескавшаяся статуя рассыпалась, будто семянки одуванчика, разлетевшиеся на ветру. Памятник сей был оставлен в подвале поместья, потому как дальнейших указаний слугам сообщено не было.
Родителям Габриэль Паскаль объявил о потрясшей его скоропостижной смерти супруги от брюшного тифа и принёс им свои соболезнования. Спустя два года умер (от гнилой лихорадки) Паскаль, через четыре года, простудившись,21 – отец и мать трагически погибшей, мужественно принявшей смерть женщины.