Истории Мнемозины
Шрифт:
– Ты так замечательно мяукаешь, что я включу эту песню в программу праздничного концерта, и мы обязательно споем ее в конце нашего выступления.
Вот это да! Сон продолжался. Кажется, вспомнила Лиза, это называется колесом фортуны [11] , которое может поворачиваться в разные стороны. К ней пришла удача. Лизу, правда, несколько смущало, что успех достался ей так легко. Но все равно это было признанием. Жизнь изменилась. Лиза стала героиней класса, никто уже не подшучивал
11
Колесо фортуны. Фортуна – римская богиня счастья, удачи, случая. Изображалась с рогом изобилия и рулевым веслом в руках. Иногда с повязкой на глазах.
Раз в неделю хор собирался в классе и репетировал праздничную программу. Время летело незаметно, – все пели очень охотно, но в глубине души ждали свою любимую песенку про киску. Лиза так натренировалась дома, что исполняла свою партию всегда одинаково прекрасно – ни разу не сфальшивила, не опоздала и так жалобно выводила «мяу», что песенка обещала стать украшением программы.
И вот настал день праздничного концерта. Все ребята надели красивые формы, в волосах девочек красовались затейливые белые банты, а мальчиков, причесанных и аккуратно одетых, было просто не узнать.
Концерт шел как по маслу. Номер за номером, – один лучше другого. В конце первого отделения должен был выступать хор младших классов.
– Теперь ты, – сказал С.
– Что я?
– Забыла? Рассказывай теперь, что было дальше.
– Вышел хор, – не задумываясь продолжала я, – все построились и в ярком свете огней, освещавших сцену, выглядели так красиво, что в зале заранее захлопали. Потом ребята стали петь, и после каждой песни слушатели бурно аплодировали. Но вот наступил долгожданный момент, зазвучали печальные аккорды вступления, все затихли, и Лиза исключительно промяукала положенные восемь раз. Все ребята в зале, мамы, папы, дедушки и бабушки, учителя и гости хлопали что есть сил, кричали «бис», и песенку про киску пришлось повторить.
С тех пор Лизу никто больше не обижал, со временем она похудела, и все у нее стало хорошо. В этой истории даже думать не надо, как все кончаюсь. Это ясно.
– Напрасно ты так думаешь, – грустно сказал мой маленький друг С. – Но теперь ты должна еще сказать, как бы ты хотела, чтобы кончилась эта история.
– Трудный вопрос. Хотеть можно очень многое… Ну, например. Пусть бы в зале оказался какой-нибудь знаменитый профессор пения, и он бы обратил на Лизу внимание, на ее слух, голос, музыкальность. В антракте он подошел бы к ее родителям и сказал им:
– Мне очень понравилась ваша девочка. Приведите ее ко мне, я хочу ее послушать.
И родители повели бы к нему Лизу, и он проверил
– У вашей дочери незаурядные музыкальные способности, ей нужно учиться петь, сказал бы профессор, – и если она будет серьезно работать, и беречь голос, из нее может выйти превосходная певица.
И родители бы обрадовались, отдали бы Лизу учиться пению, и она стала бы знаменитой певицей… – и тут я, наконец, заметит, что сын слушает меня очень печально.
– В чем дело? Все неправильно?
– Все. Послушай, как все кончилось на самом деле, в золотой книге. Не у всех историй там обязательно бывает счастливый конец.
Хор построился, все выглядели очень торжественно. И дошла очередь до песенки про киску, и все затаив дыхание, приготовились наслаждаться жалобным, громким и чистым «мяу», как вдруг после та-ра-ра-ра-ра-ра-ра-ра раздался какой-то ни с чем несообразный хриплый вой, который издает кошка, если наступить ей на хвост.
Все, в зале и в хоре, оцепенели. Это была катастрофа. Лиза низко опустила голову, учительница виновато и робко улыбнулась и сыграла та-ра-ра-ра-ра-ра-ра-ра еще раз, но Лиза молчала.
Потом, конечно, плакала, и все сердились на нее, даже папа с мамой.
– Какой ужас! Но почему же так получилось?! – воскликнула я. – Это просто невероятно.
– Вероятно. Именно так все и кончилось. Дружок мой загрустил. Я подумала и сказала:
– Может быть, все к лучшему.
– Как это к лучшему?!
– Да, представь себе, такие вещи случаются.
– Но что же в них хорошего?
– А то, что успех достался Лизе слишком легко. Сам подумай: сколько можно мяукать? Ведь рано или поздно это всем надоест, и ей в том числе. Лизина слава померкнет, и она снова начнет огорчаться.
– Ну а если бы это было не в книге, а по-настоящему, что надо было бы ей сказать, чтобы она не плакала? – спросил С.
– Что сцена – это дело очень серьезное, – с самыми великими артистами случались на сцене всякие несуразные происшествия, не говоря уже о начинающих.
Расскажи, пожалуйста, – попросил С.
– Например: один молодой конферансье должен был во время концерта перед выступлением знаменитой певицы объявить: «Композитор Дюбюк! „Птичка“! – Он тщательно готовился к своему выступлению, десятки раз повторял „свой текст“, репетировал дома перед зеркалом, а потом вышел, увидел сотни обращенных на него глаз и объявил: „Композитор Дюбюк! „Птючка“!“»
С. долго смеялся, повторял на разные лады ошибку бедного конферансье, потом успокоился и сказал:
– Хорошо. Я понял. Тебе нравится моя книжка?
Конечно! Очень-преочень. Пожалуйста, рассказывай мне все, что сочтешь возможным. Мне кажется, что когда-то давно, и в то же время не так уж давно, я тоже читала книгу вроде этой, – но стала понемногу забывать ее. Как же она называлась… Ладно, потом вспомню. Но ты напоминаешь мне о ней. Я тебе очень благодарна.
В школу С. ездил на троллейбусе. Он приходил на остановку заранее, потому что любил наблюдать за жизнью и приключениями троллейбусов, и чуть ли не каждый из них знал «в лицо».