Истории, рассказанные у камина (сборник)
Шрифт:
Руки мои были связаны так крепко, что я потратил полчаса времени и лишился половины зуба, прежде чем мне удалось освободиться. Я собирался выйти к ферме Перселла, но под этим смоляным небом совершенно невозможно было определить, где север, а где юг. Я, не понимая, куда иду, много часов бродил между овечьими стадами, которые с шумом разбегались передо мной в стороны. Но наконец восток озарился сероватым светом, который обрисовал на горизонте невысокие призрачные холмы, и я понял, что нахожусь недалеко от фермы Перселла и, к своему удивлению, заметил впереди себя человека, идущего в том же направлении. Сначала я стал осторожно догонять его, чтобы рассмотреть получше, но уже через пару минут по согнутой спине и шаткой походке понял, что это Енох, старый слуга, и как же рад я был видеть его живым! Эти бандиты его избили,
– Это люди с «Черного могола», – сказал он. – Да, да, я знал, что живым они бы его не отпустили.
– А что это за люди? – спросил я.
– Ну что ж, вы ведь ему родственником были, – сказал он. – А самого его уже нет… Да, да, все кончено. Теперь я могу вам рассказать, кому ж еще, как не вам… Другое дело, если бы хозяин был жив, старый Енох без приказа и слова бы не сказал. Но вы же, как-никак, племянник ему и приехали, чтобы помочь… Да-да, мистер Джон, вы должны все знать.
Все было так, сэр. Дядя ваш держал бакалейный магазин в Степни, но кроме этого у него и другое дело имелось. Он не только продавал, но и покупал, а когда покупал, не спрашивал, откуда у продавцов их товар. Да и зачем ему было это знать? Его ведь это не касалось, не правда ли? Если человек приходил к нему с камушком или серебряным подносом, какое ему было дело до того, где он их взял? И что тут такого, по-моему, это очень даже разумно, и вообще, хорошо бы, закон такой был, чтобы все так делали. В общем, в Степни нам жилось неплохо.
И вот однажды стало известно, что в море затонул теплоход из Южной Африки. По крайней мере, считалось, что он затонул, и Ллойд выплатил страховку {364} . А на пароходе этом везли очень дорогие бриллианты. Вскоре в лондонский порт пришел бриг «Черный могол». С бумагами у него все было в порядке, и по ним он плыл из Порт-Элизабет {365} с грузом шкур. Капитан этого брига, Элиас его звали, пришел к хозяину, и что, вы думаете, он хотел продать? Господи, сжалься надо мной, грешником, у него был пакет с бриллиантами, точно такими же, как были на том затонувшем южноафриканском пароходе. Как они к нему попали? Не знаю. И хозяин не знал. И не собирался этого выяснять. Капитан этот хотел зачем-то припрятать на время эти бриллианты и поручил их дядюшке вашему. Ну, вроде как в банк вещи на хранение сдают. Со временем хозяин привык к этим камням и полюбил их, и ему стало уже не все равно, в каких водах промышляет «Черный могол» и как его капитан заполучил эти бриллианты. Поэтому, когда капитан вернулся за ними, хозяин сказал, что камни эти будут в большей сохранности, если останутся в его руках. Не подумайте, что считаю, будто он поступил правильно, но именно так хозяин сказал капитану Элиасу в маленькой прихожей черного хода нашего дома в Степни. Тогда-то и пострадали его ребра и нога.
364
…Ллойд выплатил страховку. – См. т. 5 наст. изд. комментарий на с. 388–389.
365
…Порт-Элизабет…– Город-порт на территории современной ЮАР.
Капитана за это судили и отправили на каторгу, а хозяин, когда выздоровел, подумал, что ближайшие пятнадцать лет может жить спокойно. И все же, опасаясь моряков с «Черного могола», он решил уехать из Лондона. Но прошло пять лет, капитан вышел на свободу и с остатками своей старой команды стал разыскивать его. Нужно было обратиться в полицию, говорите вы? Ну, тут две стороны. Хозяин полицию любил не больше, чем Элиас. В конце концов они выследили хозяина и, как вы сами видели, перехитрили его. Он-то думал, что чем в большую глушь заберется, тем ему безопаснее будет, а вышло как раз наоборот. Да, может, кому он и перешел дорогу, но мне он был хорошим хозяином, уж не знаю, найду ли я такого другого.
И в заключение еще одно слово.
Опечатанная комната
Для здорового, любящего спорт адвоката, которому приходится с десяти до пяти сидеть в четырех стенах кабинета, единственным временем, когда он может заниматься хоть какими-то физическими упражнениями, является вечер. Отсюда и моя привычка к долгим ночным прогулкам, во время которых я прочесываю холмы Хампстеда и Хайгейта {366} , очищая организм от грязного воздуха Эбчерч-лейн. Именно на одной из таких прогулок я и познакомился с Феликсом Стэннифордом, что стало началом одного из самых удивительных приключений в моей жизни.
366
…прочесываю холмы Хампстеда и Хайгейта…– Хампстед и Хамстед-хит – см. т. 9 наст. изд., комментарий на с. 468. Хайгейт – деревня на севере Большого Лондона, сразу за Хампстед-хитом, с высокими, до 131 м, холмами.
Однажды вечером – было это в апреле или в начале мая 1894 года – я отправился на самый север Лондона, чтобы побродить по тем тихим милым улочкам, образуемым высокими кирпичными виллами, которые огромный шумный город выталкивает все дальше и дальше в сельскую местность. Была спокойная чистая весенняя ночь, на безоблачном небе ярко светила луна, и я, к тому времени уже оставив позади несколько миль, намеревался неспешно прогуляться и посмотреть вокруг. Мое созерцательное настроение, очевидно, и послужило причиной того, что я обратил внимание на один из домов, мимо которых вели меня ноги.
Это было очень большое здание, стоящее немного в стороне от дороги на территории собственного участка. Хоть выглядело оно и современно, но явно было намного старше всех своих соседей, которые до отвращения безвкусной грубой планировкой выставляли напоказ свою новизну. Их однообразная шеренга прерывалась опоясанным лавровыми кустами газоном, в глубине которого высилась угрюмая громадина темного дома. Наверняка это была загородная резиденция какого-нибудь богатого торговца, построенная в те времена, когда до ближайшей улицы от этого места было не меньше мили, и которую теперь оплетал своими краснокирпичными щупальцами лондонский спрут. Мне подумалось, что далее этому зданию предстоит быть проглоченным и переваренным, чтобы очередной застройщик мог соорудить несколько дешевых вилл на месте палисадника. И вот после того, как эти размышления словно в тумане проплыли сквозь мой разум, случилось нечто такое, что направило мои мысли совершенно в иное русло.
Трясущийся и скрипящий четырехколесный кеб, этот позор лондонских улиц, и велосипедист, который ехал навстречу ему, подсвечивая себе дорогу желтой фарой, были единственными движущимися объектами на длинной, залитой лунным светом мостовой, и все же они столкнулись с той зловещей аккуратностью, которая сводит в одну точку два океанских лайнера посреди безграничных атлантических просторов. Виноват был явно велосипедист. Он попытался свернуть перед кебом, не рассчитал расстояние, и в результате лошадь зацепила его боком и сбила. Он поднялся, прорычал что-то злое кебмену, тот тоже в долгу не остался, но, сообразив, что номера его пока никто не заметил, подстегнул лошадь и с грохотом укатил своей дорогой. Велосипедист взялся за руль лежащей на боку машины, но, воскликнув «О Боже!», со стоном опустился на бордюр.