Истории, рассказанные у камина (сборник)
Шрифт:
– Вы можете заложить его.
– Отец это уже сделал.
– Действительно, очень необычное положение.
– Нам с матерью жилось тяжело. Постепенно нам пришлось распродать всю мебель, распустить слуг. Закончилось это тем, что я, как видите, живу один в этой маленькой комнате. Но ждать осталось всего два месяца.
– Что вы имеете в виду?
– Через два месяца мне исполняется двадцать один год. В этот день первое, что я сделаю, – это открою опечатанную дверь, а второе – избавлюсь, наконец, от этого дома.
– Интересно, а почему батюшка ваш
– Наверное, потому что он умер.
– И вы говорите, что официально он не совершил ничего противозаконного до того, как покинул страну?
– Совершенно верно.
– Почему же он не взял с собой вашу мать?
– Не знаю.
– А почему скрывал адрес?
– Не знаю.
– Почему он не вернулся, даже на похороны вашей матери?
– Не знаю.
– Дорогой сэр, – сказал я, – на правах профессионального адвоката я позволю себе говорить с вами откровенно. Отец ваш имел достаточно веские основания для того, чтобы не возвращаться в страну, и, если против него ничего не было доказано, он боялся, что это может произойти в любую минуту, и не хотел оказать в руках закона. Это очевидно, потому что как иначе объяснить все это?
Мое предположение было воспринято в штыки.
– Вы не имели чести знать моего отца, мистер Альдер, – холодно произнес он. – Когда он покинул нас, я был еще мальчиком, но он для меня был и всегда останется образцом порядочности. Вся его вина в том, что он был чересчур чувствительным и бескорыстным. То, что кто-то по его вине потерял деньги причиняло ему глубокое страдание. Для него самым главным в жизни была честь, и любое объяснение его исчезновения, которое этому противоречит, является ошибочным.
Мне было приятно слышать от этого молодого человека такие горячие слова, но все же я понимал, что факты против него и что он просто не в состоянии взглянуть на это дело объективно.
– Я всего лишь рассматриваю ситуацию как человек со стороны, – примирительно сказал я. – Ну что ж, теперь я вас покину, мне предстоит еще долгая прогулка. Ваша история меня так заинтересовала, что я буду вам очень признателен, если вы мне сообщите, чем она закончится.
– Оставьте свою карточку, – сказал он, и после этого, пожелав своему новому знакомому спокойной ночи, я оставил его.
Довольно долго я ничего не слышал об этом деле и уже почти начал подозревать, что все это окажется одним из тех мимолетных событий прошлой жизни, после которых остается лишь след в виде смутной надежды узнать их продолжение когда-нибудь в будущем. Но однажды в полдень в мой кабинет на Эбчерч-лейн принесли карточку, на которой было указано имя мистера Дж. Х. Персеваля. Затем мой секретарь ввел ее подателя, невысокого сухощавого мужчину с яркими глазами. На вид ему было лет пятьдесят.
– Сэр, – сказал он, – я полагаю, мой юный друг мистер Феликс Стэннифорд упоминал в разговоре с вами мое имя?
– Разумеется, – ответил я. – Я это прекрасно помню.
– Насколько я понимаю, он обсуждал с вами обстоятельства исчезновения моего бывшего хозяина, мистера
– Да, верно.
– И вы проявили интерес к этому делу.
– Да, эта история меня чрезвычайно заинтересовала.
– Вам известно, что мистер Стэннифорд разрешил открыть комнату в тот день, когда его сыну исполнится двадцать один год?
– Да, я помню это.
– Двадцать один год ему исполняется сегодня.
– Так вы открыли ее? – спросил я, не скрывая любопытства.
– Еще нет, сэр, – очень серьезно произнес он. – У меня есть основания думать, что дверь будет лучше открыть в присутствии свидетелей. Вы – юрист и знакомы с обстоятельствами дела. Хотите присутствовать при этом?
– Конечно же!
– Днем вы, бесспорно, заняты, да и я тоже, так что давайте встретимся в девять часов у дома.
– Приду с удовольствием.
– В таком случае мы будем вас ждать. До свидания, – он с достоинством поклонился и ушел.
На встречу я прибыл, когда у меня уже болела голова от бесконечных и тщетных попыток придумать правдоподобное объяснение тайне, которую тем вечером нам предстояло раскрыть. Мистер Персеваль вместе с моим юным другом дожидались меня в маленькой комнате. Я ничуть не удивился, увидев молодого человека бледным и очень волнующимся, но сильное, хоть и тщательно скрываемое возбуждение маленького коммерсанта из Сити показалось мне необычным. Щеки его горели, руки подрагивали, он секунды не мог выстоять на месте спокойно.
Стэннифорд, увидев меня, обрадовался и принялся горячо благодарить за то, что я не отказался прийти.
– Ну вот, Персеваль, – обратился он к своему компаньону, – я думаю, теперь уже ничто не мешает нам приступить к делу. Я уже жду не дождусь, когда с этим будет покончено.
Бывший помощник банкира взял лампу и направился в коридор. Но, дойдя до опечатанной двери, остановился. Руки его дрожали, из-за чего свет прыгал то вверх, то вниз по высоким голым стенам.
– Мистер Стэннифорд, – сказал он надтреснутым голосом, – я надеюсь, вы готовы к тому, что, когда печать будет снята, а дверь открыта, вы, возможно, увидите нечто такое, что поразит вас.
– Что там может быть такого? Вы хотите запугать меня.
– Нет, мистер Стэннифорд, я просто хочу, чтобы вы были готовы… держали себя в руках… не позволяли себе… – после каждого оборванного предложения ему приходилось облизывать пересохшие губы, и я вдруг совершенно ясно понял, что он знает, что находится за той запертой дверью и это нечто ужасное. – Вот ключи, мистер Стэннифорд – и помните мое предупреждение!
Он протянул связку ключей, молодой человек нетерпеливо схватил их, потом поддел ножом выцветшую красную печать и сорвал ее. Лампа в руке Персеваля дрожала и дребезжала, поэтому я забрал ее и поднес поближе к замочной скважине, пока Стэннифорд подбирал нужный ключ. Наконец замок с щелчком открылся, дверь отворилась, молодой человек сделал шаг внутрь комнаты и, издав страшный крик, рухнул без чувств к нашим ногам.