Истории Выживших (сборник)
Шрифт:
– Этих мудрецов все уважали и слушались, попасть в их число было не так уж просто, отбирали лучших. Все свои знания они передавали устно. Ничего не записывали, поэтому о них так мало известно, только из косвенных и немногочисленных источников. В общем, все, как у нас. За одним исключением: у кельтов вроде бы не было жрецов-женщин. Оно и правильно.
– Это почему же?
– Редко какого мужика не пилит жена. А представь, если вместо мужа у нее было бы целое племя!
Кривой с Лисом переглянулись и громко засмеялись.
Солнце
Кривой ел суп, морщась. Без соли еда – не еда. Впрочем, бродяга уже и забыл, когда пища доставляла удовольствие. Он смотрел невидящим взглядом на костер и обдумывал поставленную Волком задачу.
Ревность и обида – мелочные поводы для убийства, но сколько таких случаев Кривой вычитывал из газет в прошлой жизни, превратившейся в мираж. Да и зачем Волку вовлекать чужака в поиски убийцы, если убийца – он сам? Для отвода глаз? Как он сказал? Кривой ни о ком еще не составил мнения. Ни о ком, кроме Волка. Их тайный уговор вычеркнул старейшину из списка подозреваемых.
Картина складывалась интересная. Волк проводил с Аленой больше всех времени. Вполне мог проникнуться чувствами. Кривой вспомнил, как Волк расхваливал Алену, как смутился, когда бродяга предположил изнасилование. По доброй воле девушка не отдалась бы дряхлому старику.
Волк – член Совета старейшин. На нем большая ответственность: жизни поселенцев и порядок в Краю. Ради большого блага люди, облеченные властью, зачастую решались на маленькое зло. Маленькое сравнительно. Что одна душа, когда на другой чаше весов – десятки, сотни, тысячи? Алену не просто убили. Ее принесли в жертву Лесу, разъяренному вторжением солдат и Кривого в Дубну.
С другой стороны, неизвестно, как проводился обряд. Может, там не требовалось никаких тайных знаний? Может, Алену просто-напросто закололи, призвав Лес к милосердию? Идея о жертвоприношении могла прийти на ум любому. До того как мир полетел в тартарары, люди успели почерпнуть много информации из книг, телевидения, радио, Интернета. Даже у тех, кто в то время был ребенком, а ныне – подросток, что-то отпечаталось в памяти. Но… в таком случае разве не разумнее убить менее ценного поселенца? Алена готовилась стать старейшиной, лекарем, хранителем истории и мудрости человечества, связью времен.
Так кто же убийца? Беркут, Михаил, Варвара, Ворона, Волк? Или и вовсе не знакомый Кривому человек?
– Несут. Несут! Бедняжка, – зашептали поселенцы.
Кривой увидел похоронную процессию. Гроб покачивался на плечах Михаила, Беркута и еще двух внушительного вида мужчин. Впереди шел Волк, остальные старейшины окружили гроб подковой. У всех старцев – по факелу.
Поселенцы примыкали к процессии сзади. Кривой тоже влился в толпу. Они спустились в подземный
Гроб поставили у ямы, чтобы дать последнюю возможность проститься с покойной. Волк начал поминальную речь, но Кривой ее не слушал, изучал лица присутствовавших. Кто плакал, кто смотрел в ноги, кто – пустым взором перед собой. Скорбь, смущение, глубокая задумчивость, отстраненность… В глазах Беркута пылали гнев и жажда мести, у Михаила глаза блестели от сдерживаемых слез. Варвара выглядела все такой же подавленной, как и при последней встрече. Ворона смотрела с жалостью на Беркута. Волк, казалось, говорил искренне, с дрожью в голосе.
Кривой присматривался к каждому, до кого дотягивался взгляд. Не заметил ни одного злого, торжествовавшего, стыдливого, виноватого лица. Только несколько окаменелых не позволяли читать себя. За такими масками могли скрываться какие угодно чувства.
Кривой так увлекся, что не заметил, как похороны подошли к концу. Мужчины осторожно опустили гроб в яму и принялись засыпать. Несколько женщин разного возраста безудержно рыдали, причитали – должно быть, родственницы Алены. Многие подходили к ним, приносили соболезнования, а потом ручьем перетекали к полноватому лохматому юноше, жали ему руку, кивали, скучно поздравляли.
Кривой тронул тщедушного мужичонку с бородкой клинышком и спросил:
– Извините, я задумался. Что произошло, кто тот мальчик?
– Волк назвал преемника. Панда – добрый малый и с умом. Характером мягковат, да Волк, может, его выдрессирует.
Кривой заметил, как от толпы отделилась худая тень и помчалась прочь, на холм.
– Он переживет, – раздался рядом голос Волка, старик смотрел туда же, куда и Кривой.
– Лис зол на меня, – тут же объяснился Волк. – Надеялся, что я снова его возьму к себе в ученики.
– Снова?
– Да, еще до Алены я обучал его. Дух у мальчика сильный, как у лидера. Да и умом Бог не обделил. Своенравен только, непокорен. Мы часто с ним спорили. На все у него была своя точка зрения, отличная от моей и других старейшин. Лес для него – соперник.
– А для тебя союзник? – насторожился Кривой.
– Мы все здесь стремимся к этому.
– Каким образом? Задабривая Лес, как друиды?
– Извини?
– Да брось. Ты ведь сам говорил, как вы похожи на кельтов.
– Я не мог такого говорить, потому как ничего не знаю о кельтах. Я – доктор медицинских наук, не исторических.
Кривой взглянул на старца недоверчиво, спросил как бы между прочим:
– После того как я выпил твое зелье, ты еще долго сидел со мной?
– Когда снаружи утихло, люди стали выбираться наверх и обнаружили Алену. Я был обязан покинуть тебя.
– То есть убийство произошло во время Шторма, когда все попрятались в казематы?
– Шторм так и не случился, – помотал головой Волк.