Историкум 2. Terra Istoria
Шрифт:
Рев, раздавшийся прямо над ухом, Брегис ни с чем бы не спутал. Точно перфоратор, значит, и выход есть, не во временах же Брюса без электричества им орудовать?..
— Тащи его! — загрохотал, перекрывая шум и внушая надежду, голос Верова. — Борман, мать твою, ну куда же тебя понесло?!
«Домой, я хочу домой, к трубам, вентилям и смесителям, семье и кошке».
И с этой мыслью Брегис, крепко сжимающий в руках обретенный заново ключ, вывалился в облако кирпичной крошки, сквозь которое просвечивали розовые кафельные стены. Никаких атрибутов старины и Брюса было не видать. А между тем вокруг Брегиса уже
— Хозяйка, — рокотал Веров, — да кто же додумался стык труб намертво в кирпичный короб замуровать? Это руки пообрывать за такую дурь! Вот и протекло там, а как добраться? Пришлось ломать.
И вполголоса добавил, обращаясь к Брегису:
— Ну, ты живой, попадалово наше? С фараоном обедал, что ли?
Эрик попытался заговорить, но пока получались одни междометия. Очень неинтеллигентные.
— Ты живой вообще?! — громыхнул в полную силу бас Верова. — Дрыхнуть не надоело?
— Это побочный эффект от столкновения с Черным Сан-техником, — пояснил голос специалиста. — Не трогайте, может, чего умное ему и приснится.
Брегис вздрогнул и очнулся — в кабине тряского «уазика» под брезентовым верхом, мчавшегося по Горьковскому шоссе со скоростью, которой и нельзя было ожидать от такой почтенной и неказистой машины. Рядом расположился Веров, а на переднем сиденье в обнимку с внушительным кофром сидел давешний специалист, не сумевший выследить Брюса с помощью приборов. На всякий случай при нем Эрик не стал рассказывать Верову о странном сне и сопутствовавшем ему деловом предложении.
Они ехали в Глинки, имение Брюса, место, о котором страшных преданий среди окрестных крестьян в свое время ходило не меньше, чем в Европе о Фаусте. Одна из легенд рассказывала о смерти Брюса. Изготовив магический раствор, делающий его неуязвимым, Брюс повелел слуге разрубить его на части мечом и потом сложить части вместе и облить «живой водой». Слуга разрубил тело Брюса, но тут приехал царь и потребовал Брюса к себе. Слуге пришлось рассказать правду и показать тело господина. «Глядят — тело Брюсово уж совсем срослось и ран не видно; он раскинул руки как сонный, уже дышит и румянец играет в лице». В общем, осталось только в промышленном масштабе наладить производство оздоровительного крема «Собери себя заново».
Впрочем, большая часть этих историй была связана с водой, что теперь не казалось удивительным (хотя крупные водные хозяйства не являются тайными спонсорами данного издания).
Никакой битвы за обладание ключом, которую нарисовало романтическое и измученное недосыпом воображение Брегиса, так и не произошло. В музее их встретил директор (оказавшийся из соответствующего ведомства и поэтому знавший всё, что положено, о подноготной графа), проводил в один из залов, где красовался портрет первого владельца имения. Эрик сразу узнал в изображенном того человека, с которым беседовал в прихожей одной из квартир злополучного шестого дома.
— Да, это он!
Специалист, успевший расставить вокруг портрета свои приборы, немного повозился с ними и кивнул.
— Он. Всё подтверждается. Но сделать ничего нельзя.
— А где мой ключ? — спросил Эрик.
Хотя во сне вроде ему вернули, но сейчас-то ключа не было. Но, может, Брюс где-то здесь для него и оставил.
Веров кивнул в сторону портрета. И Эрик увидел среди
— Достать можно? — деловито поинтересовался Штирлиц.
Эрик встрепенулся.
Специалист и директор музея переглянулись и дружно замотали головами.
Брегис понурился. Веров отправился беседовать тет-а-тет со специалистом. После возвращения отозвал Эрика в сторонку.
— Понимаешь, — сказал ему Веров, — есть высшие инстанции, высшие силы, ну, если хочешь, боги. Но даже они не в силах вернуть пролитую воду обратно в трубы. Да и, говорят, договора какие-то древние есть, до сих пор актуальные. И тут Брюс замешан, то бишь оформлен. Так что он нам сегодня не по зубам…
На самом деле Эрик не очень переживал. Понятно, что в глухомань его не сошлют. Не то что особо не за что, просто там он нечаянно может и не таких дел натворить. А куда потом ссылать?
В глубине души Брегис всё же надеялся, что после такого провала его официально признают негодным к полевой работе и дозволят вернуться обратно в тишину кабинета, к тонкостям древней поэтики, свиткам и манускриптам. Тем более что запах пряного сильфиона в том салате, которым угощал злополучный гуманоид-амфибия, пробудил в нем жгучий, как вкус этого растения, интерес к Древнему Риму. Благо там с поэтикой всё было в порядке, поэмы даже проходили по разряду полноценных исторических источников.
Понятно, что сан-техники очень нужны, но вот станет ли Брегис полноценным специалистом? Таким, как Веров? Не только компетентным, но и готовым ко всему? Вот это и предстояло решить специальной комиссии. Но за день до ее заседания произошло два примечательных случая, причем оба были связаны с профессиональной деятельностью.
Квартира, где произошла очередная протечка, ничем особенным не отличалась от прочих в том же доме.
— Да куда же вы смотрите?! — визгливо орала неопрятная тетка в разномастных бигуди. — Это что же за безобразие! Нет, вы только посмотрите! Вы там непонятно чем занимаетесь, а мы мучайся!
— Похоже, не все люди — люди, — проворчал сквозь зубы Веров, — эти вот явно крокодилы-оборотни.
И громко спросил:
— Хозяйка, где и что протекает?
Вопрос спровоцировал новый шквал истошных претензий, обвинений и угроз. Веров явственно скрипел зубами. Эрик, не дожидаясь затишья, распахнул дверь ванной.
Тут тоже всё было традиционно. Зеленоватый потрескавшийся кафель до середины стен, а выше побелка, свисающая клочьями. Чугунная ванна с желтыми потеками. Мутное окно под потолком. Пахло якобы ванильным шампунем и замоченным три дня назад бельем.
А посреди всего этого стояла девочка лет шести в белом льняном платье. Она без всякого страха посмотрела на Эрика и воскликнула:
— Диодор!
Опешивший Брегис попятился.
— Диодор, ты меня не узнаешь? — снова зазвенел ее голосок. — Я Клеопатра. Ты приезжал к моему отцу, царю Птолемею, и рассказывал про Сицилию[36]. Про город Наксос возле огненной горы, про войну с Карфагеном… Почему ты молчишь?
И тут на Эрика навалилось Прошлое…
А через два часа уставший Веров буквально ввалился в родную контору и, даже не успев присесть, услышал из динамика: