Историография истории древнего востока
Шрифт:
Как видно, условия для занятий китаеведением в России первой половины XIX в. в общем были неблагоприятными: материальное обеспечение людей, знавших язык, — незавидным, престиж их профессии — низким, а главное — происходила пустая трата знаний, так как их труды не публиковались и практически не использовались. Много сил и времени уходило на постоянное повторение уже пройденного другими пути. Лучшей иллюстрацией этому служит судьба словарей. Их составляли Леонтьев, Бакшеев, Бичурин, Каменский, Липовцов, Леонтьевский, Розов, Кирилов, Попов, Сивиллов, Войцеховский, Рушко, Огородников и другие, а повезло только не очень удачным опусам И. Поликина («Русско-китайский словарь разговорного языка», Пекин, 1867) и В. П. Васильева («Опыт первого китайско-русского словаря», СПб., 1867), но и они вышли только во второй половине XIX в. В результате первым настоящим словарем китайского языка приходится считать словарь Палладия, который, как указывалось, увидел
Однако именно в это время были заложены основы дальнейшего развития российского китаеведения, появилась довольно значительная группа знатоков китайской действительности, истории, культуры и языков, и начался процесс институционализации обучения синологии. Важнейшим проявлением последнего явилось создание в Казанском университете (КУ) в 1807 г. восточного факультета, а в 1837 г. в рамках его — кафедры китайского языка. Этот акт означал успешное завершение столетних усилий светлых умов России (Г. Я. Кер — 1733 г., граф Потоцкий — 1802 г.,
С. С. Уваров — 1810 г., М. М. Сперанский — 1820 г. и др.) по организации преподавания восточных языков, и в частности — китайского и маньчжурского, в университетах страны. Кафедру возглавил Д. П. Сивиллов (Даниил), разработавший «Конспект для преподавания китайского языка» и ряд уже названных выше пособий. После его ухода по болезни в 1844 г. во главе встал О. П. Войцеховский, а по его смерти 7 ноября 1850 г., с января 1851 г. — В. П. Васильев, незадолго до этого вернувшийся из Китая. В 1855 г. восточный факультет КУ был закрыт, а его личный состав, часть студентов и библиотека переведены в Петербург. С этим событием можно связывать начало нового этапа развития российского китаеведения.
В Петербургском университете (ПУ) указом Николая I факультет восточных языков (ФВЯ) был создан 22 октября 1854 г., а церемония открытия состоялась 27 августа 1855 г. Тем самым в России наконец-то была образована научная организация, которая затем многие десятилетия определяла лицо российского и советского китаеведения (и востоковедения в целом).
В составе ФВЯ с самого начала стала работать кафедра китайского и маньчжурского языков. Ее возглавил В. П. Васильев (1818-1900), многогранная и неутомимая деятельность которого наложила отпечаток на российское китаеведение второй половины XIX века. Он был крупнейшим знатоком буддизма: «Буддизм, его догматы, история и литература», 1857 (немецкий «Der Buddhismus, seine Dogmen...», 1860, и французский «Le Bouddhisme, ses dogmes...», 1863, переводы), историком Китая и его соседей: «История и древности Восточной части Средней Азии от X до XIII в.» (1859), «История Китая» (б. г.), «Сведения о маньчжурах...» (1863), исследователем философии и литературы: «Религии Востока. Конфуцианство, буддизм и даосизм» (1873), «Очерк истории китайской литературы» (1880). Его перу принадлежит также маньчжурская (1863; первое в России учебное пособие по этому языку) и трехтомная китайская (1868) хрестоматии, а также «Маньчжуро-русский словарь» (1866) и уже упоминавшийся «Опыт первого китайско-русского словаря» (1867), для которого Васильев разработал простую и удобную систему расположения знаков по их графике, применяемую в России (и СССР) до сих пор. Несомненную ценность представляют и его статьи. К сожалению, не все написанное им напечатано.
Крупным, европейского масштаба ученым, много сделавшим для исследования древней и средневековой истории и особенно исторической географии Китая и Центральной Азии, был доктор медицины Э. В. Брет-шнейдер (Emile Bretschneider, 1833-1901). Проведя в Китае около 18 лет (1866-1884) в качестве врача миссии, а затем учрежденного в 1860 г. посольства, он хорошо выучил китайский и монгольский языки и собрал большой материал по интересующим его темам, а также крупные коллекции флоры, которую посылал не только в Россию, но и в другие страны Европы, в США и отдельным заинтересованным ученым. Бретшнейдер оставил множество рукописей и опубликовал более 40 трудов, в том числе: «Та-Ts’ in-kuo» («Chinese Recorder», III), «On the Knowledge Possessed by the Ancient Chinese of the Arabs...» (1871), «Notes on Chinese Mediaeval Travellers to the West» (1875), «Notices of the Mediaeval Geography and History of Central and Western Asia» (1876), «Archaeological and Historical Researches on Peking...» (1876), «Botanicon Sinicum» («Journal of the N. Ch. Branch of the R. A. S.», pt. I—III, 1881,1892,1895), «Mediaeval Researches From Eastern Asiatic Sources» (vol. 1 -2,1888), «History of European Botanical Discoveries in China» (vol. 1-2, 1898), «Geschichte der Mongolen» (манускрипт) и др.
Немалый вклад в изучение Китая внесли и ученики Васильева. П. С. Попов (1842-?), упоминавшийся в связи с дополнением и изданием словаря Палладия, сам подготовил незаменимый в то время «Русско-китайский словарь», выдержавший три издания: 1879 (СПб.), 1896 (Пекин) и 1900 (Токио). Кроме того, в «Трудах III съезда ориенталистов» (СПб., 1876) он опубликовал «Краткий исторический
Две заметные работы общего характера: «Принципы жизни Китая» (1888; конфуцианство, даосизм, культ предков и т. п.) и «Важность изучения Китая» (1890) оставил С. М. Георгиевский (1851-1893), впервые поставивший в русском китаеведении вопрос о синологии как совокупности наук, противник евроцентризма, ратовавший за одинаковый подход к изучению истории Китая и европейских стран.
Автором единственного перевода и нескольких публикаций о хронике «Чунь-цю» был Н. И. Монастырев (1851-1881): «Конфуциева летопись Чуньцю», «Примечания к Чуньцю», «Заметки о... Чуньцю и ее древних комментаторах» (все — 1876); неизвестна судьба принадлежавших ему же «Очерков исторической географии Китая».
Чтобы картину состояния российского китаеведения 2 половины XIX в. сделать более полной, заметим, что в процессе подготовки специалистов определенную роль сыграли школы восточных языков в Урге (1865-1917) и Кульдже (1884-ок. 1895), а также китайские преподаватели ПУ, как правило — сотрудники посольства. Его характерной чертой были также постоянные и разносторонние контакты с синологами Западной Европы, концентрированным выражением чего явился III международный конгресс ориенталистов, проведенный в августе 1876 г. в Петербурге. На нем, среди прочего, рассматривались такие вопросы, как возможность восстановления китайского языка периода Хань, миграционные движения китайцев в бассейне Хуанхэ, характер данных династийных историй о народах Средней Азии и др.
События последнего десятилетия XIX в.: захват Россией юга Ляодунского полуострова с портами Порт-Артур (Люйшунь) и Дальний (Далянь), прокладка через китайскую территорию туда, а также во Владивосток, железной дороги, превращение Северо-Восточного Китая в зону русского влияния, открытие Русско-китайского банка и т. п., создали новую обстановку в российско-китайских отношениях и вызвали возросшую потребность особенно в практических работниках, которую один лишь ПУ никоим образом не мог обеспечить. К тому же на переломе веков на восточном факультете ПУ и особенно на его китайском отделении сложилась весьма неудовлетворительная ситуация: не хватало профессоров и преподавателей, в частности носителей языка, количество читаемых курсов было недостаточным, и большинство студентов кончало университет слабо подготовленными к какой-либо деятельности. В 1904 г. монго-лист-маньчжурист А. М. Позднеев даже обратился в правительство с запиской «К вопросу об организации изучения Востока в русских учебных заведениях», в которой представил ситуацию крайне плачевной. Записка вызвала бурное негодование сотрудников восточного факультета. В ответной брошюре «Заключение... по записке... А. Позднеева...» (СПб., 1905) они обвинили ее автора в желании дискредитировать и ликвидировать ВФ ПУ. Поскольку отношения Позднеева с профессурой факультета складывались в то время не лучшим образом, то он, видимо, несколько сгустил краски, но неблагополучное положение с синологическими кадрами не подлежит сомнению.
Одним из мероприятий, призванных ответить на вызов новой ситуации на Дальнем Востоке, явилось открытие в 1899 г. Восточного института (ВИ) во Владивостоке, нацеленного на подготовку практических работников со знанием китайского, японского или другого дальневосточного языка. Его первым директором (1899-1903) стал А. М. Позднеев, переведенный туда из ПУ, а преподавателями — ученики Васильева, выпускники того же университета: П. П. Шмидт, А. В. Рудаков, возглавлявший институт в 1907-1917 гг., Н. В. Кюнер и др. ВИ с самого начала своего существования обладал единственной в России типографией с восточными шрифтами: монгольским, маньчжурским, затем китайским, японским и пр., а начиная с 1907 г. печатавшей книги и на русском языке. Им же издавались «Известия Восточного института». Все это способствовало научному творчеству его сотрудников и студентов. Из более значимых работ можно назвать: Шмидт П. П. «Опыт Мандаринской грамматики...» (1902, II издание — 1915); Рудаков А. В. «Материалы по истории китайской культуры в Гиринской провинции» (1903); «Образцы маньчжурского официального языка» (1908); Позднеев А. М. «Опыт собрания образцов маньчжурской литературы» (1904); Кюнер Н. В. «Коммерческая география Китая» (1903, 1907, 1908-1909), «Лекции по истории Китая» (1903, 1919), «Исторический очерк развития основ китайской культуры...» (1909), «Описание Тибета» (ч. 1 -2, 1907-1908). Часть этих трудов и в первую очередь «Описание Тибета» — энциклопедия знаний об этой стране — не утратили значения и поныне. Кроме того, ВИ издал большое количество разного рода учебных пособий. Его деятельность оставила заметный след в истории российского китаеведения.