История Антисемитизма. Эпоха Веры.
Шрифт:
В общем, средневековая концепция, согласно которой каждый член общества должен оставаться на своем месте, применялась в Испании в соответствии с мусульманскими традициями, т. е. она распространялась и на сферу религии. В области социальной и экономической жизни место евреев находилось в особом секторе, и мы к этому еще вернемся в дальнейшем. Сейчас важно еще упомянуть об их исключительном политическом влиянии.
Знаменитая легенда, которая породила обширную литературу, рассказывает о любви Альфонса VIII Кастильского (скончавшегося в 1214 году) к прекрасной Рахели – «La Fermosa», верность которой он хранил в течение семи лет. По этой легенде именно таким образом объяснялись могущество и престиж, которым пользовались евреи при кастильском дворе в ту эпоху. Но еврейские придворные не нуждались в подобных романтических интригах, в чем-то вроде испанской Есфири, чтобы поддерживать близкие отношения с королями. Когда кастильские сеньоры решили, что было бы политически выгодно выдать замуж Урраку, дочь Альфонса VI (скончавшуюся в 1109 году) за короля Арагона, они предпочли представить этот проект королю при посредничестве его верного Сиделло, министра-еврея, о котором уже шла речь, чем предлагать это
Двумя столетиями позже король Арагона обращался к Иосифу из Эсихи, министру-еврею короля Кастилии в следующих церемонных выражениях:
«Дон Альфонс, король Арагона, к вам, дон Иосиф из Эсихи, альмоха-риф (министр) могущественнейшего короля Кастилии. Привет человеку, которого мы любим и которому доверяем. Мы хотим сообщить вам, что несколько дней назад у нас был приступ болезни, но, хвала Господу, мы благополучно выздоровели. Мы сообщаем вам об этом, потому что мы знаем, что вы дорожите нашим здоровьем и благополучием. Поскольку мы хотим развлечься с помощью жонглеров короля Кастилии, тех, что из Тарасова, того, кто играет на ситаре и того, кто играет на лютне, мы просим вас передать нашу просьбу королю, чтобы он прислал нам упомянутых жонглеров и мы выражаем вам большую благодарность за эту услугу».
Крупные еврейские деятели Толедо и Барселоны занимались как увеселениями монархов, так и их делами, образуя нечто вроде постоянного мозгового треста при испанских королях и сопровождая их в их бесчисленных путешествиях. В Арагоне значение евреев начинает падать в конце XIII века. В Кастилии, где арабское влияние было более глубоким, этот процесс начался лишь в XV веке, отсутствие подлинного класса христианской буржуазии, или медленные темпы ее формирования, а также недоверие, с которым короли относились к аристократам, объясняют устойчивость положения евреев, как это понял уже Хуан Мануэль, племянник Альфонса X Мудрого и первый политический мыслитель Кастилии. В своей "Книге государств", он решительно выступает за то, чтобы предпочтение в ведении государственных дел отдавалось «торговцам», а не знати и клиру. Этот принц считал своего врача, дона Соломона, своим единственным настоящим другом, как он открыто заявляет в своем завещании и на что намекает в своей книге «О путях любви». Еврейские врачи, к которым прислушивались и которых уважали сильные мира сего, были одной из основных связующих нитей между евреями и христианами.
Другим аспектом деятельности евреев Кастилии была их роль распространителей цивилизации и образования, которую в остальной Европе выполняли священнослужители. Отсюда вытекает замена с XIII века латыни народным языком в административных и юридических документах, поскольку евреи питали резкое отвращение к латыни. Таковы были истоки классического кастильского языка.
Есть еще один аспект культурной деятельности евреев, который заслуживает более подробного внимания, поскольку он явился ключевым для подъема христианской Европы. Мы имеем в виду роль испанских евреев в передаче знаний, накопленных в античном мире и на Востоке. В средиземноморском регионе были и другие зоны контактов между Востоком и Западом, например, в Сицилии, которая также была арабизована, или в Византии. Но главными воротами, через которые в Европу проникали науки и искусства, служила Испания, без сомнения потому, что основные посредники, т. е. евреи, были там многочисленны и хорошо образованы. В течение трех веков систематически велась переводческая деятельность, основным центром которой был Толедо. Во главе первой академии перевода с 1030 по 1070 годы находился видный церковный деятель Доминик Гонсалв, помощником которого был еврейский хронист Авраам ибн Давид (Абендауд). Они собственноручно перевели «Трактат о душе» Авиценны: христианин переводил на латынь по мере того, как еврей делал первоначальный перевод на народный кастильский язык. Другие античные и арабские философы были переведены таким же образом, начиная с Аристотеля. Коран был переведен евреем, «маэстро Педро» из Толедо. Основной корпус научных и технических достижений античного мира попадал в Европу тем же путем; видимо, так же была освоены индийско-арабская система счисления и понятие нуля. Аналогичным образом обстояло дело и с развлекательной литературой. Сборник восточных сказок, переведенный в начале XII века Педро Альфонсом, арагонским евреем, перешедшим в христианство, завоевал огромную популярность во всей Европе от Сицилии до Исландии под названием «Disciplina Clericalis» («Духовное воспитание») и стал источником сюжетов для английского народного театра и французских фаблио. В эту же эпоху христианские богословы и раввины поддерживали в Барселоне тесные взаимоотношения. Ученик каббалиста Авраама Абулафии ученый Арман де Вилленев, видимо, находился под таким сильным влиянием своего учителя, что его обвиняли в тайном исповедовании иудаизма. Знаменитый францисканец Раймонд Луллий также входил в эту группу. Была найдена одна из его рукописей, которую он посвятил главным раввинам города – «метру Абраму Денанету (иначе Бен Адрету), метру Арону, метру Соломону и другим еврейским мудрецам, которые относятся к альхама (т. е. к обществу)». Его «Беседы трех мудрецов» (христианина, мусульманина и еврея), возможно написанные под влиянием «ал-Кузари», остаются недосягаемой вершиной средневековой терпимости и гуманизма. Но в то же самое время и в том же самом городе, иногда при участии тех же самых ученых мужей, доминиканцы создали «Институт восточных языков» с целью обращения неверных. А Раймон Мартин, который также дружил с раввинами, составлял свой «Кинжал веры» («Pugio Fidei»), ставший источником вдохновения для антиеврейских полемистов вплоть до начала современной эпохи. Как может почувствовать читатель, это были тесно связанные между собой феномены, которые позволили лучшему знатоку этих вопросов И. Баеру написать следующее: «Христианская Испания была среди европейских стран той страной, которая отличалась одновременно религиозным фанатизмом и религиозной терпимостью». Мы можем к этому добавить, что первое вытекало из второго; такова была специфическая диалектика испанской истории.
Еврейский народ
Еще в XII веке в Испании жили земледельцы-евреи, возделывавшие свои земли, имелись даже целые еврейские хутора и земли. Однако большинство евреев жили в «замках», или укрепленных поселениях, под непосредственной защитой местного феодала. Иногда еврейские общины отвечали за поддержание «замков» в надлежащем состоянии, за работы по фортификации и даже непосредственно за оборону. Многие испанские города, в дальнейшем населенные христианами, как местными, так и иммигрировавшими из-за Пиренеев, обязаны своим происхождением подобным «замкам». Процесс формирования собственно христианского городского населения Испании явно запоздал и происходил крайне медленно. Он ускорился только в XIII веке. В результате, в следующем столетии еврейское население Иберийского полуострова, насчитывавшее тогда около трехсот тысяч человек, составляло лишь четвертую или пятую часть общей численности городского населения Испании.
По примеру христианских ремесленников и торговцев еврейские ремесленники и торговцы объединялись в гильдии и корпорации для защиты своих профессиональных интересов, что стало особенно важным после того, как они стали уступать христианам в численности. Также, как у христиан, у них были свои благотворительные фонды и общественные здания, например, богадельня для евреев-портных в Перпиньяне или синагога евреев-ткачей в Калатаюде. Подобное «распределение по профессиям» сохранялось вплоть до изгнания евреев из Испании в 1492 году. Изданный в 1443 году королем Хуаном II эдикт, специально направленный на защиту ремесленников-евреев от зависти и конкуренции христиан, предоставляет прекрасную возможность оценить весь спектр распространенных среди евреев профессий.
«Запрещается препятствовать евреям покупать, продавать или обменивать любые виды товаров с христианами, – уведомлялось в эдикте короля Кастилии. – Им разрешено заниматься коммерцией и полезными профессиями, такими как профессии суконщика, ювелира, столяра, портного, жестянщика, кожевника, шорника, канатчика, гончара, корзинщика, менялы и другими ремеслами и полезными профессиями, связанными с ручным трудом…»
Подобные занятия были характерны в первую очередь для еврейских общин маленьких городов, вдали от княжеских дворов, их замыслов и интриг. Так, в Талавере-де-ла-Рейна в Кастилии еврейская община насчитывала в XIII веке шестьдесят восемь членов; главной местной специализацией было плетение корзин, кроме того там было три ювелира, два лавочника, несколько врачей и арендаторов, а также множество ремесленников – кузнецов и шорников, портных и сапожников. И. Баер получил эти данные на основе изучения кастильских налоговых архивов. Аналогичные результаты были получены им и для большинства других еврейских общин Испании.
В этих условиях нет ничего удивительного, что первые испанские историки «Века просвещения», пытаясь найти причины упадка Испании, особое значение придавали изгнанию мавров и евреев, поскольку только они занимались в Испании «искусствами» и ремеслами.
Действительность была, конечно, гораздо сложнее. Тем не менее эта точка зрения может быть подкреплена статистическими данными. Так, в 1294 году в королевстве Арагона на долю евреев приходилось 22% всех платежей и налоговых поступлений в королевскую сокровищницу. Нет никаких сомнений, что в Кастилии, для которой мы не располагаем точными цифрами, доля еврейских платежей составляла еще большую величину. Для сравнения отметим, что в Париже в 1292 году доля евреев в общей сумме налоговых сборов составляла всего один процент. (См. об этом ниже.)
В общую сумму входили платежи как богатых, так и бедных еврейских семей. Подавляющее их большинство обладало весьма скромным достатком, что вполне подтверждается перечнем их профессий и занятий. Финансисты и ростовщики составляли незначительное меньшинство; к тому же экономическая ситуация в средневековой Испании в отличие от Англии или Франции в гораздо меньшей степени благоприятствовала тому, чтобы одалживать деньги под проценты. Лишь с конца XIII века подобные финансовые операции становятся в Испании достаточно распространенными. Социальная интеграция евреев в испанскую жизнь проявлялась также и в том, что касается постоянства мест их проживания. Собственные имена, засвидетельствованные в течении столетий, позволяют констатировать, что на протяжении многих поколений от отца к сыну еврейские семьи сохраняли места своего проживания, что резко контрастировало с постоянными миграциями евреев по другую сторону Пиренеев. Таким образом, испанские евреи имели все возможности «плодиться и размножаться», благодаря чему им удалось обеспечить и поддерживать достаточно высокую плотность своего населения. За пределами Испании в социологическом отношении евреи составляли преимущественно общность, занимающую маргинальное положение без стабильного места обитания. Напротив, в Испании они являлись своего рода позвоночным столбом экономической и социальной жизни. В этой связи показательно замечание Америке Кастро, что «они одновременно были и не были Испанией».
Испанские евреи не были Испанией и не могли быть ею в той мере, в какой эта страна от трехнационального общества, организованного по восточной модели, медленно эволюционировала в сторону мононационального христианского государства, подобного европейским странам по другую сторону Пиренеев. Мы еще вернемся ниже к этой эволюции «испанской христианской нации».
Что касается «еврейской нации», то ее глубокому проникновению в иберийскую почву, ее «испанскому характеру» соответствует глубокая внутренняя дифференциация, вызванная в первую очередь экономическим расслоением. В многочисленных альхама, т. е. общинах, евреи (так же, как и горожане-христиане) по своему социальному положению делились на три класса в зависимости от уровня их благосостояния – высший, средний и низший (man major, man mijana et man menor). Следует подчеркнуть, что существовали отдельные еврейские семьи, наиболее богатые и влиятельные, приближенные к королевскому двору, которые добивались статуса «свободных» или «освобожденных», т. е. особых евреев, вышедших за рамки общины и не подлежащих общинной юрисдикции и налоговой повинности. Иногда король даже устанавливал специальный общинный налог в пользу этих семей, одновременно запрещая общинам преследовать или исключать из своих рядов эти семьи.