История библейских стран
Шрифт:
Взятие Газы открыло Александру путь в Египет (Fuller, 1998, 218). Иосиф Флавий (Ant. lud, XI, 8, 4–5) рассказывает, что сперва Александр направился в Иудею, чтобы исполнить свою угрозу, но по воле Бога и вследствие молений жрецов он преклонился перед первосвященником, прославляя в его лице Бога, который руководил его походом. В таком виде этот рассказ, несомненно, является легендой, ходившей в иудейской среде, тем более что никакой неиудейский источник поход Александра на Иерусалим не подтверждает. Но все же какое-то историческое зерно в нем имеется. По-видимому, после долгих и опасных осад Тира и Газы и перед походом в Египет, исход которого был неясен, Александр не захотел ссориться с иудейской общиной и предпочел пойти на компромисс: иудеи признали его власть, а он подтвердил их прежние привилегии. Иосиф отмечает, что часть иудеев после этого согласилась участвовать в походе. Видимо, оценив создавшееся положение, верхушка иудейской общины приняла первоначальное требование македонского царя и направила к нему какие-то подкрепления. Иудейская община сравнительно легко согласилась подчиниться новому завоевателю, т. к. для нее не изменилось практически
Египет сдался Александру без боя. Македонский царь готов был остаться в долине Нила, но события в Палестине ускорили его выступление в новый поход Самария, как уже говорилось, в лице своего правителя признала власть Александра. Однако Санбаллат вскоре умер, а сравнительно долгая задержка Александра в Египте возбудила надежды его врагов. В Самарии вспыхнуло восстание. Назначенный Александром наместником Сирии Андромах не только не сумел его подавить, но и сам попал в руки повстанцев, которые его сожгли заживо. Это восстание в случае своего распространения на более обширные территории грозило отрезать Александра от Малой Азии, а через нее — от Греции и Македонии и тем самим поставить под угрозу всю экспедицию. Курций Руф (IV, 1, 5) отмечает, что сирийцы даже после битвы при Иссе еще пренебрегали новой властью, и Александру пришлось их усмирять. Часть сирийцев входила в те подразделения персидской армии, которые возглавлял Маздай (Агг. Anab. III, 8, 6). Вместе с другими персидскими войсками они ушли в Месопотамию, но задержались на Евфрате, защищая переправу (Агг. Anab., III, 7, 1). Все это заставило Александра отнестись к этому, казалось бы, чисто местному и незначительному восстанию очень серьезно. Вернувшись в Финикию, он обрушился на мятежников. Впрочем, еще только получив известие о приближении грозного царя, самаритяне испугались и выдали зачинщиков (Curt Ruf., IV, 8, 9—10). Но это их не спасло. Александр жестоко покарал Самарию. Были убиты не только мужчины, но и многие женщины и дети, а сам город был заселен македонскими колонистами (Дандамаев, 1985, 263–264; Шифман, 1988, 100–101; Bickerman, 1988, 9—10).
После этого Александр сделал Тир базой для отдыха и сбора своих сил, прежде чем двинуться в новый поход. К этому времени он принял ряд мер по упорядочению управления Передней Азией. Вскоре после битвы при Иссе он назначил правителем Сирии, по сообщению Арриана (Anab., II, 13, 7), Менона, а по словам Курция Руфа (IV, 1, 4) — Пармениона. Сведения Арриана явно более точные (Шифман, 1988, 78). Дело не только в стремлении Руфа, недоброжелательно относившегося к Александру, выдвинуть на первый план этого заслуженного полководца, которого сам Александр недолюбливал и даже опасался, но и в том, что Арриан, по его собственным словам (I, praef. 1), пользовался сведениями Птолемея и Аристобула, современников и участников этого похода. Финикия же Менону не подчинялась и стала чем-то вроде протектората под управлением самого царя (Шахермайр, 1984, 158). В самих финикийских городах сохранилась прежняя система власти. В Сидоне, царь которого находился в это время в персидском флоте и был враждебен Александру, на трон был посажен его дальний родственник Абдалоним (Curt. Ruf., IV, 1, 16–20). Иначе произошло в Тире. Его царь Азимилк в момент прихода к ею стенам Александра, тоже находясь в персидском флоте (Агг Anab., II, 15, 7), ко времени взятия Тира успел вернуться (Агг. Anab. II, 24, 5). Находки тирских монет свидетельствуют, что Аземилк царствовал в Тире вплоть до 309 или 308 г. до н. э (Elayi, Elayi, 1988, 107–117; Lemaire, 1991, 146–149). Неизвестно, что двигало Аземилком, когда он вернулся в осажденный город, и как этот его героический поступок расценили соотечественники. Но Александр явно истолковал его как отпадение от Дария и по-царски вознаградил: Аземилк был оставлен на тирском престоле.
Дав своим воинам отдохнуть, Александр выступил в новый поход. Дойдя до Тапсака, где семьдесят лет назад стоял со своим войском Кир Младший, он стал готовиться к переправе через Евфрат. Дарий поручил сатрапу Сирии и Киликии Маздаю охранять эту самую удобную переправу, но тот, узнав о приближении основных сил македонян, тотчас отступил, так что Александр беспрепятственно вторгся в Месопотамию (Агг. Anab., III, 7, 1–2; Curt. Ruf., IV, 9, 8). Дальше военные действия разворачивались на огромных пространствах Месопотамии, Ирана, Центральной Азии и части Индии. Сирия, Финикия, Палестина остались в глубоком тылу войск Александра и не делали никаких попыток выступить против нового завоевателя.
Вернувшись в Вавилон, Александр задумал совершить новый поход, на этот раз — против арабов, живших около Персидского залива, а затем, обойдя Аравию и Африку, подчинить себе всю западную часть обитаемого мира. Для этого был нужен флот, и по приказу Александра в Финикии были построены корабли, в разобранном виде доставлены в Тапсак и там спущены на Евфрат. Таким же образом когда-то Тутмос III доставлял финикийские корабли на колесницах к этой реке. В Вавилон были доставлены также финикийские моряки. Кроме того, по поручению царя в Финикию и Палестину прибыл Миккал, который должен был набрать новых моряков (Агг. Anab., VII, 19, 4–6; Curt. Ruf., X, 1, 17; Plut. Alex., 68; Diod., XVIII, 4). Однако в разгар этих приготовлений Александр умер, а его преемники отказались от осуществления его планов.
Новые испытания для Передней Азии начались после смерти Александра, когда его полководцы (диадохи) перессорились из-за наследства великого завоевателя. Вскоре после смерти Александра Пердикка стал фактическим правителем всех азиатских территорий, а непосредственное управление было разделено между сатрапами. Сатрапом Сирии и Финикии назначен старый друг Александра Лаомедонт (Curt. Ruf., X, 10, 2; Diod., XVIII, 3). Но согласие между диадохами длилось недолго, и вскоре Пердикка решил отнять у Птолемея, инициатора раздела государства (Paus., 1, 6, 2), Египет, которым тот управлял. Но он был убит, и начался новый виток
После гибели Пердикки его зять Аттал, командовавший флотом, увел корабли в Тир, где собрал всех уцелевших сторонников погибшего полководца с целью защитить этот важный пункт от возможного нападения Птолемея (Diod., XVIII, 37). Однако Птолемей в тот момент, видимо, еще не считал себя достаточно сильным, чтобы вмешиваться в азиатские дела. Вскоре диадохи попытались еще раз решить миром свои споры и, собравшись в сирийском городе Трипарадизе, опять разделили между собой бывшую державу Александра. Геополитическое значение Сирии было чрезвычайно велико, ибо обладание ею позволяло в значительной степени контролировать положение в Египте, Малой Азии и Месопотамии. Но ни один из диадохов еще не обладал достаточной силой, чтобы захватить эту страну. Поэтому они пошли на компромисс, и Сирия снова досталась Лаомедонту (Diod., XVIII, 39). Но и это соглашение соблюдалось недолго. Уже в 320 г. до н. э. Птолемей направил в Сирию свою армию под командованием Никанора. У Лаомедонта не было сил сопротивляться, и он вскоре попал в плен. Не встречая значительного сопротивления, армия Никанора захватила всю страну. В городах были поставлены гарнизоны (Diod., XVIII, 43). Диодор, рассказывая об этих событиях, Сирию (он ее называет Келесирией, но речь явно идет о всем пространстве между Египтом и Месопотамией) и Финикию называет отдельно, говоря о Сирии как о стране, а о Финикии как о совокупности городов (??????). И эти две территории он явно противопоставляет друг другу.
По-видимому, установленный еще Александром порядок продолжал действовать. Несколько позже Диодор (XVIII, 73, 2) сообщает, что другой полководец, Эвмен, восстанавливал в Финикии власть царей, несправедливо свергнутых Птолемеем. Вероятно, после подчинения Финикии Птолемей ликвидировал местные монархии и финикийскую территорию подчинил себе непосредственно. Надо заметить, что в рассказах о последующих событиях почти ничего не говорится о финикийских царях. Они, как видно, никакой роли не играли, хотя все еще сидели на своих тронах. В городах стояли македонские гарнизоны, и именно они активно участвовали во всех этих событиях. Трудно сказать, играли ли финикийские цари какую-либо роль во внутренней жизни своих государств; в условиях беспрестанных войн значение военных командиров, естественно, было гораздо большим. Обладание Сирией и Финикией имело для Птолемея большое значение. Он, скорее всего, не ставил своей целью захват всей державы Александра, но Египет намеревался держать в своих руках твердо. А Сирия вместе с Финикией издавна являлась оборонительным предпольем, защищающим Египет от вторжений из Азии. К тому же, став владыкой Египта, Птолемей унаследовал и старую азиатскую политику фараонов, целью которой было установление египетского господства в Передней Азии, а господство в ней обеспечивало власть и над важнейшими торговыми путями региона (WiII, 1984, 41–42; Turner, 1984, 133–134).
Однако долго властвовать над Сирией и Финикией Птолемею не пришлось. Уже в 318 г. до н. э. Эвмен, изгнанный из Малой Азии, явился в Финикию, где, как говорилось выше, занялся восстановлением финикийских царей на их тронах. Чем была вызвана эта деятельность Эвмена, неизвестно. Можно лишь предполагать, что он хотел найти в финикийских царствах опору в борьбе с гораздо более сильными противниками. Одним из них был в то время уже достаточно пожилой, но все еще чрезвычайно деятельный Антигон Одноглазый. Его целью было установить свою власть над всей бывшей державой Александра. Так на ближайшие полтора десятилетия определились главные соперники в борьбе за Переднюю Азию — Антигон и Птолемей. Одержав победу в Малой Азии, Антигон со своей армией вторгся в Сирию, выступив против Эвмена. Сил у последнего было слишком мало, и он без сопротивления отступил из Финикии на юг Сирии, а затем вовсе ушел в Месопотамию (Diod., XVIII, 73), но вскоре был захвачен в плен и казнен. Заодно Антигон лишил власти Селевка, управлявшего Вавилонией, и тот бежал в Египет к Птолемею. Победа Антигона сделала его, пожалуй, самым сильным из диадохов и фактическим правителем огромных территорий, включая Сирию (WiII, 1966, 48; WiII, 1984, 46). Но это не устраивало остальных. В скором времени Птолемей и Селевк заключили союз с Лисимахом и Кассандром, тоже врагами Антигона, действовавшими в Европе, и союзники договорились разделить владения Антигона между собой. Птолемею при этом была обещана вся Сирия, т. е. все земли между Синаем и Евфратом. И через некоторое время союзники объявили Антигону войну.
Казнив Эвмена, изгнав Селевка и утвердившись в так называемых "верхних сатрапиях", Антигон снова двинулся в Сирию. Сирия была подчинена, но его главной целью на этом этапе стала Финикия, власть над которой обеспечила бы и господство на море, тем более что в это время весь финикийский флот фактически находился в распоряжении Птолемея. Единственным городом, оказавшим сопротивление Антигону, был Тир. После разрушения Александром Тир снова был укреплен, и для его взятия требовались и корабли, и осадные машины. Ни того, ни другого в этот момент у Антигона не было. И он приказал финикийским царям и сирийским правителям (гипархам) валить знаменитый ливанский лес, строить корабли и сооружать осадные машины. Из этого следует, что Антигон, изгнав Эвмена с финикийскою побережья, его мероприятия по восстановлению финикийских монархий признал. Несколько дальше Диодор говорит о союзных городах (????а????? ??????). Видимо, так было оформлено фактическое подчинение городов Финикии Антигону, что не мешало ему приказывать царям. Для постройки судов и машин было созданы три предприятия на территории Финикии — в Библе, Триполе и Сидоне. Следовательно, вся Финикия, кроме Tиpa, подчинилась Антигону. Селевк, встав во главе птолемеевского флота, подошел к финикийским берегам и принялся курсировать вдоль них, наводя страх на сторонников Антигона. Тогда Антигон, оставив часть армии во главе с Андроником осаждать Тир, сам двинулся против Яффы и Пазы, чтобы не дать врагу возможности воспользоваться этими портами для сухопутного вторжения. А затем снова лично возглавил осаду Тира.