История бриттов
Шрифт:
109. Я еще не дошел до этой части моего изложения, как из-за распространившейся повсюду молвы о Мерлине меня стали побуждать мои современники и, в особенности, епископ линкольнский Александр, [238] муж величайшего благочестия и премудрости, предать пророчества этого юноши гласности. Ни во всем духовенстве, ни между мирянами не было никого, кому так стремились бы угодить все те, кого неизменная доброта и благосклонная щедрость епископа Александра склоняли к повиновению его воле. И вот, решив удовлетворить его пожелание, я перевел упомянутые пророчества и отослал их ему вместе со следующим посланием.
238
Александр был возведен в сан епископа Генрихом I в 1123 г. на Пасху. Ему Гальфрид ок. 1134 г. посвятил «Пророчества Мерлина», вошедшие в дальнейшем в его «Историю бриттов», но существовавшие поначалу в виде самостоятельного произведения. Ему же посвятил свою «Historie anglorum» Генрих Хантингдонский. Александр Линкольнский, после смерти короля Генриха I примкнул к сторонникам Стефана Блуаского. Умер в 1154 г.
110. «Преосвященный Александр Линкольнский, преклонение перед твоей беспорочностью повелело мне перевести с бриттского языка на латинский пророчества Мерлина прежде, чем я довел до конца мой рассказ о деяниях
239
Камены – первоначально нимфы ручья в роще в Риме у Капенских ворот. В дальнейшем (не позже III в. до н. э.) Камены были отождествлены с музами на основании сближения их имени с латинским словом «carmen» = «песня» или с латинским же «canere» = «петь». Смысл фразы Гальфрида: «Подвергни мой труд беспощадной критике».
111. Вортегирн, король бриттов, сидел на берегу осушенного озера, из которого вышли внезапно два дракона, один белый, а второй – красный. Сойдясь вплотную друг с другом, они вступили в ожесточенную схватку, извергая из ноздрей языки пламени. Одолевал белый дракон, и он уже прогнал красного до самого края озера, но тот, раздосадованный, что белый дракон берет над ним верх, бросился на него, и заставил противника податься назад. И пока они бились подобным образом, король повелел Амброзию-Мерлину разъяснить, что предвещает эта битва драконов. И тот, обливаясь слезами, исполнился пророческого наития и возгласил:
112. «Горе дракону красному, [240] ибо близится его унижение. Пещеру его займет белый дракон, который олицетворяет призванных тобой саксов, тогда как красный – исконное племя бриттов, каковое будет утеснено белым драконом. Горы Британии сравняются с ее долами, и реки в долах ее станут струиться кровью. Почитание истинной веры иссякнет и взорам предстанут развалины господних церквей. [241]
И все же вера, гонимая и утесняемая, в конце концов возьмет верх и устоит перед свирепостью иноземцев. Придет на подмогу и вепрь из Корнубии [242] и своими копытцами растопчет их выи. Господству его подпадут на океане лежащие острова, и он овладеет Галльскими лесами и рощами. Вострепещет дом Ромулов [243] пред его свирепостью, и будущее римской державы станет сомнительным. Уста народов станут его прославлять, и его деяния доставят пищу повествователям. После него будет еще шесть венценосцев, [244] но затем воспрянет германский змий.
240
Главы 112–117 заполнены прорицаниями Мерлина, которые, по большей части, темны и загадочны. Стиль прорицаний Мерлина близок стилю библейских пророков и Сивиллиных книг. Некоторые из пророчеств Мерлина можно соотнести с событиями, о которых Гальфрид пишет в последующих главах «Истории бриттов» (в гл. 119–208); другие – с событиями, которые остались за хронологическими рамками повествования; третьи интерпретировать затруднительно или невозможно. Под «красным драконом» подразумеваются бритты, под «белым драконом» – саксы, т. е. германцы.
241
см. гл. 186, 189.
242
…вепрь из Корнубии… – так Мерлин называет Артура.
243
Под «Домом Ромулов» Гальфрид подразумевает Рим (см. гл. 167–176).
244
Мы можем насчитать их только пять: Константин (гл. 178–180), Аврелий Конан (гл. 181), Вортипорий (гл. 182), Мальгон (гл. 183) и Каретик (гл. 184). Почему Гальфрид написал о шести венценосцах, можно только гадать. В гл. 181 упоминается о том, что Аврелий Конан заточил в темницу своего дядю, «к которому должен был перейти престол Константина». Может быть, этого дядю и имеет в виду Гальфрид. Но, скорее всего, Гальфрид просто «сбился со счета»: Гильдас, у которого он позаимствовал имена королей, упоминает еще Кунегласа, пропущенного Гальфридом.
Возвеличит его водный волк в сопровождении африканских лесов. [245] Снова иссякнет вера, и переместятся епархии. Лондонский епископат украсит собой Доробернию, и седьмой эборакский пастырь будет собирать вокруг себя толпы в Арморике. [246] Меневия облачится в мантию Города Легионов [247] и онемеет проповедник-просветитель Ибернии [248] из-за чада, растущего в материнском чреве. Будет низвергаться кровавый дождь, и свирепый голод изнурит смертных. Красный дракон будет охвачен скорбью, претерпевая все это, но, перестрадав, снова окрепнет.
245
«Водный волк» – царь африканцев Гормунд, который будет упомянут в гл. 184, 186, 191.
246
Возможно, имеется в виду Самсон, который в гл. 130 упоминается как архиепископ Эборакский (Йоркский), а в гл. 157 назван архиепископом Дольским.
247
Меневия – ныне город Сент-Дейвидс (Великобритания). В Меневии был погребен архиепископ Города Легионов святой Давид, о чем рассказывается в гл. 179.
248
Этот эпизод не вошел в текст «Истории бриттов» Гальфрида Монмутского. Святой Гильдас, по преданию, онемел во время проповеди оттого, что в церкви находилась женщина, носившая в своем чреве будущего святого Давида. Это событие описано в «Житии святого Давида».
Тогда белого дракона постигнут бедствия, и в садах его рухнут здания. Погибнут семь венценосцев и один из них будет причислен к лику святых. [249] Материнские чрева будут иссечены, и младенцев извлекут из них недоношенными. Случится великое истребление сынов человеческих, дабы восстали из праха исконные обитатели острова. Кто это свершит, того облекут бронзовым мужем, [250] и он на таком же коне долгие годы будет стеречь врата Лондона.
249
По-видимому, имеются в виду вожди («короли») саксов, о гибели которых повествуется в гл 189–199. Король Нортанумбрии Освальд, принявший христианство (о нем см. в гл. 199 «Истории» Гальфрида) почитался святым в средневековой Англии.
250
Речь идет о Кадваллоне, чей прах, по Гальфриду, поместили в его же бронзовое изваяние (гл. 201).
Затем красный дракон вернется к прежним делам своим и примется упорно вредить себе самому. И вот обрушится мщение вседержителя, ибо всякое поле обманет упования земледельцев. Смерть накинется на людей и произведет опустошения среди всех народов. Пощаженные ею покинут родные края и станут засевать чужеземные пашни. [251] Благословенный король снарядит флот, и во дворце двенадцатого святителя будет сопричислен к лику святых. [252] Горестным будет опустошение царства, и поля, с которых снимали жатву, превратятся в поросшие кустарником пустоши. Снова восстанет белый дракон и призовет дочь Германии. Сады наши снова заполнятся иноземным семенем, а красный дракон будет чахнуть на краю болота. Вслед за тем будет увенчан короною змий Германии, а бронзовый государь низвержен. Змию предуказан срок, превысить каковой он бессилен.
251
Речь идет о переселении бриттов в Арморику (гл. 203).
252
Имеется в виду Кадвалладр (см. гл. 206).
113. В течение ста пятидесяти лет он будет пребывать в тревоге и унижении, [253] в течение следующих трехсот – в покое. Вслед за тем на него обрушится северный ветер [254] и вырвет с корнем цветы, взлелеянные дуновением весны, произойдет осквернение храмов, не затупятся острия мечей, с трудом будет удерживать пещеры свои германский дракон, ибо грядет отмщение за его предательство.
Он постепенно окрепнет, но его ослабит беспощадное изничтожение со стороны неустрийцев [255] – завоевателей, ибо нагрянет народ в ладьях и в железных доспехах, который ему воздаст за его мерзостные деяния. Этот народ вернет коренным жителям их пепелища и на чужеземцев придет управа. Поросль белого дракона будет выкорчевана из наших садов и остатки его потомков истреблены. На их выи будет возложено ярмо вековечного рабства, и свою мать изранят они сохами и мотыгами.
253
Это место заимствовано Гальфридом из книги Гильдаса, где приводится пророчество о том, что господство германцев в Британии – временное.
254
Имеются в виду набеги скандинавов на Британию, начавшиеся в VIII в.
255
Неустрийцы – норманны, захватившие Британию в 1066 г.
Появятся два дракона, [256] из коих один задохнется от жала ненависти, а другой станет тенью своего имени.
Появится лев правосудия, [257] от рыкания коего затрясутся галльские башни и драконы на острове. В его дни золото станут добывать из лилий и крапивы, а серебро потечет из копыт тех, что мычат. Люди с убранными по-особому волосами облачатся в одежды различные, и их облик будет свидетельствовать об их внутренней сущности. Лапы дающих будут отрублены, и дикие звери обретут мир и покой, человечество же будет удручено казнями. Ценность монеты изменится, половина станет круглою. Коршуны перестанут быть хищными, и зубы волков затупятся. Детеныши льва превратятся в морских рыб, [258] а его орел построит себе гнездо на горе Аравии. Венедотия заалеет от материнской крови, а дом Коринея умертвит шестерых братьев. Ночными слезами будет сочиться остров, из-за чего все будут готовы на все.
256
Речь идет о сыновьях Вильгельма Завоевателя; один из них, король Вильгельм II, был убит стрелою в грудь, а другой, Роберт, окончил жизнь в заточении.
257
Так Гальфрид называет короля Генриха I. В последующих строках «пророчества» речь пойдет о законодательной, налоговой, финансовой деятельности этого короля.
258
При желании здесь можно усмотреть намек на обстоятельства гибели единственного законного сына и наследника Генриха I – принца Вильгельма, утонувшего в море.
114. Потомки будут силиться взлететь на высоты, но благорасположение к новым усилится. Властителю из нечестивых будет вредить его доброта, пока он не обретет для себя отца. Наделенный клыками вепря, он перешагнет через горные вершины и тень того, на ком шлем. Вознегодует Альбания и, призвав сопредельных с ней, примется проливать кровь. Челюсть ее стянет узда, выкованная в лоне Арморики. Позлатит ее орел разорванного союза и будет обрадован своим третьим гнездовьем. Детеныши рыкающего пробудятся от сна и, покинув леса, примутся за ловитву внутри стен городских. Немалый урон нанесут они тем, кто потщится им воспрепятствовать, и оторвут языки у быков. На выи мычащих возложат они бремя цепей, и дедовские времена возвратятся.