История царствования императора Александра I и России в его время. т.1. (1869)

Unknown

горькими упреками: „Зачем — сказал он Маркову — ваше правительство

покровительствуете Антрега, сочиняющаго пасквили против Франціи? Зачем. вы держите

при себе Кристена, сообщника моих непріятелей? Мы не обабились до того, чтобы

терпеть подобные поступки; у меня будут арестованы все те, которые действуют против

Франціи" (...Nous ne sommes pas tel ement `a la quenouil e que de souffrir patiemment de

pareils proc'ed'es, et je continuerai de faire ar-

326

r`eter tous ceux qui agissent contre les int'er^ets de la France).

После этой сцены, граф.

Марков перестал являться на публичных выходах Перваго консула, но оставался

на своем посту, потому что Император Александр, согласно с мненіем канцлера

графа Воронцова, считал неуместным поспешный отзыв нашего посла из Парижа.

Только тогда, когда сам Марков стал просить об увольненіи своем, Государь

исполнил его просьбу, наградив его орденом Св. Андрея Первозваннаго, при

весьма лестном рескрипте (22). Марков, возложив на себя этот орден, явился в

Тюльери и громко уверял всех, встреченных им на публичной аудіенціи Перваго

консула, что считает удаленіе из Парижа за величайшую милость своего Государя

(23). Император Александр, не желая подвергать представителей Россіи грубым

выходкам Бонапарта, не послал никого вместо Маркова, по отъезде коего

поверенным в делах Россіи остался старшій из чиновников русскаго

посольства, Убри (Oubril). Молочныя придирки французскаго министерства

иностранных дел не прекратились. В начале (в половине) января 1804 года,

Талейран, пригласив к себе Убри, изъявил ему неудовольствіе Перваго консула на

состоявшаго при русской миссіи чиновника Байкова, который —по словам

французскаго министра — распускал слухи о непріязни и предстоящей войне

между Россіей и Франціей: основываясь на том, Талейран требовал, чтобы

велено было Байкову выехать из Парижа. На замечаніе Убри, что Байков

состоял при миссіи секретарем, и что, без Высочайшаго разрешенія, он не смеет

его выслать из Парижа, Талейран сказал, что, по установленным французским

правительством правилам, одни

327

лишь послы иностранных державъ'могут держать при своих миссіях секретарей; a

поверенным в делах предоставлялось иметь только чиновников частным образом

для переписки бумаг. Затем Талейран стал доказывать, будтобы сам Убри был

акредитован не при Первом консуле, а при французском министерстве

иностранных дел; Убри отвечал ему. что граф Марков, оставляя вверенный ему

пост, получил от Государя повеленіе поручить исполненіе своих обязанностей

поверенному в делах Россіи,

на таком-же основаніи, на каком сам исполнял их.

Впрочем, Байков оставался при миссіи, пока встретилась надобность послать его

с важными бумагами в Петербург, и потом опять был отправлен в Париж (24). По

этому случаю, товарищ министра иностранных дел, князь Чарторыскій известил

нашего повереннаго в делах, что Государь был недоволен отъездом Байкова из

Парижа. „...Прибытіе господина Байкова не мало меня удивило — писал

Чарторыскій — и я сожалею крайне, что до отъезда его не дошла моя к вам

депеша, о нем писанная, содержаніе коей заставило-бы вас удержать его в

Париже* и тем избегнуть вида податливости с нашей стороны желаніям Перваго

консула, каковую с вероятностью теперь нам приписать могут.

„Неосновательное и всем правам народным противное требованіе министра

внешних сношеній Французской Республики, о высылке из Франціи чиновника, к

нашей миссіи принадлежащего, будучи вами отринуто единожды, надлежало

оставаться твердым в пребываніи г. Байкова в Париже, и не прежде употребить

его в отправленіе по службе, как тогда, когда-бы дело, о нем за-

328

чавшееся, пришло в совершенное ;;абвеніе. Из опыта догнано, что

ыалейшая податливость, оказанная единожды к прихотям Перваго консула,

служила ему поводом к дальнейшим настоятельным требованіям по

важнейшим предметам..." (25).

Французское правительство, вместо того, чтобы утушить искры несогласія с

Россіей, угрожавшія пожаром, не упускало случаев к изъявлению

неудовольствія и неуваженія к петербургскому двору. По настоянію Перваго

консула, в начале 1801 года, состоявши в русском подданстве эмигранта

Вернег (Vern`egues) был арестован в Риме и выдан Французам слабым

папскии правительством, несмевшим ослушаться приказаній, насылаемых

из Парижа. Еслибы папа сознался откровенно, что он был принужден к тому

силою, то русское правительство, быть может, оставило-бы без вниманія его

поступок. Но, вместо того, папскій нунцій при петербургском дворе стал

утверждать, будтобы эмигрант, объявленный лишенным гражданских прав

во Франціи и водворившійся в качестве подданнаго другой державы, не

переставал быть Французом. Впрочем, не столько эти софизмы, сколько

мелочная политика и неловкія ухищренія папскаго нунція, в отношеніи к

делам католическаго вероисповеданія в Россіи, подали повод к

неудовольствію нашего правительства. В іюне 1804 года, сделано было