История Деборы Самсон

Хармон Эми

Когда я в первый раз увидела вдали дом, окруженный полями и лесом, то ощутила надежду. Дом казался ухоженным, а окна, входная дверь и калитка, отделявшая двор от дороги, складывались в дружелюбную гримасу. Когда мы подъехали ближе, дверь распахнулась, и навстречу нам, придерживая юбки, выбежала женщина. Следом за ней спешил черноволосый мальчонка. Едва мы остановились, священника окликнул коренастый мужчина в шляпе и в рубашке с закатанными до локтей рукавами: казалось, он бросил работу, чтобы приветствовать нас.

– Не бойся, Дебора, – мягко сказал священник. – Здесь

тебя не обидят.

От амбара и с полей к нам шли мальчишки: они были разного возраста, хотя почти все казались старше меня. Преподобный Конант приветствовал каждого: он знал всех по имени, но я не поняла, кого из мальчиков как зовут. Их было так много, а я слишком мало общалась с другими детьми, тем более с мальчиками. Они внимательно наблюдали, как их отец помогает мне слезть с лошади: от волнения я будто приросла к ее крупу и не сумела сама спуститься на землю.

Дьякон Иеремия Томас мрачно хмурился: казалось, недовольство, гнездившееся на лбу и вокруг рта, теперь разливалось по его лицу. Но его жена, Сюзанна, едва достававшая ему до плеча, была его полной противоположностью. Позднее я узнала, что в сдержанности дьякона вовсе нет жестокости. Весельчаком его не назовешь, зато он был справедливым человеком, а это я ценила гораздо больше. Сюзанна Томас улыбнулась мне и взяла мои руки в свои.

– Сильванус не говорил, что ты уже не ребенок, а почти взрослая девушка. Ты очень высокая для десяти лет.

Я кивнула, но не улыбнулась. Думаю, вид у меня был довольно свирепый, хотя на самом деле мне было страшно. Миссис Томас познакомила меня со своими сыновьями, начав со старшего и закончив самым младшим. Натаниэль, Джейкоб и Бенджамин, юноши восемнадцати, семнадцати и шестнадцати лет, среднего роста, поджарые и темноволосые, сморщили свои одинаковые веснушчатые носы, оглядывая меня. Не знаю, чего они ожидали, но я точно не оправдала их надежд. Четырнадцатилетний Элайджа казался плотнее старших братьев, волосы у него были светлее, и улыбался он гораздо охотнее. Тринадцатилетний Эдвард выглядел точной копией брата, будто миссис Томас производила сыновей на свет парами, вне зависимости от того, рождались они вместе или в разное время.

Двенадцатилетние Фрэнсис и Финеас, действительно близнецы, отличались такими же темными волосами и хрупкостью телосложения, что и старшие братья. Я оказалась выше обоих, и один из них, тот, которого звали Финеасом, сердито взглянул на меня, когда его мать упомянула о моем росте. Дэвид и Дэниел, мои ровесники, еще одна двойня, с похожими темными курчавыми космами, которым не помешала бы стрижка, тоже уступали мне в росте.

Шестилетний Иеремия, самый младший, был единственным лишенным пары отпрыском Томасов. Я искренне надеялась, что шесть лет, миновавшие после его рождения, – хороший знак для миссис Томас, означавший, что сыновей у нее больше не будет.

– Мы постараемся не слишком утомлять тебя, Дебора. Все мы очень рады, что ты будешь жить с нами. Хорошо, что в нашем доме появилась еще одна женщина. Надеюсь, ты поможешь мне приструнить моих мальчиков.

При этих словах кто-то фыркнул, правда, я не успела разобрать, кто именно.

Миссис Томас взяла под руку преподобного Конанта и объявила, что ужин готов.

– Мальчики, вымойтесь и идите к столу. Дебора, возьми свои вещи. Я покажу, где ты будешь спать.

Миссис Томас повернулась к священнику, и они пошли к дому, беседуя как старые друзья. Дьякон Томас повел лошадь к бочке с водой, а я подняла с земли свой мешок, подтянула сползавшие чулки и направилась к дому, но младшие Томасы, собравшись вместе, принялись вполголоса о чем-то беседовать, и я застыла, не оборачиваясь к ним, стараясь услышать хоть что-нибудь.

– Она плоская, как доска.

– И фигурой не вышла.

– Волосы как солома. – Тот, кто произнес эти слова, хихикнул и прибавил: – Может, поставим ее в поле, ворон отпугивать?

– Глаза у нее красивые. Я ни у кого еще таких глаз не видел.

– Они жуткие! Придется караулить по ночам, чтобы она не зарезала нас в постелях!

Услышав это, я рассмеялась. Мой смех застал врасплох и их, и меня саму, и я обернулась к мальчикам с хитрой ухмылкой. Пусть лучше боятся меня, чем вообще не замечают.

– У нее хорошие зубы, – отметил кто-то, и я снова расхохоталась.

– Ну и чудачка, – проговорил старший, но в этот момент Финеас разразился хохотом, и братья, сдавшись, последовали его примеру.

* * *

Нет, я не приструнила мальчишек. Скорее это они сделали меня более радикальной.

Братья спали на просторном чердаке над гостиной, на койках, закрепленных на скате крыши. Только у младших близнецов, Дэвида с Дэниелом, была настоящая кровать, но места на ней едва хватало, и они ложились головами в разные стороны, щекоча друг другу носы пальцами ног.

Мне отвели собственную комнату. Это был лишь закуток, отделенный от кухни тонкой стеной, в которой проделали дверь, но места там хватало, чтобы поместились узкая койка, комод с парой ящиков и стол шириной в фут и длиной в два. Все это принадлежало мне. Отныне у меня была собственная постель, свое пространство. Девочка в доме, полном мальчишек, пусть и являлась лишь служанкой, обладала некоторыми преимуществами.

Поначалу сыновья Томасов держались настороженно и напряженно следили за мной, будто я была воровкой или могла заразить их проказой. Первым оттаял самый маленький, Иеремия. Возможно, дело было в том, что нам обоим не нашлось пары. Так или иначе, он скоро подружился со мной, и мы стали неразлучными. Мы и родились в один день: ему в тот год исполнилось семь, а мне одиннадцать. Иеремия счел, что это знак свыше.

– Ты будешь моим близнецом, Дебора? – спросил он, обратив на меня скорбный взгляд.

Я рассмеялась:

– Иеремия, у тебя девять братьев.

– Но я самый младший. И у меня нет никого своего. А у тебя вообще нет ни мамы, ни папы, ни братьев, ни сестер.

– Есть… просто они где-то далеко.

– Ну и какой с этого прок?

– Да никакого, Джерри, никакого, – согласилась я, и на сердце у меня, как ни странно, полегчало от того, что я произнесла это вслух.

– Значит, мы можем стать близнецами.