История диофантова анализа от Диофанта до Ферма
Шрифт:
— Какие очаровательные варанчики пошли, — нараспев растягивая слова, сказал он. — Нужно сейчас же поймать парочку. Обязательно. Почему ты молчишь, Марк? Я просто отказываюсь тебя понимать… А еще зоолог…
Неизвестно, сколько времени еще зубоскалил бы Васька, но я заметил неподалеку на только что затопленном островке большое дерево, буквально обвешанное змеями. Лодка устремилась к нему. Дерево и впрямь оказалось змеиным, змеи примостились на ветках и, похоже, нашему появлению не обрадовались.
Пресмыкающиеся вели себя по-разному. Выше всех забрались кобры, толстобрюхие удавчики боязливо жались к стволу, полозы облюбовали нижние ветки. Одинокая гюрза, свирепо поглядывая на приближающуюся лодку, туже сворачивала
Положение осложнялось тем, что ядовитые змеи расположились довольно высоко и добраться к ним было не просто — дорогу преграждали полозы, чей драчливый нрав и вздорный характер были нам отлично известны.
— Давайте спихнем полозов в воду, плавают они неплохо, доберутся до берега, не утонут.
Друзья согласились, Васька с Павликом схватили шесты.
— Только не сбросьте нам на голову кобр, — напутствовал Марк. — С вас станется.
— Мы постараемся…
Ребята замахали шестами, сбитые с веток змеи плюхнулись в воду, полозы, злобно шипя, плавали вокруг лодки, пытаясь в нее залезть. Когда последний полоз слетел вниз, Марк взял у Васьки шест и осторожно поддел небольшую темно-серую кобру. Кобра испугалась, но попала в мешок так быстро, что не успела опомниться. Одну за другой Марк снял с дерева четырех кобр. Он работал так четко, что все мы невольно залюбовались рассчитанными движениями ученого. Стало даже немножко обидно — исчезла романтика охоты на змей: ни яростного сопротивления, ни острой борьбы, к которой так привыкают змееловы. Трудно сказать, почему кобры почти не оказывали сопротивления, возможно, их напугало наводнение и они недоумевали, очутившись в необычной обстановке.
Гюрзы же вели себя иначе. В этом нам пришлось убедиться, когда мы снимали с дерева единственную висевшую на нем гюрзу. Она яростно бросилась на шест, несколько раз укусила дерево, грозно шипела. Почувствовав опасность, змея обвилась вокруг ветки, и спихнуть ее вниз никак не удавалось. Марк орудовал шестом осторожно, стараясь не причинить змее вреда. К сожалению, подобная тактика отнимала много времени, однако мы надеялись, что змея быстро утомится и прекратит сопротивление.
Шест плавал в горячем воздухе, гюрза дергала треугольной головой, кусалась, шипела, но по-прежнему крепко держалась на дереве. Было очень жарко, мы устали и основательно проголодались, пора было заканчивать ловлю и, по крайней мере, позавтракать, но прекращать борьбу, не добившись результата, не в наших правилах. Мне наскучило однообразное занятие, и я полез на дерево, крикнув Марку, чтобы он продолжал отвлекать гюрзу. Подобравшись к змее с тыла, я схватил ее за затылок и принялся потихоньку «отвинчивать» с ветки, к которой она «привинтилась». Гюрза почему-то почти не сопротивлялась, и мне удалось выполнить задуманное — оторвать ее от сучка. Однако, когда последний «виток» был снят и я прислонился спиной к стволу, опершись на него, чтобы удобнее было упрятывать пресмыкающееся в мешок, гюрза внезапно рванулась, и ее хвост выскользнул из моей руки. Толстое тело змеи тотчас мелькнуло в воздухе, и случилось непоправимое: гюрза в ярости так изогнулась, что переломила себе позвоночник.
Когда я спустился в лодку, то прочел в глазах товарищей неодобрение. Пожалуй, они были правы: потратить столько времени и сил напрасно! Издыхающую гюрзу выбросили за борт, она медленно опустилась на дно.
А мы снова приближались к очередному острову. Васька стоял на носу лодки, разглядывая из-под ладони островок, солнце било прямо в глаза, но Василий все же заметил, что на глинистой почве лежит крупная змея.
— Ребята! На острове гюрза!
Марк тотчас же приказал Павлику увеличить скорость. Змея могла улизнуть. Василий приготовился прыгать на остров, сжимая в руках тяжелый шест. Марк легонько оттеснил его плечом.
— Извини, но я, пожалуй, пойду
Лодка подошла к островку. Встревоженная змея зашевелилась и быстро поползла к воде. Марк, видя, что добыча ускользает, одним прыжком перемахнул через борт, едва не опрокинув лодку, и, очутившись на земле, погнался за гюрзой.
К несчастью, зоолог не учел, что островок размок и глинистая почва местами превратилась в трясину. Марк настиг удиравшую гюрзу у самой воды и попытался придавить ее ногой к земле. Резиновый сапог вдавил змею в мягкий, раскисший грунт, гюрза легко вывернулась, вся перепачканная глиной, и тотчас нанесла нападавшему ответный удар. Марк вскрикнул. Нам с лодки не было видно, как извивалась и рвалась схваченная зоологом гюрза. Когда мы подоспели, змея уже билась в мешке, а Марк, странно улыбаясь, стаскивал сапог.
— Достала-таки, подлая, — отметил зоолог, осматривая ногу. — Так и есть, царапнула выше колена…
Гюрза прокусила брюки, на смуглом теле Марка виднелась небольшая царапина. Мы смотрели на Марка с ужасом, Васька хотел высосать ранку, но Марк остановил его:
— Не нужно, это лишнее. Возможно, она царапнула лишь кончиком зуба…
У некоторых пород ядовитых змей отверстие, куда поступает яд из ядовитых желез, находится в середине зуба, на некотором расстоянии от его острого кончика. Бывали случаи, когда змея, нанеся укус, не успевала впустить в ранку яд. Подобные явления крайне редки, и, когда Марк стал настаивать на своем, у меня мелькнула мысль, что он просто-напросто хочет избавить нас от лишних хлопот, точнее, от излишнего риска — во рту человека, который отсасывает ранку пострадавшего от укуса ядовитой змеи, может быть ранка, и тогда…
На пререкания уходили драгоценные минуты, медлить было нельзя. Обругав бедного Марка за столь бессмысленное поведение, я сделал ему укол, ввел противозмеиную сыворотку. Марк, наблюдая за мной, иронически щурился, посмеивался над нашим волнением. Видимо, он всерьез считал, что опасность ему не угрожает. Однако вскоре он почувствовал себя плохо, нога распухала на глазах.
Павлик и Васька напряженно работали шестами, гоня лодку на бешеной скорости к берегу; а ногу зоолога тем временем раздуло так, что пришлось вспороть ножом штанину. К счастью, нам удалось раздобыть машину и отвезти зоолога в больницу. По дороге он бормотал нечто несвязное, затем и вовсе отключился, потерял сознание, покрылся холодным потом. Несколько позже он очнулся, и его тут же вырвало. В больнице зоолога унесли в приемный покой, вскоре оттуда вышел врач в распахнутом белом халате.
— Вызываем санитарный самолет, — сказал врач. — Вашего товарища придется срочно отправить в Иолотань.
— Неужто так плохо, доктор? — спросил потрясенный Васька.
Врач посмотрел куда-то поверх наших голов, пожевал губами, негромко, но твердо проговорил:
— Хуже не бывает…
Васька резко отвернулся и зашмыгал конопатым носом. Покуда ждали самолет, врач разрешил нам побыть возле больного. Мы вошли в палату, оправляя халаты. Марк был в сознании и слабо махнул рукой.
— Не повезло… — проговорил он сквозь зубы. — Ничего, не робейте, мальчики. Васька, ты чего молчишь? На тебя это не похоже. Соври что-нибудь, сделай одолжение…
Мы заговорили наперебой, стараясь отвлечь Марка от невеселых мыслей, но он перебил нас:
— Хватит меня утешать, переживем как-нибудь, выкарабкаюсь потихонечку. В общем, ничего страшного не случилось, только боль адская. Такое впечатление, будто мясо отдирают от костей. Запиши, Юрка, сие образное выражение, тебе пригодится…
Пришел доктор, Марку снова сделали укол. Издали, вытянув шеи, мы смотрели с содроганием на чудовищно распухшую, напоминавшую бревно ногу нашего друга, на ней виднелись какие-то темные линии.