История Европы. Том 1. Древняя Европа
Шрифт:
Города развивались в общем без тесной связи с племенами. Расцвет городов падает на II в. Определяющую роль в их жизни играли военные. Из ветеранов выходило значительное число декурионов и магистратов. Во II в. в легионы стали набирать уроженцев Греции и восточных провинций. Они приносили свои культы — Митры, Юпитера Долихена и т.п., распространявшиеся и в городах. Особенно многочисленны были выходцы с Востока в Дакии, куда их переселял Траян, чтобы пополнить убыль населения после войн. Все более укрепляется связь армии с городами. Многие солдаты происходили из семей декурионов. Отставные военные становятся не только декурионами, но и патронами, иногда нескольких городов, на территории которых владели имениями. Ветераны входили в культовые и ремесленные коллегии (некоторые из которых состояли только из ветеранов), становились их патронами. Близость армии к городским слоям сказывалась и в общности идеологии, популярности бога римской мощи Юпитера, обетах, приносившихся за здравие императора и его «божественного дома», за их победы, в распространении культа «бога господ» Митры, воинственной, карающей ослушников закона Немесиды, а также «домашнего Сильвана», хранителя полученных ветеранами и колонистами земельных наделов.
Расцвет городов сопровождался развитием ремесла и торговли, особенно в связи с обслуживанием нужд войска. Создаются
Как и в других провинциях, в особый округ были выделены богатые золотые рудники Дакии со стоявшими там для охраны приисков когортами. Интересны таблички, содержавшие договоры с нанимавшимися на работу в рудники работниками (середина II в.). Один из них, нанимавшийся с мая по ноябрь, получал 70 денариев и харчи; другой столько же за целый год работы, тогда как по эдикту Диоклетиана о ценах (хотя, конечно, к концу III в. цены сильно возросли) сельский батрак и пастух получали 25, а ремесленник — 50 денариев в день. Известны надписи свободных наемных работников, в городе Бригеции даже составлявших коллегию. Возможно, дешевизна наемного труда, обусловленная бедностью части крестьян, объясняет отсутствие каких-либо данных о колонате в дунайских провинциях II-III вв. Рабский труд на небольших виллах выгоднее было дополнять наемным.
Во второй половине II и в III в. изменяется принцип набора в дунайскую армию, что привело к значительным изменениям и в жизни провинций. В войско, и в частности в преторианскую гвардию, уже начинают набирать не римских граждан из городов, а сельских жителей, получавших римское гражданство при вступлении в легион (служившие во вспомогательных частях по-прежнему становились гражданами после отставки), ветеранам же даются наделы в селах. Многочисленность сельского населения на Дунае, считавшегося наиболее пригодным для службы в армии и уже сильно уменьшившегося в других областях империи из-за роста крупного землевладения, сделало дунайскую армию вершителем судеб империи в III в. и ее последней надежной опорой. Солдаты в это время называют своей родиной не город, а провинцию, племя или село. В селах ветераны играли видную роль и сами села стали чаще заявлять о себе в надписях, получать квазимуниципальное устройство с выборными магистрами, культовыми коллегиями. Наделы ветеранов выделялись из сельской территории, и они владели ими на более гарантированном праве, чем остальные общинники. Это вело к ускоренному разложению общин, тем более что часть племен, живших в селах, не получила римского гражданства и по эдикту Каракаллы, а так как перегрины не могли наследовать римским гражданам, родичи ветеранов, не служившие в армии, не могли наследовать их земли, окончательно уходившие из ведения общины.
Как и в Галлии и Германии, общинники отличались от поссессоров. В надписях из сел как раздельные категории фигурируют ветераны, или римские граждане, и «сельчане», или лица, указывающие свою племенную принадлежность. Интересна надпись из района Аквинка конца II — начала III в. Она сообщает, что обет Юпитеру, Юноне и остальным богам исполнили поссессоры села Виндониана, один из которых был декурионом, другой римским всадником; далее сообщается, что декурион и жрец Аквинка Аврелий Эпиктетиан принес в дар в честь сельчан алтарь, освященный во владении римского всадника Аврелия Веттиана для просивших прекарий сельчан Виндониана (CIL, III, 3626). Все упомянутые в надписи лица (их список сохранился не полностью) носят имя Аврелиев, следовательно, они недавно получили римское гражданство, скорее всего, как местные уроженцы, служившие в армии, и тогда же стали более или менее значительными землевладельцами. Сельчане же как прекаристы оказываются явно в худшем, может быть, даже зависимом положении.
Вместе с тем ветераны еще сохраняли тесную связь с односельчанами. Они строили для сел храмы, завещали им деньги, наряду с общинниками занимали должности сельских магистров.
Служба в армии способствовала выдвижению семей из местных племен. Сын получившего римское гражданство ветерана вспомогательной части обычно служил в легионе, внуки достигали высоких чинов и богатства. Такова, видимо, была карьера многих членов высшего командного состава армии III в., уроженцев дунайских провинций, из слабо романизованных племенных территорий. Следствием же этого было развитие в таких районах крупного землевладения, выдвижение, как и в других провинциях, нового правящего класса, сохранявшего племенные традиции и вкусы, менее причастного к римской культуре. Нередко дети людей, носивших римские имена, теперь получали имена иллирийские, дакийские, кельтские. Любопытным памятником синкретизма местных и римских представлений был распространившийся в конце II-III в. в Паннонии и Мёзии культ «дунайского всадника», сочетавший исконный культ бога-всадника с идеями, заимствованными из восточных и мистериальных культов.
Следствием упомянутых процессов было резкое ухудшение положения крестьянства. В IV в. Паннония является крупным экспортером рабов, очевидно, за счет обедневших сельчан. Императоры того времени считали нужным выступать в защиту крестьян Иллирика от притеснения «сильных» людей, заставлявших их работать на них как своих рабов и отбиравших их инвентарь. Но к середине IV в. иллирийские крестьяне, как и другие, были законом прикреплены к земле.
Своеобразное место среди европейских римских провинций занимала Фракия, присоединенная к империи в середине I в.н.э. Она издавна подвергалась греческому влиянию (греческий язык вытеснил туземные, фракийские боги сливались с греческими), но ее многочисленное местное население под покровом эллинизации сохраняло свои обычаи, верования, организацию. Романизация Фракии была в общем незначительна. Частично она шла за счет набора в армию славившихся своими боевыми качествами фракийцев — известно более 30 фракийских
Однако урбанизация не достигла здесь таких масштабов, как в ряде других провинций. Основную массу населения составляли сельчане, организованные в общины, со своими выборными должностными лицами комы, иногда объединявшиеся в комархии. Иногда жители нескольких сел составляли торговые поселения — эмпории. Вместо членения страны на стратегии, как было при Адриане, теперь земли делились между городами, а городские территории делились на районы. Города, по крайней мере наиболее крупные (например, Филиппополь), состояли из ряда фил, включавших и часть сельских земель. На близко расположенных к городу землях находились имения состоявшей из колонистов и наделявшейся римским гражданством местной знати, городской верхушки, возможно применявшей труд рабов. Более отдаленные земли были отведены комам. Их жители, в подавляющем большинстве фракийцы, не считались гражданами города и несли разные повинности как в пользу городов, так и государства. Возможно, они не получили римского гражданства и по эдикту Каракаллы. Кое-что об их положении мы узнаем из петиции, поданной на имя императора Гордиана от поссессоров села Скаптопары (IGRR, I, 738). Они жалуются, что, помимо установленных повинностей — податей, гужевой повинности, постоев, с них требуют дополнительные, так что многие из них разорились и угрожают бегством, если император их не защитит. Петицию они подали через ветерана, их «односельчанина» и «совладельца». Связь между общинниками была очень тесной. Кометы совместно осуществляли разные дела, ставили посвятительные и сакральные надписи. Каждое село имело своего бога-покровителя, часто носившего эпитет, производный от названия села. На прочность связи между односельчанами указывает тот факт, что служившие в III в. в преторианских когортах в Риме фракийцы, происходившие из одного района и села, объединялись для совместных посвящений своему сельскому богу, тогда как обычно сакральные надписи ставила вся воинская часть независимо от ее этнического состава.
Многочисленность и прочность сельских общин препятствовали распространению во Фракии рабства. Надписи рабов, в основном происходящие из городов, малочисленны, причем большей частью в них упоминаются только рабы-управители. Возможно, в большем числе рабы были заняты на принадлежавших императору золотых приисках, где они трудились под надзором какой-нибудь воинской части. Слабое развитие рабства и преобладание свободного сельского населения обусловили то, что во Фракии не наблюдалось симптомов кризиса в отличие от Италии и провинций, имевших многочисленные рабовладельческие виллы. Напротив, во второй половине II и первой половине III в. Фракия находилась на подъеме. Фракийцы играли немалую роль в войске — фракийцем был даже выслужившийся из рядовых император Максимин. Тогда же оживляются местная культура, туземные культы, особенно наиболее распространенный культ богов-всадников, чаще всего носивших наименование «Герой» с топонимическими или этническими эпитетами либо с эпитетами «господин», «милостивый» и т.п., но выступавших и под именами греческих богов — Аполлона, Зевса, Асклепия. Много памятников было посвящено Артемиде, Дионису. Строились храмы, не только городские, но и сельские. Видимо, как и в других провинциях, население которых в это время поставляло основную массу рекрутов, ветераны и военачальники, становясь более или менее крупными землевладельцами и приобретая власть, обращались к своим привычным, хотя частично эллинизованным и романизованным, культам.
О большой роли сельского населения Фракии свидетельствует тот факт, что, несмотря на потери, понесенные Фракией от вторжения варваров, и изменения, происшедшие там в конце III и IV в., только в 392 г. фракийские крестьяне в качестве колонов были прикреплены к своим земельным участкам, причем с оговоркой, что они служат земле, но остаются свободными в отличие от колонов других провинций, уже давно фактически столь же бесправных, как рабы.
Иным было положение в Ахайе. Для нее характерно было отсутствие или, во всяком случае, незначительное число свободных крестьян и больших латифундий. Крупное землевладение складывалось из многих отдельных имений. В зависимости от естественных условий в разных областях преобладало или интенсивное виноградарство и оливководство, работавшие на экспорт, или скотоводство. Земля возделывалась рабами или арендаторами, но, судя по условиям манумиссий I-II вв., требовавших от отпущенников пожизненных отработок и предоставления патронам детей рабов (1-2), рабов не хватало и эксплуатация как их, так и отпущенников усиливалась, а из-за немногочисленности крестьян недоставало и арендаторов. Земли пустели. В своей знаменитой «Эвбейской речи» Дион Хрисостом предлагает сажать на заброшенные земли бедняков, скопившихся в городах, практически не имеющих средств к существованию и ждущих подачек от богатых горожан. Процветало ростовщичество, и катастрофически росла задолженность людей среднего достатка. Имущественная и социальная дифференциация резко обострилась. Наряду с массой бедноты выделилась богатая верхушка из пришлых римских граждан и получивших римское гражданство греков. Эта верхушка фактически заправляла всеми делами городов, где члены местных знатных семей по многу раз занимали одни и те же выборные должности. Между группами олигархов шло постоянное соперничество, в которое втягивались наместники, римская знать, а иногда и сами императоры. Яркой иллюстрацией тому служит история крупнейшего богача Ахайи Герода Аттика, ученого софиста, консула, друга Марка Аврелия, женатого на дочери римского сенатора, владельца многих имений и выдающегося эвергета, «благодетельствовавшего» не только родным Афинам, но и другим городам. Конкурировавшие с ним семьи знати всячески старались его погубить, выдвигая разные обвинения и пуская в ход демагогию, ибо народ, видимо, несмотря на все благодеяния, ненавидел Герода, у которого все были в долгу. И хотя «филэллин» Адриан всячески покровительствовал Афинам и вообще грекам, Ахайя выйти из состояния хронического застоя не могла. На ее примере особенно наглядно видно, что выход из упадка, вызванного кризисом рабовладельческого способа производства, был невозможен там, где не оставалось достаточно многочисленного свободного крестьянского населения, за счет вовлечения которого в орбиту влияния крупных землевладельцев могли зарождаться элементы новых, намечающих выход из кризиса форм.