История Европы. Том 2. Средневековая Европа
Шрифт:
В северо-западной части Южнославянского региона основные линии становления раннефеодальной государственности и общественной структуры в целом, видимо, схожи с этими процессами в других славянских странах. Можно наметить три этапа: возникновение вначале отдельных племенных княжеств, представлявших собой еще крайне несовершенные формы государственной организации, процесс консолидации и концентрации таких племенных княжеств и, наконец, образование достаточно обширных и этнически однородных раннефеодальных монархий. При этом имелась тесная генетическая связь многих элементов новых государственных институтов с теми, которые уже существовали у славян в эпоху военной демократии: княжеская власть постепенно превращалась в наследственное господство одного рода (династии); могущественная княжеская дружина становилась основной силой в общегосударственном войске (при сохранении народного ополчения); те дани и общинные повинности, которые взимались
С прежней племенной организацией в известной мере была связана и довольно четко прослеживающаяся в северо-западных областях Балкан территориально-административная сеть «градов» («цивитатес» — латинских, «кастра» — греческих источников). Эти «грады» вначале, видимо, были военными, а затем также социально-экономическими центрами областей, жупаний, бывших мелких княжений, превратившихся в низшие подразделения новых раннефеодальных держав. Иногда такими центрами на начальном этапе складывания раннефеодальной государственности были и прежние, античные города и поселения, обновлявшиеся или возникавшие на тех же местах заново в новых условиях.
В названной выше «контактной зоне» в формировании первых политических образований славян большую роль сыграла мощная аварская держава, просуществовавшая несколько веков. Здесь (частично и на землях словенцев) возникает в VII в. «держава» Само, одно из древнейших славянских политических объединений, созданных в борьбе против аваров. Примерно тогда же образовались и два славянских племенных союза — один во главе с хорватами, другой — с сербами, союзов, оказавшихся, вероятно, почти столь же недолговременными, как «королевство» Само. Позднее (в том же VII в.) на этой территории возникает словенское княжество Карантания, а затем — хорватское княжество и несколько сербских «архонтий» (княжеств), враждовавшие между собой. Уже в то время — до VIII — начала IX в. аварская политическая система оказывала воздействие на общественную структуру этих славянских княжеств и их правящую верхушку. У словенцев, хорватов и сербов появляются тогда для обозначения высшей знати и правителей термины «жупан» и сходный с ним титул «бан», долго сохранявшийся у хорватов и сербов.
Со второй половины VIII и особенно в IX в. в этой части региона все более рельефно выступают различия в типах раннефеодального строя, которые были обусловлены крушением аварской державы под ударами франков и их союзников славян. Этот важный рубеж примечателен укреплением ряда южнославянских государств (на территории Хорватии и Сербии), с одной стороны, и ликвидацией раннефеодальной государственности словенцев — с другой. Карантанское княжество словенцев перешло вначале под сюзеренитет Баварского герцогства и Франкского королевства Каролингов, а затем (820 г.) утратило самостоятельность. Позднее, в 874 г., Каролингами было ликвидировано и недолговечное Блатенское княжество в Нижней Паннонии. Все это привело к установлению в словенских землях более развитых франкских феодальных порядков, постепенному ограничению прав словенской верхушки, а затем — к началу постепенной германизации словенских земель. С начала X в. часть сербских земель находилась под властью Болгарии, а после 1018 г. сербские княжества оказались в подчинении Византии, в качестве вассальных владений, обязанных ей данью. В XI—XII вв. сербы неоднократно восставали против византийского господства. В середине XI в. центром этой борьбы становится княжество Зета (на территории будущей Черногории), владетели которого Воислав, Михаил, Бодин во второй половине столетия собрали под своей властью значительную часть сербских земель. И хотя уже примерно к 1101 г. Зетская держава ослабела и распалась, в продолжавшейся борьбе за независимость центром объединения сербских земель стала Рашка (внутренняя Сербия), владетель которой Стефан Неманя в 60—80-е годы XII в. в качестве «великого жупана» объединил большую часть сербских территорий. Резко изменялось и положение Хорватии; ослабевшее в XI в. Хорватское королевство в 1102 г, вошло в состав Венгрии (как одно из владений династии Арпадов).
Вторая половина VIII и IX в. ознаменовались и постепенной христианизацией местных славян (в некоторых районах она началась еще в VII в.). Если словенцы и хорваты приняли новую веру от итальянских, далматинских и франкских клириков по западному обряду, то в христианизации сербов большую роль сыграла византийская церковь. В результате в этих районах заметно усиливается влияние христианской церкви (как западной, католической, так и восточной, византийской). Одновременно нарастает воздействие на структуру государств этой части Балкан политических и религиозно-правовых институтов Франкской империи, позже — Германии и Италии, а также Византии (особенно в сербских княжествах). Этому содействовали укреплявшиеся политические и экономические связи сербов и хорватов с городами Адриатики, а при их посредстве — с Италией и Константинополем (причем епархии Далмации и Истрии были подчинены папской курии). Возникновение
О большой социально-политической значимости и устойчивости этих исконных государственных и общественных институтов раннефеодальных югославянских княжеств свидетельствует роль так называемых косезов — лично свободных крестьян, имевших собственный суд и право ношения оружия (в словенских землях уже после ликвидации Карантанского княжества). Одной из важнейших привилегий косезов Словении, видимо генетически связанных с прежней дружиной древних князей Карантании, было право возведения на престол нового герцога Каринтии (по-словенски — Корушки) с помощью специальной торжественной церемонии, сохранившейся вплоть до XV в. Она совершалась в центре бывшей Карантании (близ Крнского града), где и доныне сохраняется старинный престол, сооруженный из античных каменных плит, и ранее стоял так называемый «княжий камень», игравший важную роль во время таких церемоний. Возможно, что право возведения на престол нового герцога (а ранее, наверное, князя Карантании) сохранялось за косезами потому, что в начале IX в. были уничтожены не только словенская княжеская династия, но и все высшие сановники раннефеодального государства (воеводы, конюший, стольник и др.), функции которых в Сербии и Хорватии выполняли баны и жупаны. Можно предположить, что в Хорватском королевстве и сербских княжествах IX—X вв. торжественное возведение на трон нового правителя также происходило при непременном участии этих сановников.
Отрывочность и недостаточность скудных свидетельств сохранившихся письменных источников позволяют лишь в общих чертах охарактеризовать социальную структуру раннефеодального общества в самостоятельных государствах этой части Славяно-Балканского региона в IX—XI вв. Главной ее чертой уже стало тогда разделение всего населения на два четко различающихся социальных слоя: раннефеодальную правящую верхушку («воинов», «рыцарей» во главе с княжескими династиями и высшими сановниками — жупанами, банами, сотниками, тепчиями и т.п.) и податной, тяглый, зависимый люд, который выполнял многообразные службы и повинности в пользу князей и королей, т.е. подвергался в значительной мере еще государственной эксплуатации. Заметно возросло и влияние духовенства.
Социальная дифференциация в среде южных славян и их христианизация привели к сближению социальной структуры славянских княжеств и тех городов Далмации и Истрии, которые еще находились под властью Византии (а позднее — иногда Венеции). Основным прослойкам южнославянского раннефеодального общества соответствовали в целом три главные категории городского населения в Далмации и Истрии IX—XI вв., а именно: знать («нобили», «майорес»), простой народ («популюс») и духовенство («клерики»), помимо которых в городах Адриатики было немало рабов, иноземных купцов и воинов, славянских крестьян (переселенцев из окрестных мест) и др.
Южнославянские общества той поры, сходные по своей классовой сущности с раннефеодальными обществами в других странах и регионах Европы, в то же время имели и локальную специфику. Она проявлялась, в частности, в положении христианской церкви и духовенства в словенских, сербских и хорватских землях этого периода: например, в XI в. там не было столь мощных народных восстаний против феодальной верхушки и христианского духовенства, в защиту язычества, как в Польше, Венгрии и Болгарии. Это своеобразие вряд ли можно объяснить лишь малочисленностью известных нам исторических памятников. Скорее всего, дело в том, что сохранение в северо-западной части Балканского полуострова прежнего (романского и романизированного) населения, ряда античных городов с древней христианской церковной организацией, наконец, длительное воздействие Франкского государства, Италии и Византии обусловили более быстрые (в целом для региона) темпы христианизации и утраты влияния «старой» (языческой) веры. Движения в ее защиту, имевшие место в словенских землях в третьей четверти VIII в., довольно легко подавлялись местными князьями с помощью франкского клира.
Недовольство народных масс католическим духовенством, олицетворявшим в сознании простых людей установление новых, более тяжких служб и повинностей в пользу феодального государства и церкви, их социальный протест выражались в этом регионе зачастую в надеждах на создание «своей» особой церкви, с богослужением на славянском языке, пользующейся славянским (глаголическим) письмом. Лишь в результате длительной и ожесточенной борьбы в X—XI вв. католическому клиру Далмации, при содействии папской курии и хорватских королей, удалось воспрепятствовать попыткам создания такой параллельной, «народной» или славянской церковной организации, серьезно ограничив распространение глаголической письменности и запретив богослужение на славянском языке в Хорватии (решения Сплитских соборов 925 и 1060 гг.).