История Франции. Том 2 Наследие Каролингов
Шрифт:
Этот эпизод принес большую славу Каролингам. Величие вновь засияло над Франкским королевством. Составленный несколько позже происшедших событий, акт аббатства Мармутье, которое принадлежало герцогу Гуго, был датирован «вторым годом правления великого короля Лотаря с тех пор, как он атаковал саксонцев и обратил в бегство императора». Позднее, в «Сансской истории франков», написанной около 1015 года, показан разбитый и поверженный император, который никогда больше не осмеливался ступать на территорию Франкского королевства. Никогда раньше по крайней мере на памяти двух поколений — положение Каролинга не казалось столь великолепным. Король и герцог франков выступают в союзе: первый сильный поддержкой преданных епископов из Реймса и Лана, второй — поддержкой целого ряда аббатств. Оба имели верных сторонников или, по меньшей мере, думали так. Не настали ли новые времена? Во всяком случае, Лотарь укрепил королевскую власть. По примеру своих именитых предков он решает приобщить к власти и своего наследника, двенадцатилетнего Людовика. Состоялась торжественная церемония. Лотарь просит герцога, главного представителя аристократии всего королевства, провести церемонию. Гуго отвечает утвердительно. Он созывает князей королевства, то есть из Франкии, Нейстрии, Бургундии и Аквитании. Неизвестно, кто реально присутствовал на церемонии. Но достоверно, что знать избрала Людовика при всеобщем одобрении, согласно традиционному ритуалу, и что Адальберон Реймсский помазал его как короля франков. Именно в Компьене, где все напоминало об императоре Карле Лысом, в самый священный день года — на Троицу 979 года, когда особенно ощущается присутствие Духа Святого, — происходила эта величественная коронация, освятившая незыблемость династии и королевства, нерасторжимыми узами связанных с герцогом франков, который в такие торжественные моменты рассыпается в заверениях в преданности, «бесконечно восхваляя королевское достоинство и с мольбой
В итоге оказалось два короля, что гарантировало надежное будущее и окончательно убирало с дороги, как рассчитывали, Карла Лотарингского. Герцог франков, организатор королевского возвышения, выступает в роли необходимой персоны. И он пользуется этим, захватив в 980 году Монтрёй-сюр-Мер важный военный и торговый пункт, который граф Фламандский некогда получил от своего отца. Не побоялся ли Лотарь попасть под влияние Робертинов, только что поколебав оттоновскую опеку? Известно только, что в этой запутанной тройственной игре король возвращается к императору, скорее всего под нажимом реймсского клана. Летом 980 года непримиримые враги времен 978 года, Лотарь и Оттон встречаются под Седаном, «бросаются друг другу в объятия и клянутся в дружбе». Лотарь отказывается от Лотарингии, а Оттон спокойно удаляется в Италию, откуда он больше уже не вернется. Почти тотчас же Гуго предпринимает долгое путешествие в Рим, средоточие законности, в сопровождении двух самых близких друзей — епископа Арнуля Орлеанского и графа Бушара Вандомского. Он тоже хлопотал о дружбе с Отгоном, чтобы помешать установлению прямого контакта между королем франков и императором. В противном случае его пост оказался бы ненужным. И похоже, ему удалось добиться своего, к великому неудовольствию Лотаря. Последний пытается возобновить давно забытую традицию, на деле уже устаревшую: сделать старшего сына королем Аквитании. Словно королевство Аквитания все еще существовало, и словно франкский король еще мог на что-то в нем претендовать. Вдохновителем всей операции был Жоффруа Анжерский, жаждущий доставить неприятности своему могущественному южному соседу Гийому Фьеребрасу, графу Пуатье и герцогу Аквитанскому, зятю Гуго Капета, чье княжество было взято в клещи королевствами Лотаря и его наследника, сына Людовика V. Выход был найден в лице Аделаиды, или Азалаиды, сестры Жоффруа. Она владела двумя значительными поместьями: одно досталось ей от первого брака с Этьеном Жеводанским, правителем южной Оверни, от Бриуда до Манда; другое — от брака с Рэмоном Тулузским, маркизом Готии. Кроме того, братом Азалаиды и Жоффруа был Ги, епископ в Пюи, имеющий солидный материальный и идеологический багаж. На юге Луары, да и во всем королевстве не нашлось бы лучшей партии, чем эта вдова, — роскошное приобретение для того, кто сумел бы добиться ее руки. Поистине королевский кусочек, что и говорить. В сравнении с таким сокровищем много ли значили ее тридцать пять лет для пятнадцатилетнего Людовика? И вот уже собирают вещи, укладывают тряпки, погружают в повозки самое необходимое для королевской четы и отправляются в путь. Похоже, что герцог франков в последнюю минуту был информирован об этом предприятии, и оно оказалось ему не по вкусу. Тем временем жених и невеста прибывают в Сен-Жюльен в Бриуде: свадьба, коронация Азалаиды, торжества. Молодожены устраивают свою жизнь. Через несколько месяцев Лотарь спешно привозит назад во Франкию своего ошеломленного и занемогшего сына. Причина семейные ссоры. На самом деле, идея владения Аквитанским королевством была лишена смысла. Людовик и его окружение оказались в Оверни чем-то совершенно инородным. Азалаида же вступила в третий брак, отдавшись графу Гийому из Арля, властителю Прованса.
Планы касательно юга не удались, и Лотарь снова обращает свои взоры к Лотарингии. Оттон 11 умирает в Риме в расцвете лет, и его сын, совсем еще маленький Оттон III, был коронован королем Германии на Рождество 983 года в дворцовой капелле Ахена. Новая возможность открылась для каролингского короля: опека над несовершеннолетним. Ничего не добившись путем переговоров, так как семейство Арденн, из которого вышли два Адальберона, получившие епископства в Вердене и Меце, пресекало любое франкское вторжение, — Лотарь еще раз прибегнул к силовому давлению. Среди своих постоянных союзников он находит двух основных помощников в этом деле: Эда из Блуа, сына Тибо Мошенника, названного в королевской грамоте «прославленным графом, нашим верным и возлюбленным Эдом», и графа Герберта де Труа, сына Роберта Вермандуаского. Лотарь щедро одарил обоих кузенов, энергичных молодых людей, владениями Герберта Старого, дворцового графа, умершего два-три года тому назад. Его владения соседствовали с реймсской провинцией и Верхней Лотарингией, которая принадлежала тогда сестре Гуго Капета Беатрисе, вдове герцога Фридриха Барского. Как всякий раз, первой мишенью стал Верден. После первоначальной неудачной попытки атака увенчалась успехом. В марте 985 года Лотарь вошел в Верден и сразу взял в плен четырех представителей враждебного семейства: графа Годфруа с его сыном Фридрихом и их кузенов Сигфруа люксембургского и Тьерри из верхней Лотарингии, сына Беатрисы. Таким образом, было серьезно подавлено реймсское и Лотарингское сопротивление каролингской экспансии на востоке. Империя, управляемая императрицей Феофано вместе с епископами, оказалась уязвимой. Тогда появляется идея у Адальберона Реймсского и его приближенного Герберта; их сбивчивая и туманная переписка демонстрирует состояние духа императорских заговорщиков во Франкии. Идея эта состояла в том, чтобы заручиться поддержкой герцога франков для обуздания слишком ретивого короля: такова постоянная конфигурация двое против одного. И Гуго действительно принял некоторые меры. Ему и не нужно было особенно стараться. В марте 986 года Лотарь в результате болезни умирает. Ему было сорок пять лет. Он готовился осадить Льеж и Камбре, подтянув значительные силы к этим городам и обезопасив себя от «предательства» — если это слово еще имело хоть какой-то смысл Адальберона Реймсского. Через тридцать два года беспокойного правления праправнук Карла Лысого до конца использовал все свои слабые ресурсы, находившиеся в его распоряжении. Зажатый между двумя основными в то время силами — герцогом франков и императором Германии, — он избежал их союза, пагубного для своей власти. В этой ситуации он опирался на главное достояние сеть королевских епископств, которыми он владел от Нуайона до Лангра. Его активность позволила ему перетянуть на свою сторону таких местных князей, как граф Фламандский и правители Вермандуа. Убрав своего брата Карла, он укрепил королевское родовое наследование, сделав как можно раньше королем своего сына Людовика. И даже если единство оказалось хрупким, как выяснилось уже на следующий год, все же внешне королевская власть Каролингов выглядела сильной. Таков итог правления великого короля, которого аристократия всего королевства, а точнее северной Луары, проводила в последний путь до Сен-Реми в Реймсе. Там с большой пышностью Лотарь был похоронен возле своего отца Людовика. На самом же деле эта похоронная процессия знаменовала собой окончательное исчезновение самого прославленного в мире рода, идущего от Карла Великого.
4. Пришествие Гуго Капета
Через четырнадцать месяцев Людовик V, в свою очередь, был погребен в Сен-Корней в Компьене. Будучи королем с шестилетнего возраста, он стал преемником своего отца без особых помех, и знать, собравшаяся на похороны Лотаря, присягнула на верность Людовику, он произнес перед ними традиционную речь: он собирается править сообразно советам князей, и прежде всего главного из них — герцога франков. То, что произошло в период между весной 986 года и весной 987 года, было крайне хаотичным. Людовик V, несомненно, пытался возобновить контроль над двумя первейшими городами — Ланом и Реймсом, заставив подчиниться своей власти епископов этих городов — обоих Адальберонов, сторонников императора. По всей видимости, герцог Гуго не позволил заходить ему слишком далеко и постарался, в силу своих обязанностей, восстановить согласие, столь необходимое для благополучия Франкского королевства, между королем и Реймсским архиепископом, который приехал в Компьень оправдываться на королевской ассамблее. Только все собрались на эту ассамблею, как Людовик умирает от несчастного случая на охоте в лесу Санлиса, во владениях Гуго. Это произошло 22 мая 987 года.
Так, отмечает большинство летописцев, угас род Каролингов, Карла Великого, Лысого. Простоватого. Конечно, оставался еще один, Карл Лотарингский, дядя погибшего короля. Однако ассамблея в Санлисе, провозгласив в начале июня новым королем Гуго, отвергла кандидатуру Карла: как заявил Адальберон Реймсский, главный помощник возвышения Робертинов, Карл был неудачно женат и состоял на службе у иностранного короля. На самом деле Карл, не имея состояния и союзников во Франкии, ничего не мог предложить князьям, от которых зависело избрание короля. Более того, этот Каролинг, носящий титул герцога Лотарингского, мог при случае возобновить Лотарингскую политику своих предшественников, а сторонники Оттона в лице Адальберона и его помощника Герберта хотели обезопасить себя. Без их согласия у Карла не было никаких шансов претендовать на королевский престол. Гуго Капет же удовлетворял их со всех сторон. Ему нечего было делать в Лотарингии, он внушал доверие. Ассамблея в Санлисе, собранная в центре графства
Герцог, будучи внучатым племянником, внуком и племянником королей, сам сделался королем. В Нуайоне, в воскресенье 3 июля, он произнес королевскую клятву и получил благословение Адальберона. Затем церемония повторилась, когда в королевские права вступил и его сын Роберт, коронованный на Рождество 987 года в церкви Сент-Круа в Орлеане — центре владений Капетингов. Эта династия окончательно утвердилась после того, как Карл Лотарингский предпринял серьезную попытку захватить Лан и Реймс, где в начале 989 года умер Адальберон, и привлек при этом на свою сторону Эда из Блуа, Герберта де Труа и Жильбера де Руси. Но последний Каролинг был уничтожен в результате предательства Адальберона Ланского. Этот новоявленный Иуда выдал своего князя, которому он сам же присягал на верность, в Вербное воскресенье 991 года. Праправнук Карла Лысого, чье имя он тоже носил, Карл Лотарингский вынужден был окончить свои дни в тюрьме, а вместе с ним завершилась и история его рода.
После столетия соперничества и многочисленных перипетий род Робертинов одержал верх над Пипинидами. Победа реальности над остатками идеологии? Именно это мы и рассмотрим дальше, продемонстрировав, как же получилось, что герцог франков к концу X века оказался в наилучшем положении. Возвышению Гуго Капета не следует придавать исключительное значение. Прежде всего потому, что оно было результатом стечения обстоятельств, в известной мере случайных. Затем, потому, что смена династии особенно не повлияла на общественные структуры, не стала ощутимой в умах людей. И наконец, потому, что сами смысл и значение этого события начали осознаваться гораздо позже. Казалось, что происходившее в начале лета 987 года между Санлисом и Нуайоном никого особенно не интересовало. Из семи королей, сменявших друг друга на протяжении века в Западнофранкском королевстве, трое еще до Гуго Капета не принадлежали к династии Каролингов. Пришествие же Гуго Капета увенчало собой, если можно так выразиться, развитие в этом направлении, определило новую расстановку сил. Герцог франков, обладатель уже устоявшейся законной власти, занял освободившееся место короля. Ничего более. Осмелимся даже сказать: эта перемена правящей династии не являлась событием. Это было, как говорят, явление второстепенное, эпифеномен. Нет ничего нейтральнее этого события, нет ничего бесцветнее этого антигероя. В 987 году королевский престол франков сохранял огромное значение. Но король Гуго едва ли существовал, — мимолетный персонаж, бесшумно исчезнувший в 996 году, без особой славы победив препятствие в лице Карла Лотарингского и Эда де Блуа, которые пытались расширить свои владения в ущерб королевским. Карл Лотарингский, возможно, даже организовал заговор против Гуго с Адальбероном Ланским. Преодолел Гуго и трудности, связанные с его собственным сыном Робертом, торопящимся стать независимым. Герцог франков был заметной фигурой, но король франков воплощал собой лишь принцип. В 987 году символ власти показался Гуго более привлекательным, чем реальные полномочия. Пятьдесят лет назад его отец сделал противоположный выбор.
Перераспределение полномочий, изменение идеологии, таково двойное движение, происходящее после исчезновения императорского великолепия в обществе X века. Исследуя это движение, не будем забывать о том, что неизменным и потому весомым оставалось еще очень многое — прежде всего, сила инерции, которая, как обычно, и одержала победу.
III. Рождение французского общества 930-1000 годы
Столь успешное восшествие на престол Гуго и передача им королевской власти своему сыну Роберту были достаточно понятными. Отважимся на тройственное истолкование, где одно не исключает другого, начиная с согласия императора. Гуго пришел к власти, потому что он прежде всего был менее богат, чем его отец Гуго Великий около 950 года, и потому он выглядел более удобным для равных ему лиц; затем, он привлек на свою сторону восходящую силу, каковой являлось возрождение, хотя еще и частичное. Церкви, и особенно монастырской жизни; наконец, приход к власти Капетингов был связан с интеллектуальным движением, изменениями представлений о мире, обществе и самой королевской власти, выражаемыми в новых понятиях. Рассмотрим перечисленные три направления более подробно.
I. Изменение светской власти
Суть понятия об Общественной власти и ее осуществление на практике на протяжении всего X века и в самом его конце оставались неизменными. Король служил ее символом и, как мы помним, ее источником. Но число тех, кто получил ее, чаще всего по наследству, и использовал ее, все увеличивалось. Знаки, как в общественном пейзаже, так и в текстах, все умножались в связи с этим раздроблением власти, способностью управлять и наказывать, с ее обращением и разделением между многими: так башни и крепостные стены в городе все возводятся и обновляются, и, что еще удивительнее, в деревне тоже. Так различные персонажи хроник и грамот занимают все больше места, будучи одновременно зависимыми друг от друга и обособленными друг от друга. Все это приметы второй трети X века. Документы, и архивные, и археологические, остаются обрывочными и недостоверными, то и дело вводя нас в заблуждение. Факты и наше знание о них сильно меняются в зависимости от географического положения. И в словах, и в событиях обнаруживается колебание, или «прорастание», как говорят хорошие историки. Итак, последнее методологическое замечание: не следует переносить на X век то, что мы твердо знаем о XI и особенно XII веке: замки, сеньоры, рыцари, вилланы, демографический подъем, рост деревень, интенсивная распашка новых земель, строительство церквей, открывающихся в изобилии, — короче говоря, гигантский подъем средневекового Запада. И часто пишут, что X век не мог столь динамично развиваться без предпосылок, заложенных еще в X веке. А если наоборот, XI век, особенно в его второй половине, кажется столь блестящим и успешным только по контрасту с X веком, еще малоподвижным и смутным? Историографические дискуссии по этому поводу вновь разгорелись несколько лет назад. X век снова входит в моду: почему бы и нет, если он способен побудить к новым исследованиям? Наиболее свежие из них, как, например, труд К. Лорансон-Роза об Оверни, вряд ли заставят восторгаться этой эпохой. На самом деле изучение истории раннего средневековья в соответствии с разделением на века лишено всякого смысла. X века просто не существует. В Провансе около 1000 года еще не до конца исчерпала себя античность. А во Фландрии того же периода было уже близко повое время. На полдороге, в Маконнэ, Ги Буа не колеблясь отмечает революцию в действии. Почти повсюду привлекает внимание приспособление старого и еще прочного порядка к новым формирующимся реалиям, пусть локальным, разрозненным и прерывистым.
1. На авансцене блистательные второстепенные персонажи
Вот, в начале X века, Фулк Рыжий. Это небезызвестная персона. Он, несомненно, был прямым потомком Адаларда, всемогущего сенешаля Людовика Благочестивого. С согласия и под контролем маркиза Роберта Нейстрийского Карл Простоватый назначил его виконтом Анжера, где сам Роберт был графом. Но маркиз, управляя огромным княжеством, выполняя определенные функции при королевском дворе, был не в состоянии справляться еще и с графскими обязанностями, поэтому виконт и заменил его в этом. Фулк расширил свои владения, в частности со стороны Лош. Как светский аббат, он обладал монастырями Сент-Обен и Сен-Лезен, являвшимися графским достоянием. Не хватало только титула графа, который уравнял бы его с цветом аристократии, с его собственным сеньором Гуго Великим. В 920 году, затем в 929 году он пытается получить этот титул, судя по сохранившейся грамоте. Однако Гуго жалует ему лишь титул виконта, и только. Лишь незадолго до своей смерти в 942 году Фулк Рыжий становится графом с позволения Гуго, который сам сделался герцогом франков. Его сын Фулк Добрый, унаследовав от отца все титулы и богатства, уже носил титул графа. В 966 году его внук Жоффруа Гризегонель именуется «графом Анжуйским Божией милостью и щедростью моего господина Гуго». Бог, долгое время занятый исключительно королями, узаконивает теперь и графскую власть. И наряду с таким дарителем Гуго Канет, при всей его щедрости, отступает на задний план. Действительно, в октябре 989 года правнук Фулка Рыжего Фулк Нерра провозглашает себя «графом Анжуйским Божией милостью» — и только ею одной. Если бы он признал себя вассалом короля Гуго, он больше уже не имел бы своих полномочий. С этой минуты его богатство и политический вес сравнялись с королевскими. Когда он два года тому назад стал преемником своего отца Жоффруа, то его новоиспеченный сеньор и король ничего не знал об этом, и даже не подозревал о подобных вещах. Поэтому отношения между герцогом, затем королем франков, и графами Анжуйскими были в общем прекрасными. Граф Анжуйский, утвердив свое влияние в Нанте, владел также Туаром и Лудёном, захваченными у Гийома Аквитанского. В Анжере он сам назначил виконтом Рено Тюрингского. За пределами родовых поместий династия продвигает своих пешек. Брат Фулка Доброго Ги становится епископом Суассона, а брат Жоффруа Гризегонеля, тоже именуемый Ги, потому что он, как и его дядя, был призван стать епископом, получил-таки епископство Пюи.