История героя: Приквел

Chepurnyy Yevhen

– Ваше искусство поразительно, мудрец Цзюй, - выдохнул юноша, нисколько не покривив душой.
– Вы открыли мне глаза сегодня, - тот довольно покивал, польщенный похвалой.

– Зайди ко мне завтра, малыш, - улыбнулся Цзюй Соу.
– Я расскажу тебе о правилах шахмат и облавных шашек.

***

Ван Фань и Шэнь Сянъюнь уже несколько минут молча ждали за спиной мужчины, стоящего перед мольбертом, и то и дело подносящему кисть к листу бумаги на нем. Стройный и рыжеволосый, этот человек носил красный жилет, словно в тон причёске, поверх белого халата. Тонкие черты его лица были исполнены сосредоточенности.

Будь Сяо-Фань

один, он либо прервал бы неизвестного художника, либо прошёл бы дальше, но его новая старшая терпеливо ждала, и он следовал её примеру, развлекаясь разглядыванием рисуемой картины. Она была мало похожа на традиционное искусство востока своей композицией - в ней отсутствовали привычные для картин Поднебесной статичность и спокойствие. Изображение, выводимое на плотном листе бумаги неизвестным, выглядело сделанной в движении фотографией, даже больше - неумелой и поспешной фотографией, сделанной в запаздывающей попытке щелкнуть на телефон нечто интересное. Заросшее высокими травами поле, изображенное на переднем плане, было повернуто под углом к зрителю, а несомненный главный элемент картины - фигура человека в остроконечной соломенной шляпе и длинном халате, - и вовсе демонстрировал наблюдателю спину. К тому же, художник испытывал явные трудности с человеком в шляпе - его кисть то и дело останавливалась над ним, задерживаясь на мгновение, и опускалась, так и не сделав мазок. Из-под полы халата, там, где должны были виднеться стопы, обутые или босые, не выглядывало ничего, и кисть художника все не решалась это изменить.

– У идущего по полю должны быть не ноги, а змеиный хвост, - по наитию сказал Сяо-Фань, все же понявший, что ему напоминает изображённое на картине.

Сянъюнь ожгла его яростным взглядом, но художник даже и не думал обижаться на прервавшего его юношу. Наоборот, он издал радостный возглас, и дополнил картину двумя быстрыми, извилистыми линиями. Отложив кисть, он с довольным видом обозрел нарисованную фигуру, утратившую человеческий облик, и повернулся к детям, сияя улыбкой.

– Не иначе, само милостивое небо послало тебя мне, маленький братец, - с приязнью обратился он к Ван Фаню.
– Как твое имя?
– тот привычно представился, поклонившись.

– Называй меня просто - Художник, - кивнул мужчина.
– Рад познакомиться с тобой, Сяо-Фань. Как ты понял мое затруднение с обликом изображенного на картине создания?
– его взгляд рассеянно мазнул по безмолвно стоящей рядом с Ван Фанем девочке, несказанно удивленной происходящим. Художник ошарашенно моргнул, словно не понимая, откуда взялась здесь дочь лекаря, и поспешно добавил:

– Доброго дня, Сянъюнь, - та молча кивнула.

– Я видел этого старца во сне, мудрец, и говорил с ним, - ответил на заданный вопрос Сяо-Фань.
– Он показался мне мудрым и могущественным.

– Как странно, - задумчиво нахмурился Художник.
– Я тоже видел во сне это существо, и оно приковало к себе мое внимание сразу же, пусть и виделось мне мельком. Я не мог не перенести его облик на бумагу, но, едва начав, понял, что забываю его черты раньше, чем моя кисть касается картины. Благодарю тебя, Сяо-Фань, без твоей помощи я так и не смог бы отпустить этот образ. Но хватит обо мне, - встряхнулся мужчина.
– Что привело тебя в долину Ванъю, маленький братец? Ты искал меня, или кого-то из Семерых Мудрецов?

– Я гощу у доктора Шэня, пока он заботится о моем здоровье, - ответил юноша.
– Старшая сестра Сянъюнь знакомит

меня с обитателями долины, - кивнул на девочку Ван Фань.
– Мы уже повидались с мудрецом Цзу Соу.

– Уся-цзы принял Сяо-Фаня в ученики, и попросил отца излечить его от недугов, - добавила Сянъюнь.

– Замечательно, - удовлетворенно улыбнулся Художник.
– Я, несомненно, увижу тебя в будущем, Сяо-Фань - Уся-цзы заботится не только о телесной крепости своих подопечных, но и о богатстве их ума. Я наставлял твоих старших в деле рисования, и с радостью поделюсь знаниями с тобой. Заходи ко мне в любое время, и мы побеседуем о красоте и силе изобразительного искусства, самого глубокого и изощренного из Четырех Искусств. А сейчас, я вынужден распрощаться с вами, - он перевел сосредоточенный взгляд на задний двор своего дома.
– Меня ждут дела.

***

– Хоу Да, разве я не говорила тебе, что играть в клумбах - запрещено?
– раздался строгий женский голос из глубины утопающего в разноцветной растительности садика.

Сяо-Фань и Сянъюнь пробирались к источнику этого голоса с некоторым трудом - тропинке, ведущей между клумб, было отдано места намного меньше, чем самим посадкам, и докторская дочь то и дело одергивала юношу сердитым шепотом, напоминая, снова и снова, чтобы он не сломал какой цветок ненароком.

Тем временем, ответа на голос не было слышно - ведь не считать же за собеседника разоравшуюся с чего-то обезьяну? Но серьезный женский голос продолжил отчитывать неведомого Хоу Да:

– Мне нет дела до того, кто из твоих братьев виноват - Хоу Сань, или Хоу У. Ты, как старший, отвечаешь за всех них. Или, быть может, Хоу Эр справится с заботами старшего лучше тебя?
– лишь новая порция обезьяньих воплей была ей ответом, но женщина, тем не менее, заговорила вновь, и недовольства в ее голосе поубавилось:

– Хорошо, я приму твои извинения на этот раз. Вашим наказанием будет то, что всю оговоренную работу на этот месяц вы выполните бесплатно. Никаких сладостей, и уж точно никакого вина.

Сянъюнь и Ван Фань тем временем добрались до говорившей. Ей оказалась невысокая женщина в алом халате, с вплетенной в длинную косу алой же шелковой лентой. Ее голову прикрывал белый платок, защищающий от солнца, а руки были скрыты полотняными перчатками. Лицо ее, юное и свежее, пристало бы и девушке, не достигшей двадцати лет, но что-то подсказывало Сяо-Фаню, что она - много старше: осанка ли, или же выражение лица, либо и вовсе нотки усталой сердитости в ее голосе, который продолжал выговаривать неизвестному Хоу Да.

– …Ты понял меня? Я хочу, чтобы подобных случаев больше не повторялось, - напористо высказалась юно выглядящая дама, глядя на обезьяну, висящую на одном из столбиков навеса, дающего тень части клумб. Обезьяна старательно закивала, издала еще один продолжительный вопль, и, спрыгнув со столба, задала стрекача.

– Приветствую вас, старшая, - подала голос Шэнь Сянъюнь, и тут же обратилась к Ван Фаню:

– Познакомься с Ли Минмэй, младший братец. Все называют ее просто Флористкой.

Юноша несколько опешил от бесцеремонности, показанной доселе вежливой со всеми старшими девочкой, но едва ли не сразу же его непонимание развеялось, как дым. Стоило лишь взгляду Флористки обратиться на новых гостей ее сада, как вся строгость покинула ее лицо, вмиг сменившись стеснением, щеки налились румянцем, а глаза забегали, уставившись, в конце концов, в землю перед носками ее сапожек.