История Гиены. Хроника подлинного расследования [Книга I]
Шрифт:
Изучив белые шнурки, которые преступник использовал для связывания Нэнси, детективы сделали неожиданное открытие. Оказалось, что насильник вынул их из ботинок старшей сестры жертвы, отсутствовавшей во время нападения. Это означало, что злоумышленник перед тем как ворваться в гостиную потратил некоторое время на то, чтобы расшнуровать обувь. Нельзя не отметить (в который уже раз!) продуманности его действий и самообладания…
Детективы и криминалисты, осматривавшие дом и придомовую территорию семьи Хаузер, установили источник того странного громкого звука, что привлёк внимание Нэнси во время игры на фортепиано. Потерпевшая не могла объяснить, что именно её насторожило, но это поняли полицейские — злоумышленник выбил ногой доску в заборе на заднем дворе, в результате чего на ней остался след подошвы от лёгких теннисных туфель размера 10,5 с
Подобного выбивания досок в заборе никогда прежде не происходило. Преступник во всех предшествующих эпизодах действовал в высшей степени аккуратно, а тут такое… Что бы это могло значить?
Прежде всего, надо ясно понимать, что выбивание доски в заборе — это не случайное действие, это совсем не то, чтобы случайно задеть плечом картину, висящую на стене. Перед нами вполне осмысленное и целенаправленное действие. Забор можно преодолеть двояко — перепрыгнуть через него, либо пройти насквозь, словно забора этого нет. Данное правило справедливо для всех заборов, даже железобетонных, просто последние следует пробивать танком. Или трактором, как минимум. Но общий смысл сказанного, надеюсь, понятен — способ преодоления преграды напрямую зависит от энергетики преодолевающего. Лёгкий и быстрый перепрыгнет, массивный и сильный — пробьёт. Перед нами объективное свидетельство того, что напавший на Нэнси Хаузер человек являлся достаточно массивным, грузным мужчиной, имевшим вес гораздо более 80 кг., возможно даже за 90 кг., ему было проще выбить доску, нежели лезть поверху.
Почему это важно? Потому что прежде потерпевшие в своей массе давали описание довольно субтильного молодого человека, такого, о котором 40-летняя женщина говорила, что справилась бы с ним в рукопашную, да только боялась рисковать в присутствии сына. А вот Нэнси, описывая насильника, рассказала о крепком мужчине плотного телосложения ростом 183 см. или чуть выше, а такое описание, согласитесь, к мужчине весом 70 кг. применить довольно сложно. Логика снова подталкивает нас к предположению о том, что изнасилования к востоку от Сакраменто совершали по меньшей мере двое, причём действовали они в очень схожей манере, что вряд ли могло быть случайностью. Но возможен и совсем иной вывод: поскольку с момента предыдущего нападения минул довольно большой срок — 5 недель — нельзя полностью исключить предположение, согласно которому действовал один и тот же человек, вот только за прошедшие недели он резко набрал вес. Нарастить вес, скажем, на 12 кг. или даже 15 кг. за 35—40 дней вполне возможно, причём, помимо воли. Резкая прибавка веса могла быть обусловлена, например, неправильно назначенной и проведенной гормональной терапией, либо самолечением с использованием гормонов и сопутствующим резким уменьшением подвижности, скажем, ввиду травмирования или хирургического вмешательства.
Кто-то может решить, что этот далеко идущий вывод основан на слишком уж незначительной детали. Отчасти такой скептик будет прав, увлекаться фантазированием действительно не следует. Но приведенную выше логическую цепочку запомнить, всё-таки, нужно, поскольку предположение о гормональной терапии можно уподобить граблям, брошенным в траву у садовой дорожки — мы ещё не раз будем натыкаться на эти грабли в самых неожиданных местах и моментах.
Помимо выбитой в заборе доски другим интересным открытием явился фотопортрет Нэнси, висевший прежде на стене, но обнаруженный на фортепиано. Преступник явно его рассматривал и не вернул на место, родители обратили на это внимание и сообщили криминалистам, те в свою очередь забрали фотопортрет на исследование с целью поиска отпечатков пальцев. Отпечатки, кстати, найдены не были, но речь сейчас не об этом. Детективы, поглядев на фотографию, заметили, что у Нэнси там волосы средней длины, в то время как в день нападения девушка была коротко стрижена. Уточнив, когда же потерпевшая изменила причёску, полицейские не без удивления узнали, что случилось в первой декаде декабря, всего за десять дней до нападения.
Т.о. стало ясно, почему преступник выбрал жертву, явно отличавшуюся от потерпевших в предшествующих девяти эпизодах. Вплоть до 8 декабря Нэнси имела точно такие же волосы средней длины, что и все прочие жертвы, и преступник, скорее всего, просто не знал, что Нэнси радикально сменила имидж.
Удивительные открытия на этом, однако, не закончились. Потерпевшая, доставленная в больницу, была осмотрена бригадой врачей, в результате чего выяснилось, что… её девственность не была нарушена!
В конечном итоге специалисты сошлись в том, что половой акт имел место в действительности — Нэнси ничего не выдумала и в заблуждение никого вводить не собиралась. Отмеченная странность объяснялась малой длиной пениса преступника. Теперь об этом можно было говорить, как об установленном факте. Все прежние описания, сообщенные потерпевшими, являлись субъективными, причём многие жертвы, находившиеся во время изнасилования с завязанными глазами, полового органа насильника не видели вообще. Их утверждения о малом размере пениса можно было списать на ошибку восприятия, но после нападения на Нэнси Хаузер появилась возможность судить о данной интимной детали вполне определенно — длина полового органа насильника в возбужденном состоянии не превышала 6 см. Такую величину следовало признать аномально низкой даже для представителей азиатских народов, имеющих самые небольшие среди homo sapiens половые органы.
Это был очень серьёзный ориентирующий признак — мужчин с подобными анатомическими отклонениями очень немного, если быть совсем точным, то всего 2,3% мужской части населения. Точные статистические данные в этой деликатной области появились только в 21 столетии, но не подлежит сомнению, что и в 1976 г. врачам и полицейским было ясно, что пенис столь небольшого размера довольно редок и серьёзно демаскирует обладателя. Наличие такого отличительного признака значительно увеличивало шансы полиции правильно опознать преступника, выбрав его из нескольких подозреваемых.
Впрочем, сначала этих самых подозреваемых ещё следовало отыскать…
Самое важное открытие криминалисты сделали во дворе дома Хаузеров. При его осмотре рядом со столом для пикников, на который преступник уложил связанную жертву, был найден окровавленный пластырь весьма распространенной в США торговой марки «Band-Aid». Поначалу находка эта не вызвала особого интереса, поскольку полоску пластыря с кусочком стерильной марли мог бросить любой из членов семьи, однако всё изменилось после того, как выяснилось, что ни родители Нэнси, ни сама потерпевшая таким пластырем не пользовались несколько недель. Был проведен анализ крови, оставшейся на пластыре, в результате чего выяснилось, что происходит она от человека и имеет групповую принадлежность А+ (т.е. вторая группа крови положительный резус). Такой крови не имел никто из членов семьи Хаузер.
Связь найденного пластыря с преступником казалась довольно очевидной. Конечно, нельзя было полностью отвергать предположение об умышленном подбрасывании предмета, хранившем биологические следы другого человека. Создание такого рода ложных «улик» не является чем-то удивительным и даже редким, например, опытные преступники частенько подбирают окурки незнакомых людей дабы впоследствии оставить их на месте преступления. Нельзя было полностью исключать того, что напавший на Нэнси Хаузер насильник раздобыл где-то лейкопластырь с каплей чужой крови и подбросил его во дворе дабы запутать следствие. Тем не менее, после некоторых колебаний детективы согласились считать — пока не доказано обратное — что, найденным пластырем воспользовался сам преступник и групповая принадлежность его крови А+.
Опрос членов семьи Хаузер и их соседей позволил сделать любопытное открытие. С последних чисел ноября и вплоть до середины декабря Хаузеры и их соседи, в семье которых также была девочка-подросток, сверстница Нэнси, получали в разное время суток телефонные звонки. Звонивший всякий раз молчал, хотя соединение происходило штатно и его дыхание было хорошо слышно в трубке. Родители не придавали этим звонкам особого внимания, считая, что имеют дело с проделками одноклассников дочерей. Полицейские, однако, заподозрили, что посредством таких звонков преступник проводил своеобразную разведку выбранного для нападения дома — он выяснял время появления старших членов семьи.