История города Рима в Средние века

Грегоровиус Фердинанд

Между тем Карл, осведомившись о вступлении Конрадина в Рим и угрожающем походе в королевство, снял осаду Лучерии. Он пошел в Фоджию, а оттуда к Фучинскому озеру; уже 4 августа он достиг Альбы и Скурколы. Затем он в течении многих дней двигался между названным озером и Аквилой туда и сюда, не зная, какую дорогу в Апулию изберет неприятель и какой проход он должен будет ему заградить. Предположив, что Конрадин попытается пройти через Аквилу в Сульмону, он опять повернул назад к Овинуло и Аквиле. Однако войско Конрадина перешло суровую пограничную страну у Риофреддо и через проход Карсоли спустилось в долину Сальто. Здесь находится Марсийская область с высокой горой Велино и другими вершинами, возвышающимися над Фучинским озером. Вокруг него расположены города: Тальякоццо, Скуркола, Авеццано, Челано и Альба, бывшая в древности тюрьмой македонского царя Пирра, а теперь главным городом Марсийского графства, титул которого, полученный еще от отца, носил Конрад Антиохийский. Много дорог прорезывали эту озерную область и вели через горные проходы на запад в Рим, на юг в Сору, на север в Аквилу и Сполето, на восток в Сульмону.

Конрадин прошел мимо Тальякоццо к Скурколе и 22 августа расположился здесь лагерем у Вилла Пентиум. Получив известие, что неприятель спускается по дороге к озеру, Карл

пошел ускоренным маршем через проход Овинуло, чтобы дать ему сражение. Он встретил его, когда сам с 3000 утомленных всадников и пешим войском 22 августа стал лагерем на холмах у Мальяно, в двух милях от Альбы; таким образом, битва должна была произойти уже здесь и быть решающей для судьбы как Карла, так и Конрадина. В течение следующей ночи река Сальто разделяла оба враждебных лагеря: один был на Палентинском поле около Альбы, другой – у разрушенного теперь Кастель-Понте, возле Скурколы. На следующее утро войско Конрадина построилось в две боевые линии: первая под начальством сенатора графа Гальвана и Герардо Доноратико Пизанского, главы тосканских гибеллинов; вторая, состоявшая преимущественно из немецкого рыцарства и находившаяся под командой обоих юношей – Конрадина и Фридриха. Боевой диспозицией неприятеля руководили лучшие полководцы: Иаков Кантельми, маршал Генрих де Кузанс, Жан де Клари, Гильом л'Этендар, Вильгельм де Вилльгардуен, князь Ахайи, который в качестве вассала Карла привел ему оттуда 400 великолепно вооруженных рыцарей, Гвидо де Монфор и сам король. По одному поэтическому рассказу, знаменитый воин Эрар де Валери, недавно возвратившийся с Востока, посоветовал Карлу скрыть в засаде еще третий резервный отряд, но такой опытный полководец не нуждался в советах, чтобы прийти к этому решению. Кроме ломбардских и тосканских гвельфов, в войске Карла служили также и римляне: Бартоломей Рубеус из дома Орсини, маркграф Анибальди, оба Савелли, Иоанн и Пандульф и другие аристократы, так что члены одного рода сражались друг против друга, как братья-враги.

Утром 23 августа прежде других переправился через реку дон Энрико, обошел провансальцев на мосту и начал сражение. Когда войска Конрадина набросились на ненавистного врага, они казались духами-мстителями за Беневент. Никакая измена не запятнала воинскую честь сражавшихся. Их удар опрокинул неприятельские ряды; первая линия провансальцев и вторая – французского рыцарства – были прорваны. Когда маршал Генрих де Кузанс, на котором было надето вооружение Карла, упал с коня вместе со знаменем и был убит, громовый победный крик возвестил о смерти узурпатора. Французское войско обратилось в дикое бегство, а за ним погнался Энрико Кастильский, герой дня. Немцы и тосканцы бросились грабить неприятельский лагерь, и все ряды рассредоточились по полю битвы, трофеи которой были уже в руках упоенного победой юноши. Счастье подняло его утром на императорском щите, а вечером повергло в совершенно беспомощное состояние. Карл видел бегство своих войск; потеря сражения была для него, несомненно, и потерей трона. Гвельфский хроникер изображает короля возносящим в слезах молитвы к Мадонне, тогда как Валери кричал ему, что пора выступать из засады. Восемьсот рыцарей вдруг бросились на поле, на котором уже не видно было ни одного французского знамени. Когда появилось это свежее войско, то этой плотно сомкнутой фаланги было достаточно, чтобы рассеять и уничтожить расстроенное войско Конрадина, тогда как рассеянные французы снова собрались вокруг этого ядра. Блестяще выигранная битва была потеряна для Конрадина вследствие неимения резерва и, может быть, также вследствие несдержанности испанцев и дона Энрико, которые ушли слишком далеко, преследуя неприятеля. Возвратясь оттуда на поле битвы, где он оставил Конрадина победителем, инфант увидел ряды войск, выстроившихся перед его лагерем, и поспешил присоединиться к ним с радостным приветствием. Но встретивший его боевой крик «Монжуа!» и вид знамен с лилиями повергли его в оцепенение. С геройской решимостью бросился он на врага и два раза пытался прорвать его ряды, но напрасно он боролся с решением судьбы.

Когда ночь спустилась на поле битвы, мрачный Карл опять сидел в своей палатке и диктовал папе известие о победе, которое настолько было повторением письма, написанного с Беневентского поля, что в нем, казалось, были изменены лишь некоторые имена: «Посылаю вам, Святой Отец, как фимиам, радостное известие, которого так долго ожидали верующие всего мира: Отец, примите и ядите от охотничьей добычи Вашего сына. Мы убили столько врагов, что поражение при Беневенте кажется сравнительно незначительным. Убиты ли или убежали Конрадин и сенатор Генрих, мы еще не можем сказать достоверно, так как это письмо написано тотчас после сражения. Лошадь, на которой сидел сенатор, поймана бежавшей без всадника. Церковь, наша мать, да вознесет свои радостные хвалы Всемогущему, даровавшему своему бойцу такую великую победу; теперь, кажется, Господь послал конец всем ее бедствиям, и она спасена из пасти своего гонителя. Дано на Палентинском поле, 23 августа, Индикта XI, в четвертом году».

Таков был язык страшного охотника Варфоломеевской ночи, с изуверным лицемерием подносившего папе свою жертву, как дорогое блюдо затравленной Дичи. Быстро следовавшие одна за другой победы одного и того же деспота, одна над Манфредом, другая над Конрадином, возмущают нравственное чувство, потому что в этом случае действительно во второй раз зло одержало победу над добром и неправда над правом. Если бы право и мщение, если бы сила оружия и воинская верность, геройское мужество и восторженная юность ручались за победу, то она должна бы в этом случае принадлежать Конрадину, но неумолимый рок отдал ее в руки Карла. Ненависть победителя могла бы насытиться при виде тысяч убитых, но ему хотелось еще мщения. Многим пленным римлянам он велел отрубить ноги, а когда ему заметили, что вид изувеченных может возбудить большую ненависть, то он велел собрать их всех в одном здании и сжечь. Из знатных римлян были убиты Стефан д'Альберти, храбрый Алькеручио ди Сант-Евстахио и старый Кафарелли. Был убит также Крофф фон Флюглинген, маршал Конрадина. Петр Вико, смертельно раненный, добрался до Рима, а оттуда в свой замок, где и умер в декабре. Этот беспринципный человек был одним из родоначальников дикого гибеллинского рода Вико, в котором наследственно сохранялось до 1435 г. звание городского префекта.

3. Конрадин бежит с поля битвы в Рим. – Его пребывание там. – Его бегство, плен и выдача в Астуре. – Пленные заключены в Палестринском замке. – Казнь Гальвана Ланчиа. – Карл вторично делается сенатором. – Судьба Конрада Антиохийского и дона Энрико. – Смерть Конрадина. –

Смерть Климента IV, 1268 г.

Удар, подобный молнии с ясного неба, уничтожил смелые мечты несчастного юноши и раскрыл перед ним гибельную бездну. Он бежал с поля сражения с пятьюстами всадников; с ним бежали его товарищ Фридрих Баденский, граф Гергард Пизанский, Гальван Ланчиа и его сын и другие дворяне. Прежде всего он направился в Кастель-Веккио, около Тальжоццо, где он, по-видимому, надеялся собрать рассеявшееся войско, и одну минуту отдохнул там; затем продолжал бегство по Виа-Валериа в Виковаро. Как беглец, он снова прошел ту дорогу, по которой лишь несколько дней назад он шел с уверенностью в победе во главе своего войска. Он поспешил в Рим. Там не знали о судьбе сенатора, но Гвидо де Монтефельтре управлял городом в качестве его наместника, и Конрадин надеялся найти здесь защиту и в союзе с Пизой получить новые средства для продолжения войны.

Он прибыл в Рим 28 августа. Как непохожа была прежняя его встреча на теперешнюю и как различно было его возвращение! Он явился тайно, в полубезумном состоянии. Известие о его поражении скоро дошло до Рима; гибеллины были в страхе, гвельфы в радостном возбуждении. С поля сражения прибыли, торжествуя победу, римские изгнанники, которые сражались там под знаменами Карла: Иоанн и Пандульф Савелли, Бертольд Рубеус и другие магнаты. Волнение было безгранично. Гвидо хранил Капитолий для дона Энрико, но отказался принять туда беглеца. Конрадин искал защиты у других гибеллинов, которые скрылись в городе по своим башням; они владели здесь Колизеем, недавно укрепленным Петром Вико островом на Тибре, укрепленным Ватиканом, дворцами Стефана Альберти и замком, называемым Арпаката, который незадолго до этого был построен Иаковом Наполеоном на Кампо-ди-Фиоре, в развалинах Помпеева театра. Когда в город прибывало все больше гвельфов, то друзья Конрадина признали, что ему не следует в нем дольше оставаться. Они решились бежать. Только граф Гергард Доноратико тайно остался и скоро попал в руки врагов. Несчастные беглецы отправились в пятницу 31 августа в замок Сарачинеско, принадлежавший дочери Гальвана. Они были беспомощны и не знали, что делать; сначала они хотели направиться в Апулию, но потом решили постараться достичь ближайшего морского берега.

Уменьшившийся в своем составе отряд направился в болотистую местность ниже Веллетри и достиг моря у Астуры. Астура, где у Цицерона была когда-то вилла, находится как бы на острове, на развалинах римских приморских дворцов; до самых песчаных дюн берега доходит здесь глухой лес. Серые башни стоят в разных местах на берегу, а из моря выдается близлежащий мыс Цирцеи с находящимся на нем замком. Песчаный берег образует рыболовную гавань, в которую впадает река Стура. Уже в древнем периоде Средних веков замок этот принадлежал монастырю Св. Алексея на Авентине, от которого его получили в ленное владение сначала графы Тускуланские, а потом Франджипани. Еще в 1166 г. место возле Террачины называлось гаванью. В настоящее время от Астуры остался только приморский замок с башней; но во времена Конрадина это было укрепление со многими церквями, обнесенное крепкими стенами. Беглецы бросились в лодку, надеясь достичь дружественной Пизы. Но Иоанн Франджипане, владелец Астурской крепости, получив уведомление, что неизвестные рыцари, вероятно, убежавшие с поля сражения при Скуркола, отправились в море, поехал за ними в погоню на быстроходном грешном судне отчасти по собственному желанию, отчасти потому, что ему сделались известны письма папы и Карла, требовавшие задержания беглецов. Он арестовал их на море и снова воротил в Астурский замок. В его власти находились теперь Конрадин, Фридрих Баденский, оба графа Гальвана, молодой Наполеон Орсини, Рикарделлус Анибальди и многие другие немецкие и итальянские рыцари.

Когда Конрадин объявил Франджипанё свое имя, то он был обманут в своей надежде темным воспоминанием о том, что этот род когда-то принадлежал к сторонникам империи и был щедро одарен его дедом; он не знал, что те же Франджипанё, став врагами Манфреда из-за Тарента, давно уже перешли на сторону папы. Страх и алчность убедили владельца Астуры, что надо крепко держать драгоценную добычу, в которой он узнал претендента на трон Сицилии. К этому присоединилось еще случайное обстоятельство, что адмирал Карла Роберт де Лавена, незадолго перед этим разбитый пизанцами у Мессины, находился с провансальскими галерами в этих водах. Когда он услышал о том, что произошло в Астуре, то от имени короля Сицилии потребовал выдачи Конрадина. Франджипане отказал, чтобы возвысить цену своей добычи, и перевел пленников в соседний, более сильно укрепленный замок, может быть, в С.-Петро ин Формис, возле Неттуно. Вскоре сюда прибыл Иордан, кардинал Террачины, ректор Кампаньи и Маритимы, с военной силой и со своей стороны от имени папы потребовал выдачи пленников, как отлученных от церкви и взятых в ее владениях. Ни просьбы, ни обещания, ни молодость, невинность и красота Конрадина не тронули сердца Франджипане. Ссылаясь на принуждение его галерами Карла, он отдал пленников в руки служителей короля; их повели в цепях через Маремму и сдали в Дженаццано Карлу; затем они были заключены в замок С.-Пьетро, над Палестриной. Этот стоящий на скале замок принадлежал Иоанну Колонна, но был занят неаполитанским войском, потому что Карл с поля сражения пошел через горы и, перейдя их у Субиако, спустился на Пренестинскую дорогу. С 12 сентября его главная квартира была в Дженаццано, которым владели на ленном праве Колонна, принадлежавшие в то время из страха и личной выгоды к партии гвельфов.

От Дженаццано не более двух часов пути до Палестрины, где были собраны все пленные; сюда были также приведены сенатор Дон Энрико, взятый в плен во время бегства с поля битвы рыцарем Синибальдо Аквилоне, Конрад Антиохийский и многие благородные римляне и итальянские гибеллины. Замок С.-Пьетро, одно из древнейших укрепленных мест Лациума, теперь разрушен, и от него остались только выдающиеся, покрытые мхом циклопические камни; плющ обвивает его развалины, с которых, глядя вниз, взгляд обнимает невыразимо прекрасную панораму суши и моря. Здесь Конрадин в течение многих дней сидел в цепях вместе со своими товарищами. Из всех пленников Карл больше всего ненавидел графа Гальвана, который и как генерал Манфреда, и как самый ревностный зачинщик предприятия Конрадина являлся его противником на обоих полях битвы. Карл велел публично казнить его вместе с другими баронами Апулии уже в Палестрине или в своей главной квартире Дженаццано, после того как сын Гальвана был задушен в объятиях отца. Так окончил жизнь в первой половине сентября 1268 г. дядя Манфреда, брат красавицы Бланки, храбрый и благородный рыцарь, которого изменчивая жизнь была тесно связана с возвышением и падением Гогенштауфенов. Остальных пленников Карл оставил в Палестрине, а сам 15 сентября отправился из Дженаццано в Рим.