История Греции

Лурье Соломон Яковлевич

Эти боги являются государственными божествами, а соблюдение культа их — государственной обязанностью каждого гражданина. Богов чтут в храмах, далеко превосходящих своей роскошью все прочие строения в городах. Особого жреческого сословия в Греции не было; поскольку культ был государственным делом, жрецы, жрицы, прорицатели и прислужники были государственными чиновниками, назначавшимися на должность государством. Впрочем, ввиду косности религии, жрецы даже и в более позднюю демократическую эпоху выбирались из аристократов, часто из определенных знатных семей. Предметами поклонения в храмах были статуи богов (почти исключительно человекообразные) и алтари, на которых жрецами приносились жертвы от имени как государства и его подразделений, так и частных людей. Кроме того, в храмах находились различные священные предметы и реликвии. Богослужение состояло, кроме жертвоприношений, также из общественных молитв, песнопений и т. д. В праздничные дни из храмов выходили торжественные процессии, несущие различные священные предметы. В ряде храмов находились оракулы. Предсказания давались путем вытягивания жребиев, по шелесту листьев священного дуба (в Додоне); в Дельфах предсказательница (Пифия) садилась на треножник, расположенный над отверстием в скале, из которого выходили дурманящие

газы; под их действием она произносила бессвязные слова, которые жрецы затем истолковывали как предсказание будущего.

Главной составной частью греческих празднеств были массовые угощения. По греческим религиозным представлениям мясо разрешалось есть только в обществе бога. Заклание животного совершалось на алтаре, и отдельные части жертвы отдавались богам, которые считались незримо присутствующими и поедающими их. Обычно это заклание совершалось в храмах, причем и жрецы получали некоторые части жертвы. Часто жертвоприношение совершалось на счет государства, причем все граждане получали свою долю в жертве.

Каждый храм имел свои храмовые легенды, т. е. свой цикл рассказов о «страстях божиих», о судьбах и переживаниях храмового божества и его приближенных. В определенные праздничные дни эти «страсти божии» изображались в лицах. Обычно это было олицетворенное изображение борьбы сил природы, мешающих и содействующих произрастанию хлебных злаков и т. п. Из этих религиозных действ, в которых часто принимали участие все верующие, впоследствии выросли театральные представления, причем случайные актеры были заменены специалистами.

Эта олимпийская религия, сформировавшаяся еще в гомеровскую эпоху, сохранила целый ряд представлений, казавшихся греку VI в. уже безнравственными. Каждый греческий аристократ возводил свой род к тому или иному божеству. Это возможно было только тем путем, что бог сходился со смертной женщиной, родоначальницей того или иного рода. Так как знатных родов и их родоначальниц в Греции было очень много, а олимпийских богов немного, то приходилось каждому богу приписывать очень большое количество любовниц. Поэтому олимпийские боги оказались еще более развратными, чем они были в поэмах Гомера. Гомеровские боги, отражая общественные отношения древнейшей эпохи, обманывают друг друга, дерутся и даже крадут [101] и убивают. Вдобавок мифы, возникшие в различных греческих государствах или в различных кругах общества, часто противоречили друг другу и даже друг друга исключали. Между тем религия уже тогда в руках аристократии была могущественным средством для удержания народных масс в подчинении. Поэтому сами аристократы принимают энергичные меры, чтобы спасти религию от дискредитации и поднять на уровень новых нравственных взглядов. Вместе с записью законов происходит и запись мифов, причем наиболее безнравственные, а также противоречащие друг другу рассказы по возможности устраняются. Такая работа была проделана, например, беотийским поэтом VIII в. Гесиодом, написавшим поэму «Происхождение богов» («Феогония»).

101

Так, бог Гермес проявил себя уже в колыбели как искусный вор.

Еще более расширяется кругозор греков под влиянием путешествий, когда они пришли в соприкосновение с другими греческими и в особенности негреческими племенами. Наибольшее впечатление на греков произвели оргиастические культы, т. е. культы, сопровождающиеся священным умоисступлением. При этом «одержимые богом» совершают нелепые телодвижения, кричат, беснуются, даже ранят себя ножами и т. д. Такой характер носил фракийский культ Диониса и малоазиатский культ Матери богов. Дионис был включен в число богов официальной религии и стал одним из самых популярных божеств Греции; изображения «страстей» (страданий) Диониса были одним из главных источников трагедии; Дионису же теперь была посвящена и комедия.

Эти театральные представления были «литургиями»; это означало, что все расходы и всю заботу по организации представления брал на себя богатый аристократ, называемый хорегом. В древнейшее время он делал это добровольно, а затем хорегия стала государственной повинностью. Непосредственное руководство представлением поручалось особому лицу, называемому дидаскалом. Он был и автором пьесы, и композитором (каждая пьеса обязательно сопровождалась пением и танцами), и режиссером, и первым актером. Театральные представления первоначально происходили под открытым небом, причем публика сидела на склоне горы, затем стали вырубаться (или сооружаться) ряды ступеней, расположенные амфитеатром. Актеры первоначально переодевались в палатке (по-гречески палатка — «скене»; отсюда слово сцена); затем стало строиться для переодевания особое сооружение, сохранившее название «скене». На передней стене этой «скене» была нарисована декорация, перед которой выступал актер. Перед «скене» находилась круглая площадка (орхестра) для танцев и пения хора. В Афинах хор состоял из двенадцати человек, разделенных на две части, певших и танцевавших поочередно. Первоначально пение и танцы составляли главную часть представления, а весь диалог происходил между единственным актером и руководителем (корифеем) хора; впоследствии (в Афинах V в.) число актеров было увеличено и главной частью представления стал диалог. Декорация была очень примитивной, зритель должен был ее дополнять воображением. Актеры выступали в пышных плащах, масках и носили башмаки на очень высоких каблуках (котурны). Эти представления, изображавшие смерть божества или героя, носили серьезный, мрачный характер и назывались трагедиями. Наряду с ними в середине VI в. и веселые карнавальные (масленичные) шествия крестьян, сопровождавшиеся песнями, также получили характер государственных богослужений и стали называться комедиями. Комедии и трагедии ставились на сцене во время определенных праздников (в Афинах три раза в году). Спектакль начинался рано утром и продолжался до захода солнца. Высший государственный чиновник выбирал из всех представленных пьес три наилучшие, и затем между ними происходило состязание. Они ставились одна за другой, и особые судьи присуждали первую и вторую награду авторам. [102] Соприкосновение с людьми другого языка и культуры невольно заставляло греков сравнивать свою культуру с культурой их соседей. Они были совершенно беспристрастны, когда считали египетскую культуру выше эллинской (так

и было в то время); наоборот, сравнение своей культуры с культурой фракийцев или фригийцев приводило греков к заключению о превосходстве их культуры и наполняло их национальной гордостью. Греки из различных городов жили небольшими кучками среди чуждых им людей с непонятными обычаями и непонятным языком; естественно, что у них появлялось ощущение близости всех греков друг к другу. Людей, говорящих на понятном им языке, стали называть эллинами; людей, издающих непонятные звуки, стали называть звукоподражательно: «бар-бар», «барбарос» («варвар»). [103] Таким образом впервые появилось разделение всего человечества на эллинов и варваров.

102

О театральных представлениях вне Афин нам для древнейшей эпохи почти ничего неизвестно.

103

Ср. русское народное выражение «болботать».

Однако, это деление вплоть до середины V в. ни в малейшей степени не имело расового характера. Это деление прежде всего имеет в виду язык, а затем культуру. Скиф или фракиец, усвоившие греческий язык и культуру, тем самым становились эллинами и даже могли стать знаменитыми греческими мудрецами (как, например, скиф Анахарсис), [104] Насколько мало при этом считались с расовым фактором, видно из того, что смешанные браки в городах фракийского и малоазиатского побережий были обычными — особенно в аристократических семьях, бывших главными носителями религиозных и бытовых традиций. Легкое усвоение обычаев восточных народов, в том числе и религиозных установлений, свидетельствует также об отсутствии национальной исключительности у греков VII—VI вв.

104

Правда, на некоторые греческие состязания не допускались «варвары», но на них же часто не допускался и целый ряд греческих племен.

Знакомство с негреческими культурами имело, однако, еще и другой результат. Греки увидели, что те боги, которых они чтили, и те обряды, которые они совершали, кажутся ненужными и нелепыми другим людям; что те люди имеют своих богов и свои обряды, не схожие с греческими. Невольно возникал вопрос: какой же бог сильней? какие обряды вернее гарантируют успех в жизни?

Начинают с того, что обогащают олимпийскую религию рядом новых представлений, взятых из народной религии, из негреческих религий и из учений отдельных религиозных реформаторов. Таковы орфизм, культ бога винограда Диониса и культ богини Деметры. Для этих новых религий характерны таинственные обряды, доступные только посвященным (мистерии), часто носившие изуверский характер. Побежденная аристократия и отсталая часть крестьянства пытаются уйти от реальной жизни в мечту о гибели грешного мира и о наступлении золотого века, царства правды, о переселении душ, о счастливой загробной жизни. Эти так называемые орфикопифагорейские учения имеют целью примирить землевладельца и крестьянина с развалом привычного для них жизненного уклада; они сформировались под влиянием религии Диониса и Деметры и пифагореизма.

Однако наиболее передовые слои греческого народа были настроены оптимистически и склонны были не к мечтам, а к реальным действиям. Это были торгово-ремесленные элементы в передовых городах Малой Азии. Они достигли власти в тяжелой борьбе с господствовавшей прежде в этих городах старой земельной аристократией, и в их интересах было развенчать все то, на чем основывалась власть их противников. А в это время религия была теснейшим образом связана с господством аристократии: эта религия доказывала божественное происхождение аристократических родов; с другой стороны, жреческие должности обычно замещались членами виднейших аристократических семей. Люди из торгового класса сами создали свое положение, не считаясь с земными авторитетами, поэтому им представляется, что и в природе все происходит по внутренним имманентным законам, без вмешательства каких-либо небесных сил. Ведя широкую торговлю со странами Востока, эти передовые элементы греческого общества освобождаются от национального самомнения и исключительности. Они заимствуют из науки Востока, которая тогда стояла значительно выше греческой, все, что им кажется полезным. Но это их уже не удовлетворяло. При более внимательном изучении религиозных представлений религия неизбежно оказывается клубком нелепостей, так как она по самой своей сущности нелогична. Понятно, что деятели науки пытаются теперь при объяснении природы обойтись вовсе без богов, в обычном смысле слова. По этому пути действительно пошли ученые самого большого и самого передового торгового города греческого мира Милета. Живший здесь в начале VI в. ученый Фалес видит во всех предметах природы лишь видоизменение одного основного элемента — воды (здесь сыграло некоторую роль то, что для греков-предпринимателей море было главным источником их существования). Его ученик Анаксимандр позволяет себе утверждать, что люди не созданы богами, а произошли из особой породы рыб, из которых человек вылез, как стрекоза из личинки. Если орфики и всякого рода мистики говорили о приоритете духовного над материальным, о бесплотной душе и т. д., то эти милетские натурфилософы, в противоположность им, последовательно придерживались примитивного материализма и отрицали какие бы то ни было нематериальные сущности; даже душа, по их мнению, материальна. Под душой они понимали причину движения, и потому утверждали, что все тела имеют душу, в особенности же магнит.

Эти новые взгляды оказали влияние и на выдающихся людей из старой аристократии. Так, Гераклит из Эфеса, потомок древнего царского рода, пытался осмыслить те социальные сдвиги, которые произошли на его глазах. Он доказывает, что по законам природы все изменяется, нет ничего абсолютного и неизменного: «все течет». «Мир — единый, возникший из совокупности всех вещей. Он не создан никем из богов и никем из людей. Он был, есть и будет вечно живым огнем, закономерно воспламеняющимся и закономерно угасающим». «Очень хорошее изложение начал диалектического материализма», говорит по поводу этого величественного учения Ленин. [105]

105

Ленин В. И. Философские тетради//Полн. собр. соч. Т. 29. М., 1963. С. 311.