История груди
Шрифт:
Этот миф о ритуале амазонок приобретает дополнительную психологическую характеристику, когда мы рассматриваем его по очереди с мужской и женской точек зрения. С точки зрения мужчин, его можно рассматривать как выражение страха мести, живущего в психике тех, кто доминирует. Мужчины боятся не только того, что кормящую грудь у них отнимут, но и само ее отсутствие у субъекта женского пола обозначает агрессию. Амазонки воспринимаются как монстры, мужеподобные женщины, неестественные женщины, которые не по праву присвоили себе мужскую роль воина. Отсутствующая грудь создает пугающую асимметрию: одна грудь оставлена, чтобы вскормить потомство женского пола, а другая удалена, чтобы облегчить применение насилия по отношению к мужчинам.
А для женщин амазонки воплощают то, что психиатр Карл Юнг называл «теневым я» по отношению к социально неприемлемому
Миф об амазонках вошел в записанную историю в то время, когда на смену богиням плодородия пришли боги с фаллосами. Возможно, амазонки — это только напоминание о более ранних женских божествах, измененных и изуродованных в угоду фаллосу. Одна грудь — «хорошая» грудь — еще несет священное значение, ассоциируемое с материнством и кормлением детей, тогда как «плохая», искалеченная грудь претерпела гротескную десакрализацию. Фигура амазонки задержалась в западном воображении, представляя двойное значение груди. На женские груди как на мощные, дающие жизнь органы смотрят с благоговением. В то же самое время они в высшей степени уязвимы не только перед силами природы, но и перед руками мужчин, которые боятся женской власти. Женщины видят в амазонках зеркальное отражение священного и дьявольского могущества, заложенного в их грудях. Они несут их с осторожностью в память о судьбе амазонок, которая символически, а иногда и в буквальном смысле может стать их собственной судьбой.
Когда центр классического мира переместился из Афин в Рим, греческие боги и богини не утратили своего величия, сменив греческие имена Зевс, Арес, Гера, Афродита, Артемида и Афина на римские имена Юпитер, Марс, Юнона, Венера, Диана и Минерва. Но смена имен повлекла за собой и более фундаментальные перемены. «Импортированным» эллинистическим божествам пришлось соперничать с традициями ранних римлян, потомков Ромула и Рема, сыновей-близнецов смертной весталки Реи и бога войны Марса. По легенде, сразу после рождения мальчиков бросили в реку Тибр. Их спасла и выкормила своим молоком волчица. Сама идея о том, что зверь чудесным образом вскормил человека — вернее, двух человек, — позже ассоциировалась с возникновением самого Рима. Выросшие на молоке хищника основатели города впитали способность волка сражаться. Она им позже пригодилась, когда они стали правителями. До наших дней эмблемой Рима является волчица с несколькими сосцами, которую сосут Ромул и Рем.
Еще одна римская легенда — она появилась позднее — кормящую грудь из мира богов и богинь или мифических животных «переводит» на общежитейский уровень, уровень человеческого питания. Но и она изменяет отношение к вскармливанию, отражая заботу римлян о семейном и гражданском долге. Эту историю традиционно называют «Римское милосердие». В ней говорится о кормящей женщине, которая дала грудь своему родственнику, оказавшемуся в тюрьме. История датируется первым веком нашей эры, и автором ее считается римский писатель Валерий Максим. Плиний Старший (23–79 гг.) повторил ее в таком варианте:
По всему миру известны случаи безграничной дочерней преданности, но случай, произошедший в Риме, превзошел их все. Женщина низкого происхождения, только что родившая ребенка, получила разрешение навестить свою мать, которую в наказание посадили в тюрьму. Ее всегда обыскивали перед тем, как впустить, чтобы она не пронесла никакой еды. Женщину застали за тем, что она кормила свою мать грудью, чтобы поддержать в ней силы. Благоговейная любовь дочери была позднее вознаграждена, так как ее мать отпустили, и обе они получили пожизненное содержание. Это место было посвящено соответствующей
28
Pliny the Elder, Natural History,перевод H. Rockham (Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1942), c. 587.
Этот обмен ролями, когда кормящая мать кормит своего родителя, а не своего ребенка, был увековечен специальным храмом, посвященным богине дочерней почтительности. Много веков спустя, в эпоху ориентированного на классический мир Возрождения, эта тема была связана с христианской добродетелью милосердия и стала темой для многих произведений искусства [29] . И что интересно: во всех этих работах, которые я видела, родитель сменил пол. Мать превратилась в отца, что внесло нотку инцеста в эту историю (илл. 12).
29
Ян Старобинский (Jean Starobinski) обсуждает эту изобразительную тему в Largesse,с. 82–85.
К тому времени, когда Плиний внес свою лепту в легенду о римском милосердии, материнское грудное вскармливание определенно выходило из моды в римских семьях. Плиний с ностальгией обращается к тем временам, когда римские дети впитывали гражданские добродетели с молоком матери, а не отправлялись к кормилицам. Он и Тацит (56–120 гг.) советовали женщинам Римской империи заглянуть в прошлое, когда «каждое дитя человеческое… находилось не в задней части дома в комнате купленной кормилицы, а у груди своей матери и в ее объятиях» [30] . Судя по всему, этот совет не услышали матроны эпохи позднего Рима, которые с радостью передавали своих детей на руки кормилиц и служанок. От более раннего эпоса, посвященного грудному вскармливанию, остались только легенды о волчице и о почтительной дочери. Римские матери очистились от грехов спустя много времени после того, как они прекратили кормить грудью своих детей.
30
Tacitus «Agricola», «Germany» and «Dialogue on Orators», перевод на английский и издание Herbert W. Benario [1967] (Norman and London: University of Oklahoma Press, 1991), c. 117.
Когда мы рассматриваем иудейский мир, который возник раньше древнегреческого и древнеримского миров и существовал одновременно с ними, мы вынуждены опираться практически исключительно на литературные источники — на Библию, а не на изваяния, — так как закон Яхве недвусмысленно запрещал создавать скульптуры. Первые главы Книги Бытия рассказывают нам, что Адам и Ева были нагими в Эдемском саду, «но они не испытывали стыда друг перед другом» (Книга Бытия 2: 25). Лишь после того, как они нарушили запрет Бога и съели плод с Древа Познания добра и зла, «и открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги» (Книга Бытия 3: 7). В этот момент они сшили вместе фиговые листья и прикрыли чресла. Нет никаких специальных упоминаний о том, что Ева прикрыла свою грудь.
В иудейской Библии женщины ценились прежде всего как сосуды создания новой жизни. Как только Бог избрал патриарха Авраама отцом всего народа Израиля, главной обязанностью женщин стало продолжение рода. Разумеется, некоторыми библейскими женщинами восхищались из-за их красоты, верности или рассудительности, или даже из-за их храбрости. Но в целом материнство было их главным достоинством и уделом. Как и во многих ортодоксальных иудейских (и мусульманских) семьях в наши дни, женщина становится настоящей женщиной, только родив сына.