История Халифата. Том 1. Ислам в Аравии, 570—633
Шрифт:
В этой версии (если отбросить легендарные элементы) бросается в глаза странность поведения Мухаммада: сидел спокойно у стены дома в тени с товарищами, вдруг, не сказав им ни слова, куда-то ушел. Конечно, можно объяснить это приступом болезненной подозрительности, но страдал ли он ею?
Есть другая версия объяснения конфликта с бану надир: они предложили Мухаммаду провести диспут о вере между ним и двумя его спутниками с тремя раввинами, раввины должны были скрытно пронести кинжалы и заколоть Мухаммада и его сопровождающих. Об этом узнала женщина из бану надир и предупредила своего брата — мусульманина [+86]. Эта версия, подкупающая отсутствием элементов чудесного, также не может быть принята без дополнительных косвенных доказательств ее достоверности. Ограничимся констатацией того, что Мухаммад узнал о замысле покушения на него и, справедливо
Дальнейшие события излагаются по сюжетной канве, сходной с рассказом о бану кайнука': среди иудеев находятся колеблющиеся, но Ибн Убайй уговаривает их не соглашаться на выселение, а отсидеться в укрепленных домах, ибо с ним "две тысячи моих людей и других арабов, которые вместе с вами войдут в ваши крепости и погибнут до последнего, прежде чем до вас доберутся [враги]. Вам помогут курайза, ведь они не оставят вас в беде, и помогут ваши союзники из гатафан". Бану надир понадеялись на это, ответили Мухаммаду отказом и приготовились к обороне. Но вождь бану курайза ответил, что они не хотят нарушать договор с Мухаммадом, а обещания Ибн Убаййа, как и в первом случае, остались пустыми словами [+87]. Бану надир оказались предоставлены собственным силам.
Мухаммад с отрядом неизвестной численности встал лагерем между Куба и поселением бану надир и начал постепенно, дом за домом, захватывать поселение, тут же разрушая захваченные дома. Схватки, происходившие при этом, видимо, не были серьезными, так как нигде мы не находим сведений об убитых мусульманах.
Длительность лагерного стояния, томительного для людей, привыкших к коротким схваткам, приводила к ослаблению дисциплины, вином стали злоупотреблять даже ближайшие сподвижники Мухаммада. Поэтому на шестой день осады последовало запрещение вина [+88] и майсира (азартной игры на доли туши верблюда) [+89].
Когда осада затянулась, Мухаммад распорядился срубить лучшие пальмы, принадлежавшие осажденным. Эта крайняя мера сломила дух сопротивления и на 15-й или 21-й день бану надир вступили в переговоры. Им была гарантирована личная безопасность и право вывезти все, что угодно из имущества, кроме оружия, из расчета один верблюд на трех человек [+90]. Выселяемые разрушали дома, выламывали наиболее ценные деревянные детали, прежде всего двери, и грузили на верблюдов, которых будто бы оказалось 600. Караван переселенцев двинулся в сторону Хайбара. Часть бану надир вместе с их вождем осталась в Хайбаре, а остальные уехали в Палестину, оставив за собой в Медине одни развалины.
Мусульманам досталось значительное количество оружия. 50 кольчуг, 50 шлемов и 340 мечей. Это заставляет нас снова задуматься: почему такая большая группа хорошо вооруженных людей [+91] не сумела выстоять против примерно равных сил мусульман при наличии в Медине определенных оппозиционных Мухаммаду сил?
НОВЫЕ ЮРИДИЧЕСКИЕ ПОНЯТИЯ
Имеющиеся источники не говорят о том, как поступил Мухаммад с оружием, оставшимся от бану надир, потому что главной добычей было не оно и не те остатки утвари, которые не уместились на обусловленном числе верблюдов, а богатейшие, хорошо орошаемые земли с пальмовыми рощами [+92]. Мусульманская община впервые столкнулась с проблемой распоряжения таким имуществом. Можно понять участников осады, которые ожидали раздела и этой добычи в соответствии с установившимися нормами. Однако, Мухаммад поступил иначе — разделил эти земли между первыми мухаджирами, из ансаров долю получили только двое совершенно неимущих. Это вызвало возмущение ансаров. Очередное откровение объяснило, что поскольку эта добыча досталась не в бою, а по договору, на который неверующие пошли только по воле Аллаха, то распоряжение добычей — дело его посланника. "(6) Ради того, что возвратил Аллах от них своему посланнику, вам не пришлось гнать [в бой] своих лошадей и верблюдов, ведь Аллах наделяет своих посланников властью над кем хочет. Аллах может все. (7) Что возвратил Аллах своему посланнику от жителей селений, то принадлежит Аллаху и посланнику, и его близким, и сиротам, и беднякам, и путникам, чтобы это не было распределено между вашими богачами. То, что дает вам посланник, — берите, а что он вам запретил — от того откажитесь. И бойтесь Аллаха, ведь Аллах наказывает сурово! (8) Беднякам выселившимся, которых изгнали из их земли и владений, добивающимся заслуг у Аллаха и его расположения, для помощи Аллаху и его посланнику, — вот эти истинно верующие. (9) Те, которые пребывали в своих жилищах и в вере до нас, любят тех, кто переселился к ним, и не находят в своих сердцах нужды
Решение, принятое Мухаммадом, определило в последующем несколько важнейших принципов мусульманского государственного права. Поскольку все в мире — собственность Аллаха как творца всего сущего, то люди только временно владеют тем, что им даровал Аллах. Если же он пожелает, то отнимет у недостойных и отдаст достойным. Глагол фа'а ("возвратить"), употребленный в начале цитированного отрывка, породил термин фай' ("возвращенное") — то, что возвращено от недостойных владельцев более достойным — Мухаммаду и следующим за ним главам мусульманской общины. Фай' — это та часть добычи, которая не поступает в раздел, а становится общей собственностью всех мусульман. Но при жизни Мухаммада фай'- недвижимая собственность побежденных, распоряжение которой принадлежит ему как посланнику Аллаха.
Это решение коренным образом изменило экономическую базу существования общины. Если до этого момента стремление к имущественному равенству и справедливости предполагалось решать личной благотворительностью, помощью богатых мусульман бедным, то теперь верховным распорядителем всей недвижимой собственности становился глава общины: с этого момента уже не приходится говорить о каких-то уравнительных принципах, хотя наделы получили безземельные пришельцы — мухаджиры. Принцип большего вознаграждения тех, кто имеет большие заслуги перед религией, неминуемо должен был создать новую землевладельческую аристократию. Но все это было еще впереди, а пока можно было считать, что справедливость восторжествовала — изгнанники получили достойное вознаграждение за имущество, потерянное ради дела веры.
Сам Мухаммад не стал собственником доставшейся ему земли — он довольствовался частью доходов, необходимых его разросшейся семье, остальное предназначалось на закупку оружия и верховых животных для мусульманского войска [+93].
"Блага мира сего", любовь к которым так осуждал Мухаммад, ежедневно ставили перед ним как перед главой многотысячной общины целого оазиса всевозможные проблемы. Жизнь шла по накатанной колее обычаев, но при любом конфликте нужно было искать выход, не противоречащий новому учению, которое само еще не приобрело ясных очертаний. В религиозной обрядности новаторство было легче, чем в экономической и семейной жизни. Насколько новаторскими были эти решения — не всегда ясно, так как мы почти не знаем домусульманское обычное право.
Большой проблемой, в частности, оказалось право наследования. Насколько мы можем судить, в Мекке и Медине сохранялись значительные пережитки большесемейной собственности, распоряжение которой находилось в руках главы большой семьи: деда, старшего из дядьев, старшего из братьев; строгого правила, кто ее возглавлял, кажется, не было. Наследование шло по мужской линии. Дочери получали приданое и свадебный подарок, и это было их единственной собственностью. В случае смерти мужа вдова без собственных средств не могла прожить самостоятельно. Мы уже видели, как без средств к существованию оказалась мать Мухаммада. Да и сам Мухаммад, живя у деда, до женитьбы не имел собственного дома. Иначе, видимо, обстояло дело с денежным капиталом, который был более индивидуализирован, прибыль с личного капитала оставалась личной собственностью, в том числе и женщин. В Мекке они были независимее.
Сложнее обстояло дело в Медине, где важнейшим видом собственности, главным богатством была земля. Здесь, как кажется, существовало твердое правило: женщина не наследует своему мужу — она или выходит замуж снова, или какое-то время живет у родичей мужа [+94].
Появление ислама внесло новые элементы в функционирование этой системы. До тех пор, пока среди мединцев были немусульмане, не исключены были случаи, что овдовевшая или разведенная мусульманка оказывалась без средств к существованию, так как не могла вернуться к родичам-язычникам. Поэтому в откровениях, появившихся в первые два года после хиджры, в установлениях, касающихся вступления в брак и развода, имеются рекомендации относительно обеспечения вдов и разведенных: бывший муж при разводе не должен отбирать свой брачный дар, а вдове предоставляется право пользоваться имуществом мужа в течение года (II, 229, 240/241). После битвы при Бадре появились вдовы иного социального статуса — вдовы (и матери) павших за веру. По некоторым (не вполне надежным) сведениям, уже тогда возникли недоразумения [+95], но число вдов было невелико. Со всей остротой эта проблема встала после Ухуда.