История и старина: мировосприятие, социальная практика, мотивация действующих лиц

Козловский Степан Викторович

Кроме того, в ряде сюжетов богатыри сами проявляют некоторые черты бояр. Чаще всего советуют князю назначить трудное задание тому или иному герою его же собратья по оружию — другие богатыри (исполняя роль «подмолвчивых да подговорчивых» бояр). Боярин в первую очередь — советник князя, его фаворит (Алеша Попович и др. богатыри). Основной характеристикой (постоянными эпитетами) «боярина» в былинах является его склонность к интригам (подмолвчивость и подговорчивость) против «богатыря» с целью избежать «назначения» на совершение очередного подвига, но при этом остаться в составе дружины.

Таким образом, «боярин» начального периода создания героического эпоса это, скорее всего, богатырь, располагающий собственной дружиной: «У себя бери другое сто [490] », а также определенным уровнем достатка (дружину имеет жена боярина Ставра, гостиный сын Васька Буслаев, гостиный сын Чурило, Иван Годинович) и благодаря этому занимающий относительно прочное место в дружине (Князя Владимира).

Вместе

с тем, одной дружины и соответствующего уровня достатка для достижения «боярского» статуса мало. «Боярин» — это статус личный (более напоминающий понятие «звание»), который по наследству (кроме прямых потомков служилых князей и наиболее значимых бояр) не передается — «дети боярские» еще не бояре.

490

Сборник Кирши Данилова. № 16.:

Возьми ты у меня, князя, сто человек,Сильных могучих богатырей,У княгини ты бери другое сто,У себя, Иван, третье сто.

Для получения боярского статуса надо «явить» некую «службу». [491]

Исходя из этого, можно предполагать отличие «бояр» от «богатырей» в том, что «бояре» уже «явили» службу, то есть уже совершили престижный поступок (подвиг), а «богатыри» только должны его совершить, и лишь по итогам совершенного «подвига» могут стать «боярами». Таким образом, различия между боярами и богатырями (в былинах) невелики и сводятся к выслуге.

491

См. также: Ончуков. Печорские былины. № 65.:

Кабы воры-ти бояра как подмолвщыки,Они злы-летолстобрюхи подговорщыки,А подмолвили князя они Владимера:У нас всем ноньце боярам служба явлена,У нас всем богатырям служба надмечена.

Фактически, богатырь, приглашенный в дружину князя, уже обладает основной чертой боярина — может влиять на внутреннюю политику — то есть участвовать в выработке решений по делам, касающимся всего государства. Протест богатырей обращен против князя и бояр:

Да не будем мы беречь князя Владымира,Да еще со Опраксой королевичной.У него ведь есте много князей-бояр,Кормит их, поит да и жалует… [492]

492

Калугин В. И. Былины: С. 122.

Но на самом деле он направлен против целевой установки «боярства» на консервацию социально-политической ситуации, которая им необходима для повышения устойчивости их социального положения. [493] Протест направлен против бояр по праву наследства (князей = бояр). Тем самым подчеркивается невозможность получить «боярство» и прилагающиеся к нему «кормления» по праву выслуги («Ничего нам нет от Князя от Владимера» [494] ). В летописях есть мотивировка действий дружины, подозрительно похожая на данное типическое место: «Молодого Ярослава Владимировича галицкие бояре однажды не допустили к битве, решив: «Ты еси молод, а поеди прочь и нас позоруй (т. е. смотри за ходом битвы), как оны будеть, ОТЕЦ ТВОЙ КОРМИЛ И ЛЮБИЛ, А ХОЧЕМ ЗА ОТЦА ТВОЕГО ЧЕСТЬ И ЗА ТВОЮ ГОЛОВЫ СВОЯ СЛОЖИТИ». [495] Фактически в данном случае получается, что в «современной» нам былине об Илье Муромце имеет место перефразировка типического места, своего рода «ссылка на более раннюю (древнюю) старину», цитату из некой «старины-былины», но с обратным значением.

493

См. также: Онежские былины, записанные А. Ф. Гильфердингом летом 1871 года. — 3-е изд. — № 75

494

Пропп В. Я., Путилов Б. Н. Былины. — Т. 1. — С. 157.

495

Цитируется по: Древнерусское государство и его международное значение. — М.: Наука, 1965. — С. 68.

Вместе с тем, в былинах есть и прямая аналогия летописному высказыванию:

Сколь же я рад нынче чяры пить,Столь же я рад за князя служить,За кнезя служить хош голову сложить. [496]

Когда какая-то социальная страта (бояре) или отдельный субъект общественных отношений (нахвальщик) обособляются в социальной практике от остального

населения, то они обрекают себя на непонимание, подозрения и, как следствие, на враждебное отношение со стороны окружающих.

496

Астахова А. М. Былины Севера. — Т. 1. — С. 389.

В этой связи обращают на себя внимание особенности эпического взгляда на взаимоотношения между горожанами и жителями деревень. Они требуют отдельного рассмотрения хотя бы по той причине, что в русском героическом эпосе, пусть и в зачаточном состоянии, существует противостояние города и деревни:

Да недавно был я в городи…А живут мужики там, разбойники… [497]

Обособление горожан, их «неадекватное», с точки зрения жителей сельской округи, поведение, вызывает военный поход крестьян (Микулы) совместно с феодалом (Вольгой) против «преступников».

497

Калугин В. И. Былины: С. 88.

Судя по всему, это обособление имеет характер в большей мере политический, чем экономический, поскольку в эпических материалах нет изображения ремесленников как таковых в качестве лиц с особым социальным статусом, непосредственно связанным с профессией.

Следует отметить, что нельзя сводить отсутствие в былинах ремесленников к тому, что их не было в местах бытования и сбора самих былин — в эпических сюжетах обычно нет изображения даже кузнецов, которые, несомненно, имелись в каждой деревне. Если ремесло в период создания былин еще не отделилось полностью от земледелия, то вполне вероятно, что те «черные пахари», которых видно на пиру у князя Владимира, совмещали земледелие либо торговлю с ремесленной деятельностью. Вместе с тем, существует возможность того, что ремесленники имели низкий социальный статус и работали в боярских вотчинах (иногда боярин Ставр утверждает, что у него в усадьбе работают сапожники, кафтанщики и т. д. [498] ). В этом случае обособление горожан (от крестьян и феодала) являлось попыткой повысить свой социальный статус и его можно рассматривать в качестве «бунта» против «владельцев».

498

Астахова А. М. Былины Севера. — Т. 2. — С 369–370:

У меня сидят триста портных мастера…Также сидят триста чоботных мастера…

Противостояние между городом и деревней в былинах далеко не единственное. Кроме него имеют место противоречия между «голью» — городскими низами и «боярством» (патрициатом), связанные с влиянием на князя.

Эпос категорически неприемлет застоя политической элиты, ее чванства, оторванности князя от широких слоев общества, [499] показывая в таком случае бунт:

Сделал князь Владимер почестен пирНа князей, на бояр, на русских богатырейИ на всю поленицу удалую,А забыл позвать старого казака Илью Муромца……Тут-то пьяницы, голь кабацкая,Бежат, прискакивают, радуются:«Ах ты отец наш, родный батюшка!» [500]

499

Онежские былины. Соколов Ю. М., Чичеров В. И. — М.:1948.:

А старой казак да Илья Муромец.Уж как он да приказывал по всим,По всим по дальним по ордам,По тем тем дальним по всим городам пригородушкамВсех собрать на почестен пирА как всех сильных славныех богатырейИ купцей да богатыихА если ты (Владимер-князь) не соберешь богатырей топерьДа не сделаешь поцестной пир —Процарствуешь до завтрова.

500

Пропп В. Я., Путилов Б. Н. Былины. Т. 1. — С. 141.

Таким образом, преодоление замкнутости и обособления отдельных социальных групп неминуемо. Процесс интеграции в эпосе обычно совершается насильственным путем.

В том случае, когда теряется возможность вхождения богатыря соответственно его заслугам в дружину князя Владимира, то происходит бунт, причем, что особенно характерно, в ходе этого бунта (для прекращения восстания) героя зовут на пир (фактически — приглашают в дружину Князя Владимира) его побратимы (обычно Добрыня Никитич), богатыри, оказавшиеся в «боярской» среде «дружины». Голями «кабацкими» здесь фактически обозначены те же богатыри, которым «ничего нет от князя от Владимира» — поскольку другие, в отличие от них, цитируя ПВЛ: «изоделися суть оружьем и порты, а мы нази». [501] Все это показывает, сколь тонка грань между эпическими богатырями и боярами.

501

Ипатьевская летопись. Т. 2. Вып. 1, издание 3. — Петроград: 1923. л. 44. 6453 г.