История и старина: мировосприятие, социальная практика, мотивация действующих лиц

Козловский Степан Викторович

Аналогично этому при отсутствии подобной демонстрации «русского» вероисповедания (комплекса общепринятых норм поведения) неизбежно проявляется конфронтация:

И говорит старой казак Илья Муромец:«Ох ты гой еси солнышко Владимир-князь!Какой это зашел болван нетёсаной,Нашим богам Богу не молится,Князю с кнегиной поклон не даст!» [507]

Судя по всему, образ врага появляется при несоблюдении гостем общепринятого этикета, в состав которого неотъемлемой частью входит символ «русской» веры, включающий в себя помимо прочего обязательное почитание русского князя и княгини, то есть, фактически, проявление уважения (лояльность) и признание их власти (на русской земле). Следовательно, эпический образ «Веры» по своему смысловому наполнению (соблюдение установленных

правил поведения) приближается к понятиям «Закон», «Правда» и, что особенно важно, «Истина». «Своя» вера является единственно «истинной», то есть настоящей.

507

Свод Русского фольклора. № 204.

Следует отметить еще и тот факт, что этноним «русский» по всей видимости, означает еще и принадлежность к «Русской земле». Понятие «Русской земли» в былинах довольно объемно. Оно сильно отличается от современного тем, что, по всей видимости, включает одинаковое вероисповедание, опять же в значении следования установленным нормам поведения.

«Земля Русская» и «Язык Русский», как правило, не совпадают по своей этнической осмысленности. В частности, в былине о Михайло Потыке [508] Илья Муромец отправляется «Корить языки неверные, прибавлять земельки да святорусские». Это показывает, что понятие «язык [509] » в эпосе приближается по своему смыслу к понятию «народ» (что может являться косвенным датирующим признаком), но эпитет «верный» (истинный) в отношении языка в ряде случаев означает: «настоящий». Языки «неверные» в данном контексте оцениваются соответственно как мнимые, то есть, не принадлежащие к числу «человеческих», понятных, «верных», «русских».

508

Калугин В. И. Былины. С. 57:

Поеду я во далече во чисто поле,Корить-то я языки там неверные,Прибавлять земельки святорусские.

509

Сравните в Повести временных лет:

«А се суть иные языцы, иже дань дают Руси: Чудь, Меря, Весь, Мурома, Черемись, Печера, Ямь, Литва, Зимигола, Корсь, Нерома, Либь».

Земля «Святорусская» в данном контексте — та территория, на которой живут «верные» (Киеву) народы, но отнюдь не обязательно русскоязычные. Эпитет «верные» является многозначным понятием и его смысловое наполнение не сводится к подтверждению «истинности».

Как правило, прежде чем напасть на кого-либо, эпические герои пытаются выяснить этническую принадлежность и происхождение встреченных ими на поле всадников: «Уж ты гой еси добрый молодец, каково ты отца да есть матери?», «Какого ты роду-племени?», «коего города, коея страны?»

Аналогично поведению русских богатырей на заставе, пытающихся сначала выяснить происхождение путников (нахвальщиков), примерно так же ведет себя и Соловей-разбойник. Прежде чем напасть на богатыря, он пытается выяснить, не «свой» ли это, проверяя, понимает ли незнакомец «родную» речь:

А засвистел Соловей по-соловьиному,А закричал Соловей по-звериному. [510]

Если учесть, что язык другой племенной группы может осмысливаться как «телячий», [511] то конфликт в данном случае можно предполагать произошедшим на «языковой» почве.

510

Астахова А. М. Былины Севера. Т. 1. — С. 113.

511

Древние российские стихотворения собранные Киршею Даниловым. — М.: 1977. — С. 80.:

А приехали мурзы — улановья,Телячьим языком россказывают

В былинах такой важный признак русскости, как умение говорить по-русски, подчеркивается особо, например:

Тут выскочил бурза-мурза, татарович,

Умею я говорить русским языком, человеческим. [512]

Судя по всему, распознавание «свой-чужой» является возможным, только если противник понимает русский язык. Нежелание отвечать на родном (понятном для богатыря) языке — первый признак враждебности, поскольку такой ответ будет воспринят как проявление «звериной», нечеловеческой сущности незнакомца, и, следовательно, опознан как бесспорно «чужой»:

512

Пропп В. Я., Путилов Б. Н., Т. 1. 1958. — С. 166.

А вскричал поганый не по-доброму,А вскричал поганый по-звериному,А зашипел поганый по-змеиному,А засвистал поганый по-соловьиному. [513]

Умение «говорить» — первое отличие от обычных животных. Герой не убивает даже ворона, если тот «опровещится». [514]

Эта способность

особенно важна при встрече богатырей в поле для их идентификации, поскольку всех находящихся в поле богатырей часто называют просто «поляницами» из-за их «одежды опальной».

513

Астахова А. М. Былины Севера. Т. 1. — С. 118.

514

Пропп В. Я., Путилов Б. Н., Т. 1. 1958. — С. 445.:

Провещится ему черный ворон……И за то слово Казарин спохватается,Не стрелял на дубу черна ворона.

В этой связи фраза при первом знакомстве: «Коей ты земли, коей ты орды?» фактически может иметь дополнительную смысловую нагрузку — какой ты земли (земля в былинных сюжетах может быть «верной» и «неверной») — (какой веры? [515] ) и коего города — (как веруешь?) — ортодоксально или еретически.

Подобное отношение к восприятию земли «христианской» как «своей» можно сравнить с воззрениями создателей Повести временных лет:

«Мы же хрестиане елико земль, иже веруют въ святую Троицю, и въ едино крещенье, в едину веру, законъ имамы единъ, елико во Христа крестихомся и во Христа облекохомся». [516] Вероисповедание в былинах характеризуется обрядовой стороной (ритуалом) и, прежде всего его атрибутами. Илья Муромец, к примеру, считает «Русией» Царьград. [517]

515

Астахова А. М. Былины Севера. Т. 1. — С. 482. Аналогичное мировосприятие: «а не от нашей земли они, от неверные, а доспеют изменушку великую», то есть, земля могла осознаваться как «неверная».

516

Повесть временных лет. Ч. 1. — М.; Л., 1950. — С. 16.

517

Пропп В. Я., Путилов Б. Н., Т 1. 1958, — С. 188.:

Как тут было еще в Цари-граде,Наехало погано тут идолище,Одолели как поганы все татарева;Как скоро тут святые образа были поколоты,Да в черны грязи были потоптаны,В божьих церквах он начал тут коней кормить…

Илья Муромец укоряет Иванище, принесшего эту весть:

«Зачем же ты не выручил Констянтина Боголюбова?»… «Прощай-ка ныне ты, сильное могучее Иванище! Впредь ты так да больше не делай-ка, А выручай-ка ты Русию от поганыих».

По сути дела, в данном случае совпадают основные признаки и элементы обрядности (атрибуты вероисповедания) Святой Руси, которую призваны защищать богатыри:

Стерегли-берегли они красен Киев-град,Стояли за веру христианскую,Стояли за церкви за божие,Как стояли за честные монастыри. [518]

518

Пропп В. Я., Путилов Б. Н., Т. 1. 1958. — С. 195.

Понятие «Вера» в эпосе имеет сразу несколько значений. Как правило, оно может означать вероисповедание, но, вместе с тем, не сводится к нему полностью. Иная «вера», прежде всего, иной «закон», мнимый, воспринимаемый в качестве противоположного единственно верному. Это фактор ожидания враждебных (противозаконных) действий.

Определяющим фактором признания «своим» или «чужим» героя былины является вера, но, вместе с тем, далеко не каждый «неверный» признается врагом. Противник «верного» — русского богатыря всегда должен иметь враждебные намерения в отношении «Русской земли» и всего, что понимается как ее неотъемлемые и характерные черты-символы. Так, например:

А стоит собака Калин-царь,а стоит со войсками великима,Разорить хотит он стольный Киев-град,Чернедь-мужиков всех повырубить,Божьи церквы все на дым спустить,Князю-то Владимиру да со Опраксой-королевичнойОн рубить хочет буйны головы.Вы постойте-ка за веру, за отечество. [519]

Важным раздражающим фактором является посягательство на «мирную» жизнь родной земли-Святой Руси: «Я служу службу дальнюю, Службу дальнюю заочную, Съезжу я в орды «немирные», Очищу дороги прямоезжие». [520] Успокаивая девушку-полонянку, татарин говорит ей: «Не скорби девица душа красная! Отдам за сына Любимова, За «мирнова» сына в Золотой Орде!». [521]

519

Пропп В. Я., Путилов Б. Н., Т. 1. 1958. — С. 157.

520

Древние российские стихотворения собранные Киршею Даниловым, 1958. — С. 106.

521

Древние российские стихотворения собранные Киршею Даниловым, 1958. — С. 113.