История, которая меняет

Гальчинский Илья Валерьевич

Скорее без отчетным движением я сделал шаг к занавеске имитирующей входную дверь и отодвинув ее увидел Винера. Почему-то не удивившись, я спросил:

– Будешь кофе?

Кивнув, он вошел. Пока я готовил кофе на небольшой электроплите, Винер решив использовать тумбочку в качестве табурета, расположился у входа.

– Расскажи мне о фавелах.
– Попросил я, передавая ему чашечку кофе.

– Что рассказать?

– К примеру, у меня нет воды? Это у всех так или только у меня?

– Мистер

Майерс, Вы очень плохо понимаете что такое фавелы в общем и «Черное сердце» в частности, раз задаете такие вопросы.

– Расскажи, я буду знать больше.

– Во-первых, сами по себе, фавелы имеют довольно сложную структуру и организацию. Многие думают, что здесь нет воды и элементарных условий для проживания, но это не так. Раньше было, но сейчас нет.

Я внимательно посмотрел на Винера.

– Нет, это именно так. У меня ведь нет воды и вместо окон у меня щиты.

Он покачал головой.

– Вы живете во временной постройке. Все зависит от того, чем именно человек занимается, и вообще, хватает ли у него времени и денег на устройство своего быта. К примеру: в низине, в районе первого кольца, везде есть удобства, но вместе с этим и недвижимость там стоит не дешево. Власти стараются облагораживать окраины, чтобы можно было показывать их инвесторам.

– Сколько людей живет в этой фавеле?

Винер пожал плечами.

– Если не учитывать людей с достатком, а брать только тех, кто находится за гранью бедности, то будет около тридцати, возможно сорока тысяч. Здесь каждый занимается своим делом, и никто не спрашивает чем именно. Большинство работают в городе. Многие находят себе работу на дому. В принципе все как везде.

– А Сальве?

Винер внимательно посмотрел на меня.

– Сальве, это один из тех немногих людей, которые дают возможность привлекать деньги в эти трущобы. Хоть ручеек и не большой, но это лучше чем ничего.

Я внимательно слушал своего собеседника, и чем больше он говорил, тем отчетливее я понимал, что любая фавела это своеобразное государство, со своими установленными правилами и порядками, которое поглотило и заперло материнское чрево системы. Здесь, как и везде, был правящий класс. Идентичное выражение какого-либо протеста подавлялось в одном случае ограничением прав и свобод, в другом, кровавой расправой над митингующими.

– Хорошо, а что касается постройки зданий. Кто и как их возводит? Сколько максимально этажей бывает в Фавеле? Я когда вчера гулял, то видел несколько трехэтажных зданий.

– Есть и еще выше, но это на северной стороне. А в других, более цивилизованных Фавелах, есть полноценные многоэтажки.

– Что значит цивилизованных?

– Тех, чье расположение способствует туризму. Весь секрет в том, что необходимо уметь приспосабливаться к тем условиям, которые нам подкидывает жизнь.

Эти

слова мне показались логичными.

– А ты?

– Что я?

– Как ты приспособился ко всему этому?

– Я просто живу, и делаю то, что необходимо делать.

Решив перевести разговор на другую тему спросил:

– А где у Вас продаются газеты?

– Фавела не выпускает газет. У нас здесь нет таких новостей, которые нуждаются в освещении прессой.
– И передав мне чашку, он вежливо кивнул и неспешно вышел из комнаты. Мгновение спустя заглянул вновь и произнес: - Мистер Майерс, если Вам что-либо будет надо, я буду поблизости.

Я промолчал. Изображать учтивость не было настроения. Фактически только что Винер открыто дал мне понять, что следит за мной. А это могло быть только в том случае, если Сальве или стоящие над ним люди окончательно определились что со мной делать, а самое главное когда. Винер не играл сегодня роль. Он бы самим собой. Натренированный питбуль, следящий глазами за своей жертвой. Хоть и не получивший еще приказа от хозяина на разрыв, но находящийся уже в предвкушении.

– У Вас очень озабоченный вид.

Я обернулся. В дверном проеме стоял Сальве. «На сегодня церемониал отброшен» - подумал я. Ведь Сальве был достаточно умен, чтобы понимать элементарное правило: «Дай человеку иллюзию свободы и он перестанет замечать собственное порабощение».

– Вы думаете?
– Спросил я.

Сальве рассмеялся.

– Мне действительно нравится Ваше мировосприятие. Я пришел, чтобы обсудить наши с Вами вопросы, Майерс.

Я вопросительно посмотрел на него. Приблизившись ко мне и заложив руки за спину, он издал какой-то странный и незнакомый мне звук.

– Гарпия.
– Объяснил он.
– У нас эту великолепную птицу называют «летучий ягуар» и знаете что, Вы мне ее напоминаете. С Вашей хваткой, мудростью, разборчивостью, верностью своему делу. Как Вас вообще угораздило вляпаться в такую историю?

Я молча наблюдал за тем, с какой изощренностью Сальве кружил вокруг своей добычи.

– Мистер Майерс, мне приятно, что мы с Вами изначально нашли общий язык и не доставляли друг другу каких-либо проблем.

– Зачем?!
– Я не выдержал и вспылил.

В долю секунды лицо Винера мелькнуло и убедившись, что все в порядке, тут же исчезло.

– Разве Вам не проще было бросить меня в какую-нибудь яму, хорошенько покричать что Вы поймали меня и все. Зачем было так усложнять? Винер, Бабел.

– Прошу Вас не горячитесь. Бабел тут ни при чем, она просто ребенок. Остальное - это была альтернатива грубости. Мы с Вами два взрослых человека, каждый профессионал в своем деле. Не спорю, яма рассматривалась, но только в том случае, если бы Вы пожелали покинуть данную общину.