История Кубанского казачьего войска
Шрифт:
Назначенные в офицеры лица держали себя «не соответственно своему званию» и нередко переходили границы благоразумия и законов в своих отношениях к другим офицерам и к рядовым казакам. В июне 1815 года г.-м. Бухольц сообщил Бурсаку, что после троекратного вызова есаула Татаренка последний явился к нему «в самом развратном и пьяном виде» и отвечал ему «самыми грубыми словами», утверждая, что «не его долг отражать хищников». Генерал просил Бурсака наложить на Татаренка «приличное взыскание» за его недостойное поведение. Дело было в том, что Бухольц был начальником регулярных войск и Татаренко, как казачий офицер, не подчинялся ему. В январе 1817 года полковник Порохня донес войсковому атаману Матвееву, что служащий в Славянском кордоне есаул Малышенко в пьяном виде привязал
В апреле 1819 года граф Ланжерон на запрос военного министерства, нельзя ли послать один полк Черноморского войска на границу Царства Польского взамен Оренбургского полка, ответил, что одна часть войска на постоянной службе в беспрерывной борьбе с горцами, а другая должна быть всегда готова к встрече с черкесами. Но такой полк можно было бы составить из бездомовных и бессемейных казаков. Мнение это было одобрено Государем, и начальник главного штаба предписал сорганизовать полк. Ланжерон распорядился, чтобы войсковой атаман Матвеев выбрал в состав полка из 2037 числившихся по войску бездомовых и бессемейных казаков, «способных к службе и хорошего поведения», и снабдил их на войсковой счет всем необходимым для служилого казака, особенно хорошими лошадьми.
При образовании полка оказалось, что многие казаки не имели ни сапог, ни приличной одежды, кроме выданных войском нарядных мундиров, и что у казаков не было денег на содержание лошадей во время передвижения. Войсковая канцелярия по предложению войскового атамана постановила выдать командиру полка полковнику Стринскому 5000 рублей на эти нужды, под строгую отчетность. После Стринский просил прибавить еще 500 руб., ввиду того обстоятельства, что полку придется двигаться к Царству Польскому в осеннее время, и это требование было также удовлетворено. При сформировании полка граф Ланжерон распорядился, чтобы в полк было назначено по 30 человек из каждого бывшего уже в войске полка. Для следования полка в Польшу гр. Ланжероном составлены были правила. Полк назван был № 11-м и назначен в г. Млаву. За невозможностью добыть на месте серого сукна на шинели, белых ремней для перевесов и форменных карабинов приказано было приобрести все это по пути.
Казаки обмундировывались вообще хозяйственным способом. Все покупалось, шилось, выдавалось казакам начальством, и расходы затем взыскивались с них. В 1818 году командиру 10-го пехотного полка войсковому старшине Вербицкому отпущено было сукна и других вещей на обмундировку казаков на 5689 руб. 72 коп.; но он собрал с казаков только 3245 руб. 63 коп., оставалось в недоимке 2444 руб. 9 коп. Вербицкий ссылался на то, что деньги эти с казаков были получены сотенными командирами, которые не передали их ему: но войсковая канцелярия постановила взыскать недоимку с его имущества, которое и было оценёно для продажи. В том же 1818 году израсходовано было на обмундирование 1-го Черноморского казачьего полка 3700 руб., причем синее сукно оценено по 5 руб. аршин, алое 13 руб. и т. п. В 1919 году возвращено было натурою 1699 руб. 96 коп. и деньгами 1536 руб., всего 3255 руб., а остальные 168 руб. 50 коп. числились в долгу за войсковым старшиной Снежковым, получившим деньги за мундиры с казаков. Снежков в 1827 году умер, и жена его отказалась платить. Тогда же умер и командир полка Головинский, жена которого также отказалась платить за мужа. Манифестом 19 августа 1831 года личные долги казаков в сумме 295 руб. 78 коп. были сложены, а на погашение долга Снежкова была продана в 1836 году с аукциона мельница его наследников, но 100 рублей из вырученной суммы
До 1820 года Черноморское войско в военном отношении было подчинено херсонским губернаторам и инспекторам Крымской инспекции. Последним херсонским губернатором, в ведении которого находилось Черноморское войско, был граф Ланжерон.
Высочайшим приказом 11 апреля 1820 года Черноморское казачье войско присоединено было по управлению к остальным кавказским войскам, во главе которых находился командующий отдельным Кавказским корпусом. Этим командующим был генерал Ермолов, отнесшийся к черноморцам с первых же шагов своей деятельности очень сурово и не совсем справедливо.
Период Ермоловщины по охране границ и по военной службе в Черномории имеет свою особую, поучительную историю. Строгий, честный и справедливый генерал Ермолов действовал во многих случаях слишком самонадеянно и прямолинейно, благодаря чему получались ошибки и ненужные стеснения казачества. Существенная ошибка главнокомандующего состояла в том, что он отдал войско в опеку стороннему генералу. Подчинивши ему военную часть и оставивши хозяином войска наказного атамана, Ермолов ввел, таким образом, двоевластие и неизбежные с ним осложнения. Опекуном войска был назначен донской генерал Власов, человек также стремительный и решительный, но крайне честолюбивый и не всегда разбиравшийся в условиях и не пренебрегавший никакими средствами, а батькой-атаманом войска был полковник Матвеев, добродушный и слабохарактерный канцелярист. И вот, при условии такого двоевластия, и сложились последующие страницы истории Черноморского войска по охране границ и военной службе.
Генерал Власов начал свою деятельность на Черномории с осмотра укреплений и военных частей на местах. Результатом этого осмотра явились следующие распоряжения:
1. Генерал требовал прежде всего строго соблюдать чинопочитание, «ибо военная дисциплина есть душа военной службы».
2. В отношении обмундировки следовало довести казаков «до лучшего вида».
3. Необходимо держать в чистоте и исправности оружие и иметь полный комплект патронов.
4. Ночные разъезды непременно надлежало производить четыре раза в ночь, причем каждый разъезд для контроля обязан оставлять деревянный ярлык в крайнем пункте разъезда.
5. Секреты или залоги следовало располагать в местах перехода черкесами Кубани и др. рек, посылая залогу поздно ночью и возвращая ее рано утром.
6. На возвышенных местах надлежит поставить «маяки», т. е. высокие шесты с пучками сена, зажигая последнее при появлении неприятеля, чтобы известить об этом другие воинские части.
7. Командующий полком обязан раз в неделю объехать и осмотреть укрепления и части войск, в ведении его находящихся, и доносить ежедневно о военных происшествиях.
8. Назначение дневных разъездов предоставляется усмотрению командиров полков.
9. Дневные пикеты надо на ночь снимать.
10. Следует заменить вышки по пикетам более высокими.
11. Камыши необходимо выжигать.
12. Ни один офицер не имеет права отлучаться с места служения без разрешения Власова.
13. Пекари и кухари должны иметь оружие.
14. Ни один казак не должен уходить без оружия с кордона.
15. За непочитание низшими начальниками высших Власов грозил строгими наказаниями.
16. Строго воспрещалось командирам отпускать на дом со службы подчиненных им казаков.
Все эти распоряжения в сущности были лишь повторением той азбуки по охране границ, которая существовала на Черноморской кордонной линии со времени ее занятия казаками, и Власов своей инструкцией не дал ничего нового.
Мало того. Он не понял, как увидим далее, особенностей своеобразной дисциплины казака-малоросса, не знал экономических условий и быта черноморца и пр. Черноморец-пластун ходил оборванным, но таким и следовало ему быть, чтобы не отличаться от черкесов. Казак был в худом мундире или совсем без мундира, но иначе не могло быть, так как у него, всецело занятого службой, не было средств не только для подновления мундира, но и для полдержания голодающей семьи.