История Кубанского казачьего войска
Шрифт:
С изданием закона 1832 года мало изменился характер казачьего управления. Во вновь образованном войске не было ни общих войсковых учреждений, ни войсковых капиталов и статей войскового дохода, ни сметных назначений на все войско. Главное основание казачьего уряда — земля и пользование ею — не было общим достоянием войска, а дробилось между полками. Остались совершенно нетронутыми ни полковое, ни станичное управление. Единственную выгоду в этом отношении представляло то условие, что в лице наказного атамана Кавказского линейного войска поставлен был один хозяин, долженствовавший охранять и отстаивать интересы общества в силу уже своего положения.
Первым наказным атаманом Кавказского линейного войска был г.-м. П. С. Верзилин. Это был чисто боевой генерал, воспитавшийся на военных делах с турками и горцами. Родился он в 1791 году, на службу поступил пятидесятником
Новый наказной атаман линейного войска оставался во главе его 11 лет. Родом он был донец и прошел хорошую жизненную школу, родился в 1789 году, на службу поступил казаком в 1803 году, в том же году произведен в урядники, в 1811 году в корнеты и через 20 лет был генералом. Большую часть своей военной службы Николаев провел в рядах родного Донского войска, 6 лет командовал Донским лейб-гвардейским полком, в 1836 году был назначен походным атаманом донских казачьих, расположенных на Кавказской линии, полков и в следующем году занял более важный пост наказного атамана Кавказского линейного войска.
Николаев участвовал в Отечественной 1812 года войне с французами, выдержал в рядах русских войск целый ряд сражений с неприятелем, был в составе преследовавших его войск при отступлении великой армии из Москвы, проследовал с русскими войсками через Европу во Францию и в 1814 году принимал участие в осаде и взятии Парижа. При усмирении мятежа в Царстве Польском Николаев командовал казачьим лейб-гвардейским полком, а на Кавказе много раз имел дело с горцами в целом ряде стычек и сражений.
По отзыву генерала Кравцова, начавшего свою службу в линейном войске при Николаеве, атаман этот выдавался умом, считался даровитым деятелем и отличным администратором. Как хорошему хозяину, Кавказское линейное войско многим ему обязано по внутреннему благоустройству и образцовому содержанию строевых частей. Будучи сам казаком, он прекрасно знал и понимал особенности казачьего быта, лично входил во все подробности казачьих нужд, не чуждался народа и умел своим справедливым отношением к делам, деликатным обхождением и серьезной заботливостью о благосостоянии населения расположить и привязать его к себе. Он ближе к сердцу принимал требования мирной жизни, чем заботы о военной славе.
На долю Николаева выпало проведение в жизнь крупного законодательного акта положения 1845 года о Кавказском казачьем линейном войске. Новым законом линейное войско было разделено на 17 полковых округов, а управление им разграничено было на военное и гражданское. Собственно местное управление составляли наказной атаман, войсковое дежурство, войсковое правление, бригадные управления, временные военно-ссудные комиссии, полковые и станичные управления и торговый словесный суд. В области хозяйственных нужд для войска имело большое значение войсковое правление; по отношению собственно к гражданскому управлению существенную роль играли, с одной стороны, бригадные и полковые управления, а с другой — станичные. Все эти учреждения связаны были между собой в порядке восходящих инстанций; низшую инстанцию составляли станичные управления, а высшую — войсковые. Посредствующие бригадные учреждения состояли из командира и его канцелярии, которой заправлял бригадный адъютант. В состав же полковых управлений входили председатель — полковой командир, и четыре или три заседателя, назначавшиеся
Только в низшей инстанции, в станичном управлении, было допущено частичное применение этого начала. Вместо единоличной власти станичного атамана, управлявшего станицей по собственному усмотрению, учреждены были станичные управления из станичного начальника, двух судей по выбору и двух писарей. Суть дела от этого, однако, мало менялась. Станичный атаман служил по назначению и не зависел от станичного общества. Подавляя своим положением и властью остальных членов правления, он являлся не только главным действующим лицом, но в большинстве случаев и самовластным распорядителем. Установившиеся порядки, державшиеся на двух началах военного режима — на приказании и повиновении, были еще живы и продолжали жить благодаря наличности суровых условий войны и военной обстановки.
А условия эти были крайне тяжелы и гнетущи. Гражданская жизнь еле тлела. Занятия хозяйством были сужены до невозможности. Все делалось по военному приказу и дисциплине. Малейшие уклонения от приказа и дисциплины строго карались. По общему правилу на ночь должны были собираться все жители в станицу. Ночевать вне ее, особенно одиночкам или небольшим группам хозяев, не дозволялось. Рано утром до рассвета из станицы выезжали конные казачьи разъезды и тщательно осматривали все прилегавшие к станице окрестности и укромные места, где могли прятаться горцы. Если в юрте станицы было благополучно и не было никаких указаний на близкое присутствие хищнических шаек горцев, то рабочему и нерабочему населению разрешалось ехать в поле на работы или другие станицы по своим нуждам.
Часто эти выезды сопровождались военным прикрытием. Во многих местах и во многих случаях работы в полях велись под прикрытием военных команд. Все лица мужского пола от 15 до 50 лет обязаны были работать с оружием под руками. К вечеру засветло жители должны были возвращаться в станицы. Только впоследствии, когда увеличилось казачье население и усилились полки, вошло в обыкновение ночевать в поле большими таборами, забаррикадировавши себя телегами и воловьими возами. Ночлег же одиночкам строго воспрещался, и нарушители этого правила подвергались телесным наказаниям.
Тем важнее, при таких условиях, было то заботливое отношение к казачьему населению, какое выказывал атаман Николаев. Кавказское линейное войско стало родным донскому генералу. Он любил его и привязался даже к месту своего постоянного жительства. Близ г. Ставрополя находится Михайловское селение. При Николаеве это была казачья станица, служившая любимым летним местопребыванием атамана. В случае смерти Николаев заранее распорядился, чтобы его похоронили в этой станице, и когда 18 февраля 1848 года он умер, воля его была исполнена: его похоронили в церкви станицы Михайловской.
При Николаеве была осуществлена крупная колонизационная мера — заселение Лабинской линии.
В рапорте генерал-лейтенанту Граббе от 28 февраля 1839 года г.-м. Засс, начальник Кавказской линии по Кубани, изложил свои соображения о возведении укреплений по Белореченской линии и образовании новой границы с горцами. По мнению Засса, новую Кордонную линию следовало образовать от устья р. Белой и вверх по течению этой реки до Майкопского ущелья, а далее горами до верховьев Большой Лабы, «как вероятно, — политично прибавляет генерал, — Государь Император изволил разуметь, предполагая кордонную линию на р. Белой». Считая новую пограничную линию временной опорной сетью укреплений в борьбе с горцами, Засс предлагал придать временный характер и проектируемым укреплениям. Засс предлагал построить по Линии, на всем ее протяжении, десять крепостей, а крепости связать пикетами. Так, между Кубанью и Майкопским ущельем, по левому берегу р. Белой, следовало возвести три укрепления — одно в устье Белой, другое в промежутке между первым и входом в Майкопское ущелье и третье — в этом последнем. Затем на переходе от системы р. Белой к речной системе р. Лабы надлежало расположить укрепления в таком порядке: четвертое укрепление на р. Фарс, пятое на р. Псефир у разоренного аула Ибрагима Докшукова, шестое на р. Кунантау на месте аула Мисирбая Безрукова, седьмое на реке Губсе около Баракаевских аулов, восьмое на р. Лабе ниже Ахмет-горы, девятое на Лабе у Тамовского аула и десятое при впадении р. Малого Тегеня в Уруп.