История Кубанского казачьего войска
Шрифт:
Если верить генералу Попке, а не верить ему нет никаких оснований, то Заводовский своею смертью доказал, что он был человек большого нравственного закала, принесший в последние минуты своей жизни личные интересы в жертву государственному делу. В ноябре 1853 года он отправился больным в поход за Кубань. Ни просьбы семьи, ни требования врача не поколебали его решения. При общем расстройстве организма, он захватил в походе желчную лихорадку и умер на своем посту в походной карете при обратном движении войска.
Другие факты свидетельствуют о том, что Заводовский любил Черноморию и с разумной заботливостью относился к нуждам ее населения. Когда он назначен был в 1830 году наказным атаманом, то начал атаманскую деятельность с знакомства с положением края и с ревизии управления им на местах. По куреням он послал подполковника Табанца и войсковых старшин Журавля и Порохню, поручивши им обревизовать куренные управления и выяснить
В это время уже обнаружена была недостаточность нового закона применительно к осложнившимся условиям казачьей жизни. Требовались более глубокие изменения в управлении войском.
Вопрос о преобразовании Черноморского войска был возбужден еще в 1829 году, при наказном атамане Безкровном. С этой целью была образована в городе Ставрополе комиссия, в которую от войска Безкровный назначил подполковника Зинченка. Комиссия, однако, не заявила себя чем-либо заслуживающим внимания. Спустя три года, в 1832 году, по Высочайшему повелению образован был комитет о преобразовании Черноморского казачьего войска под председательством генерала Заводовского. По распоряжению главнокомандующего Грузией и на Кавказе барона Розена, в состав комитета вошли надворные советники Арнаутов и Подпалый, а со стороны войска Заводовский назначил подполковника Зинченка, войскового старшину Журавля и секретарем комитета сотника Николаенка. Новый комитет проявил больше деятельности, чем первая комиссия, занимаясь подготовкой материалов для составлены нового положения о Черноморском войске. Было выяснено состояние войска и намечены применительно к нему пункты нового положения. В 1839 году на содержание комитета уже было издержано 22 тыс. рублей. Сумма для того времени довольно значительная, но работы комитета проходили через ряд инстанций, из которых каждая внесла поправки и замечания. Особенно сильной критике и переделке эти работы подвергнуты были командующим войсками на Кавказской линии и в Черномории г.-л. Вельяминовым. Вместо обычного заключения Вельяминов составил объемистую записку, наполнивши ее огромным количеством самых разнообразных соображений.
Записка эта очень характерна в том отношении, что дает яркий образчик того смелого и бесцеремонного перекраивания казачьих порядков, которыми желали облагодетельствовать черноморцев разного рода начальники. По своим основным положениям записка Вельяминова не выдерживает ни малейшей критики, но она наполнена огромным количеством соображений и указаний, часто противоречивых и несостоятельных и тем не менее хорошо освещающих состояние управления и дел в Черномории. Существенный недостаток записки заключался в том, что самонадеянный генерал не захотел знать ни особенностей казачьего быта, ни тех Высочайше пожалованных казакам грамот, которыми закреплялись эти особенности в жизни. Вопреки этим грамотам Вельяминов прежде всего лишил черноморских казаков прав на принадлежавшие им по закону земли, создавши целую систему сложной разверстки земель, не соответствующей требованиям действительности. Наделяя казаков за службу их собственными же землями, Вельяминов назначил полный пай земли только казакам, состоявшим на действительной службе, казакам же внутренно-служащим и малолеткам с 10 лет считал достаточным дать треть пая, а отставных казаков, затративших всю жизнь на военную службу, он совсем лишал земли, поручая сыновьям кормить их. Исключение было сделало лишь для казаков, вышедших в отставку из-за ран, полученных в боях, и вследствие тяжкой болезни. Первым полагалось земли полпая, а вторым треть его. Девушкам с 10 лет до замужества и вдовам также полагалось 1/2 пая, а если у вдовы были дети или зятья, состоявшие на действительной службе, то она лишалась пая и содержать ее должны были эти сыновья и зятья. Одним словом, выходило так, что служащий на Линии казак, фактически совершенно лишенный возможности заниматься хозяйством, наделялся полным паем земли и законом обязывался кормить отставных казаков и матерей с тещами.
Черноморских дворян Вельяминов проектировал наделить участками в пожизненное пользование. Мера, несомненно, очень разумная и практичная. Но нормы наделения землей и в этом случае оказались крайне произвольными и гадательными. Так, полковые командиры непременно должны были засевать 100 десятин земли и, кроме
Распределивши, таким образом, часть земли на паи и участки, все остальные казачьи земли Вельяминов находил нужным изъять у казаков и передать казенной палате.
Казалось бы, что, при отвлечении рабочих рук на кордонную и внутреннюю по войску службу, казакам было крайне затруднительно обрабатывать полный пай земли, а офицерам совсем невозможно. Но сообразительный генерал разрешил второго рода затруднение очень просто. Земли офицеров запахивать и засевать должны были даром казаки; они же должны были снять, свезти и обмолотить хлеб с офицерских земель, а сено скосить, сложить в стога и затем перевезти в офицерские дворы.
Все остальные стороны казачьей жизни Вельяминов опутал самой сложной сетью регламентации. Во многих случаях правила этой регламентации переходили в курьезы. Так, между прочим, казакам воспрещалось «возделыванье сахарных плантаций, виноградников, шелковичных насаждений и аптекарских трав». Женщинам дозволялось наниматься на работы во всяком возрасте, а мужчинам только с 15 до 25 лет, так как до 15 лет малолеток должен подготовляться к службе, «чтобы сделаться ловким кавалеристом», а с 25 лет казак обязан нести действительную службу. Выходило, что казакам нельзя было нанять даже пастухов мальчиков. Дача векселей казакам строго воспрещалась, займы денег офицерами у казаков приравнивались к уголовным преступлениям и т. п.
В военном отношении все Черноморское войско Вельяминов предполагал переделать в полки по образцу линейных казаков, хотя у черноморцев существовали также полки. Но у черноморцев, при едином войске, все высшее управление сосредоточивалось в войсковой канцелярии, с одной стороны, и в четырех земских сыскных начальствах с полицеймейстером г. Екатеринодара — с другой. А по проекту Вельяминова, следовало завести, кроме целого ряда учреждений — войскового управления, казенной палаты, войскового суда, совестного суда, окружного суда, окружной опеки, окружных управлений, управлений городских и пр., еще 21 полковое управление. Деление казаков на конные и пешие полки Вельяминов ни в коем случае не допускал. Пешие казаки должны находиться в составе конных и получаться как бы естественным путем. Потеряет казак на службе лошадь — вот он и станет пешим; нельзя пустить в разъезд по топким местам конного казака, тогда пусть он превратится в пешего, неудобно посылать в секрет казака с лошадью — и опять надо спешить казака и т. д. Ружей со штыками генерал совсем не признавал, а за пики стоял, хотя впоследствии они совсем были отменены.
Одним словом, в проекте Вельяминова можно было найти все, что только значилось в существующих узаконениях по управлению Россией плюс собственные изобретения. Главное же условие хорошего управления у казаков, по мнению Вельяминова, должно было состоять в радикальном искоренении выборного начала. Даже в куренных управлениях отменялись выборы и во главе управления должны стоять два лица по назначению — станичный начальник и станичный атаман.
Была, однако, одна сторона в записке г.-л. Вельяминова, имеющая историческое значение. Это критика того, что действительно было несовершенно у казаков. В роли ближайшего начальника казачества генерал констатировал злоупотребления администрации, как главное зло в управлении; отметил поразительную бедность казаков и тяжелые условия их службы, растлевающее влияние сыскных начальств на экономическое положение казака и бесцеремонную эксплуатацию начальниками служилых казаков; установил бездоходность некоторых войсковых предприятий, чрезмерный гнет натуральных повинностей, сильное развитие скотокрадства, чем, по свидетельству Вельяминова, занимались не только казаки, но и офицеры, находившиеся в воровских связях с горцами и т. п. Но при наличности всего этого Вельяминов предлагал такую ломку исторически сложившейся жизни казака и такую сложную сеть мелочной и ненужной регламентации, от которых казаку, несомненно, во много раз было бы хуже.
К счастью для черноморских казаков, во главе войска, на страже его интересов в это время были два таких умных деятеля, как генералы Заводовский и Рашпиль. Благодаря им в проектируемое для Черноморского войска узаконение попало очень мало вельяминовских несообразностей.
Генерал Григорий Антонович Рашпиль считался правой рукой Заводовского по Черноморскому войску. В течение десяти лет, с 1842 по 1852 год, он числился начальником войскового штаба, исполнявшим должность наказного атамана. В действительности он и был наказным атаманом, а Заводовский лишь числился им, оставляя за собой руководящую роль.