История Литвы с древнейших времен до 1569 года

ГУДАВИЧЮС Эдвардас

Со времен крещения Литвы епископы занимали самые почетные места в великокняжеском совете. Когда он перерос в раду панов, епископы также сохранили в ней первые роли. Хотя Казимиров привилей 1447 г. требовал, чтобы епископами назначались лишь жители Великого княжества Литовского, до середины XV в. (или до его третьей четверти) среди епископов не было ни одного литовца. В 1462 г. епископом Луцким стал литовец, вильнюсский мещанин Иоанн Лосович. В 1467 г. он унаследовал Вильнюсское епископство у местного поляка Николая. Мещанином был и преемник Иоанна Лосовича Андрей Гошкович (1481–1507), выхлопотавший у папы разрешение на ношение оружия духовенством. Место Вильнюсского епископа уже стало выгодной должностью и привлекло к себе внимание знати: в 1507 г. епископом стал Альберт (Радзивилл, умер в 1519 г.), после него – внебрачный сын Сигизмунда II Иоанн из князей Литовских. Посвящение в епископы Иоанн принял лишь в 1531 г. К епископальным доходам проявляла интерес его мать Екатерина Тельницкая, поэтому папский легат /367/ Захарий Феррери в 1520 г. поручил присмотр за епископством Познаньскому и Краковскому епископам. В 1536 г. Иоанн из князей Литовских стал епископом Познаньским, в том же году его сменил последний представитель ольшанских князей Павел (Paulius). При учреждении Вильнюсского епископства его не отнесли ни к какой церковной провинции. Однако Рим делал это с целью непосредственного наблюдения за миссией по крещению Литвы, он не строил планов создания будущей Литовской церковной провинции. В 1415 г. Вильнюсское епископство было причислено к Гнезнинскому архиепископству. Жямайтское епископство от самого своего основания было под присмотром польского епископата, и это предопределило его врастание в церковную структуру Польши. /368/ После Витовта Великого ни один

из великих князей не заботился о создании Литовской церковной провинции. Оставались связаны с Польшей Луцкое и Киевское епископства. И все же Вильнюсское епископство отвоевало такой же политический и административный статус, как и Краковское епископство. Епископ Краковский как церковный сановник столицы государства занял особое положение наряду с Гнезнинским архиепископом. Поэтому верхушку Польской церковной провинции составили Гнезнинский архиепископ, а также Краковский и Вильнюсский епископы; важнейшие указания папы шли через эту своеобразную коллегию. Нунций Святого престола считался представителем в двух государствах – в королевстве Польском и Великом княжестве Литовском. В документах Римской курии встречались характерные ошибки, когда Гнезно именовали столицей Литовской церковной провинции. Статус, завоеванный Вильнюсским епископом, и закрепление епископских вакансий за жителями Великого княжества Литовского несколько выделили епископства Литвы из Польской церковной организации.

Ягайловы привилеи определили права католической Церкви в части управления имуществом и их связь с государственными повинностями. Духовенство сразу получило рецепцию всестороннего иммунитета. Медленный рост политических прав дворян и их закрепление в великокняжеских привилеях не принесли каких-либо сословных привилегий для духовенства. Преамбулы привилеев дворянству упоминали о них как о составной части дворянского сословия. Если епископ занимал высшее место в сословной иерархии, то права рядовых священнослужителей воспринимались как составная часть дворянских сословных прав. Тем самым, не сформировался особый сословный статус духовенства; его привилегии определяли лучшую социальную позицию, но не предоставили исключительных политических прав. Однако и социальный статус был весьма почетен: по польскому образцу духовных лиц титуловали князьями (архаичное восприятие князя). Это слово в подобном смысле, и только в нем, сохранил и современный литовский язык. Привилегии, предоставленные католи- /369/ ческой Церкви, не отменили признания православной веры в Великом княжестве Литовском, однако православие не получило санкции конфессионального императива – как и во времена язычества. Оно сохранило свою прежнюю структуру и организацию. Великий князь Александр II утвердил устав, данный еще киевскими князьями. Однако высшие православные духовные лица не были допущены в формирующуюся и сформировавшуюся раду панов. Государство начало препятствовать строительству православных храмов, но оно продолжалось благодаря пожертвованиям православных землевладельцев. На землях, находящихся в прямом подчинении великому князю, правители-католики пользовались правом патроната над православными церквами.

В Великом княжестве Литовском не сложилось отдельное духовное сословие. Как и в Польше, духовные лица здесь вошли в общее сословие дворян.

г. Признание городских самоуправлений и складывание сословия мещан

Первый привилей немецкого права, который Ягайло предоставил Вильнюсу в 1387 г., знаменовал начало признания городского самоуправления в Великом княжестве Литовском. Вскоре подобные привилеи получили Брест (1390; повторно в 1408 г.), Гродно (1391 г.) и Каунас (1408 г.). До 1441 г. его получили Тракай, в 1501 г. – Велюона. Немецкое право почти исключительно предоставлялось по образцу Магдебурга, поэтому самоуправление литовских городов стали называть магдебургией, а самоуправляемые города – магдебургскими. В Вильнюсе, Каунасе, возможно, в Бресте, при предоставлении этим городам магдебургского права уже имелись немецкие общины, поэтому первые привилегии самоуправления, данные литовским городам, изначально определили как сам характер городского самоуправления, так и взаимоотношения немецких общин с этим самоуправлением. В столичном Вильнюсе немцы составляли небольшую часть населения, которая сыграла определенную роль при обретении самоуправления, но это самоуправление сразу же стало нормой самоорганизации для большинства горожан, а факт его введения был воспринят как признание положения всех виленчан. Город Каунас получил магдебургию на стадии своего создания (войны XIV в. мешали росту предзамкового Каунаса), когда здесь доминировала община немцев-новоселов. Поэтому до самой середины XV в. немецкая стихия господствовала в каунасской магдебургии, и она в каком-то смысле воспринима- /370/ лась как акт, регулирующий положение немецкой общины. Это определялось еще и тем обстоятельством, что великие князья, не заинтересованные в бегстве крестьян из их владений в города, вводили даже национальные ограничения на прием новых жителей (запрещали принимать ненемцев). Однако во второй половине XV в. немцы утратили свое исключительное положение в Каунасе. Это был редчайший случай, когда немецкая община сыграла столь важную роль в обретении и усвоении городом магдебургии. Наличие иноземных купцов и ремесленников, ожививших процесс освоения городом магдебургии, было характерно для большинства стран Северной и Центральной Европы, наибольшую роль тут сыграли немцы (поэтому в Венгрии, Польше или Литве городское самоуправление и называлось немецким правом). Литва выделилась на фоне других стран Центральной Европы тем, что в ней всё это происходило медленнее, и уже со второй четверти XV в. поляки тут стали заметнее немцев. Однако, как и в начальный период обретения магдебургии, польская экспансия в самоуправляемых литовских городах не была подавляющей. В Каунасе, когда он утратил немецкий вид, возобладали не поляки, а литовцы, окончательно утвердившиеся в первой половине XVI в. В Вильнюсе число литовских мещан менялось незначительно, а русские жили в городе еще в начале XIV в. В XIV в. русская община появилась в Кярнаве, очень разнородным был национальный состав в Тракай и Гродно. Поляки преобладали только в городах Подляшья, колонизированного мазовшанами, где наряду с магдебургским вводилось кульмское право. Подобное самоуправление получили Бельск (1430/1440 г.), Дрогичин (1429/1498 г.), Высокая (1503 г.), Ванев (1510 г.), Клещели (1523 г.). За исключением Подляшья, Волыни и Вильнюса в городах Великого княжества Литовского до середины XVI в. поляков были считанные единицы. Немецкое самоуправление распространялось и в старых русских городах, унаследовавших повинный статус русских общинных городов: в Луцке (1432 г.), Кременце (1438 г.), Слуцке (1441 г.), Житомире (1444 г.), Киеве (1494/1497 г.), Полоцке (1498 г.), Минске (1499 г.), Новгородке (1511 г.). В 1500 г. самоуправление получил Браслав, находящийся, как и Гродно, на литовско-русском этническом рубеже. В смысле времени и пространства магдебургии довольно равномерно распределились по всему Великому княжеству Литовскому, вовлекая людей как литовской, так и русской национальности.

Возникновение магдебургий в Каунасе и Велюоне знаменовало начало нового этапа в росте городов этнической Литвы: города стали создаваться не только вблизи крупных феодальных резиден- /371/ ций. Этот процесс особенно ускорился на рубеже XV–XVI в. В 1503 г. магдебургию получила Майшягала, в 1516 г. – Аникщяй, в 1522 г. – Жасляй и Арёгала, в 1536 г. – Пильвишкяй в Занеманье. Магдебургии обозначили правовую сторону самоуправления – вывод городской верхушки из-под волостной власти. Само это выделение было следствием возникновения общин, несущих городские повинности, которое начало проявляться не только в самых больших предзамковых поселениях, но во всем краю, и указывало исключительно на возникновение товарно-денежных отношений. При переписях такие общины стали определять как местечки (городки), в праве возникло понятие торжища (места постоянной торговли) и соответствующие привилегии, признающие особый повинный статус местечек, но еще не дающие самоуправления (не все местечки получали право торжища). Наряду с гражданами магдебургских городов образовался неполноправный слой местичей.

В первой трети XVI в. городское право во всем объеме санкционирования самоуправлений и торжищ стало неотъемлемой частью общего права страны и стимулом ее развития. Процесс формирования мещан как сословия начался с правового признания самоуправлений столицы и нескольких крупных городских общин (среди них – общины каунасских немцев). В течение XV в. он распространился почти на все города страны и в первой трети XVI в. вовлек в себя общины вновь создаваемых городов и местечек. Предоставление городских прав шло очень неравномерно, что в наибольшей степени относится к предоставлению привилегий местечкам. Фор- /372/ мирующееся и сформировавшееся сословие мещан было пестрым, его возникновение сопровождалось зарождением не принадлежащего к нему, но исполнявшего городские повинности слоя местичей. Суть предоставления магдебургии состояла в обеспечении мещанам личных свобод

и имущественных прав, а также в выделении общин из юрисдикции администраторов и их судов. Тем самым признавалось правомочие избираемой мещанами администрации и их судов, а также право собственности городов на занимаемую ими землю на правах коллективного вассала великого князя (или удельных князей). Индивидуальная собственность мещанина и городская собственность соотносились согласно вассальному праву. Копировались и применялись принципы немецкого права, но еще не одно столетие право, разработанное, развитое и действующее в городах Германии, не соответствовало возможностям формирующегося сословия мещан Литвы, поэтому рецепция была неполной и упрощенной. Тем самым, самоуправление городов Литвы, а также права мещан были ограниченными, более узкими, чем в землях Германии, в Пруссии, в Ливонии или Польше. Их формулировали привилеи, предоставляемые не всем горожанам страны, а отдельным городам, чье самоуправление и немецкое право в каждом случае отдельно оговаривались. Собственно самоуправление воплощалось в городских органах власти, состав и прерогативы которых в различных городах также значительно различались. В пору ранних магдебургий особо важное положение заняли городские наместники – войты, которые, подобно прочим наместникам страны, исполняли как административные, так и судейские функции. Не сразу было устранено подчинение войтов крупных и старейших магдебургий, подобных Вильнюсу и Каунасу, воеводским наместникам. Сами войты назначались великим князем. Даже войтами Вильнюса становились не местные горожане, но дворяне или угодные правителю выходцы из городов Польши (лишь в Каунасе уже в начальный период магдебургии появились войты, выдвинутые немецкой общиной). С ростом городов и упрочением их магдебургий власть войтов стала ограничиваться городским выборным правлением (магистратом), которое стремилось, как в других странах Центральной Европы, превратить войта лишь в председателя суда, разбиравшего уголовные дела. Административную работу взял на себя магистрат, а решение гражданских дел – связанный с ним суд бурмистров-советников. Вильнюс с 1413 г. стал подотчетен не старосте, но непо- /373/ средственно воеводе. Привилей Сигизмунда I от 1432 г. подчинил столицу (через войта) великому князю. Подчиненность каунасских горожан лишь магистрату и войту установил привилей 1463 г. (если это не было сделано ранее). Прерогативы магистрата и войта более четко разделили только решения великого князя о Вильнюсе (1536 г.) и Каунасе (1540 г.). В середине XVI в. города стали получать достаточно пространные вилькеры – судебные уставы (Вильнюс – в 1551 г.).

Несмотря на признание законами (привилеями) сословных прав мещан, они считались податным сословием (воинская повинность считалась для дворянина почетной и дающей особые политические права). Лишь магдебургские привилегии крупных городов освобождали мещан от транспортных поставок (за исключением поставок самому великому князю). Вильнюс обзавелся подобной льготой в 1451 г. Важную часть прав мещан составляло регулирование условий торговли, конкретизируемое для каждой магдебургии. Не сразу сложилась и специфическая для мещан воинская повинность – /374/ защита территории своего города и уход за его укреплениями. Снаряжение всадников для призывного войска страны фактически сменилось денежными выплатами. Мещане должны были предоставлять квартиры для свиты в случае прибытия великого князя, позднее – собиравшимся на сеймы дворянам. Главной повинностью для мещан была вносимая деньгами рента, главные виды ренты – чинш с имеющейся земли или ремесла, а также серебщина (денежный сбор). Следует отметить, что мещане и местичи той поры составляли незначительный процент населения страны. Магдебургии не управляли всей территорией городов: площади, принадлежащие великому князю, Церкви или дворянам, считались территорией их права – юридикой (юрисдикцией).

Граждане, обладавшие правами мещан, составляли малую часть городского населения. Большую часть составлял не наделенный этими правами плебс (беднота). Плебс по преимуществу образовался из бежавших в города крестьян. Города Литвы росли и развивались вместе с укоренением крепостничества, поэтому и здесь, как в других странах, приобрело актуальность правило «городской воздух делает свободным». Оно не стало общепризнанным, поскольку города были слабы. Однако землевладельцы не располагали возможностями отыскивать беглых крестьян в узких городских улицах и их тесных дворах, поэтому вышеприведенное правило обретало характер срока давности пребывания в городе. Конечно, его официальное непризнание затрудняло побеги крестьян в города, но еще более им мешал малый спрос на рабочие руки. Плебс фактически пользовался личной свободой, которую не санкционировал никакой закон, хотя чаще всего ее приходилось подменять отношениями залога (заклада).

Несмотря на пестроту и ограниченность прав, в XV – начале XVI в. в Великом княжестве Литовском возникло городское (мещанское) сословие. Право городов и местечек стало составной частью права страны. Мещане не получили политических прав, те остались монополией дворянского сословия.

д. Возникновение общин евреев и

эмигрантов с востока

Крайнее (окраинное) положение Литовского государства в латинской цивилизации Европы и его соседство со степями северного черноморского побережья предопределили иммиграцию тюркского этноса (с востока) и евреев (с запада). Этим Великое княжество Литовское напоминало оказавшееся в подобной ситуации Венгерское королевство, только там эти явления произошли раньше. /375/

Самыми многочисленными тюркскими иммигрантами были татары. Отдельные лица или группы татар могли обнаружиться еще в первой половине XIV в., по мере того, как Литовское государство распространилось на русские земли, управляемые татарами. Однако организованные общины, что, кстати, подтверждается собственно татарской исторической традицией (где Витовт именуется Ватадом), появились в последние годы XIV в. Это было следствием походов Витовта Великого на Золотую Орду. В Литовском государстве были поселены как военнопленные, так и те татары, кто искал в нем убежища. Способ поселения мог влиять на расслоение в среде самих татар, однако более всего оно определялось их же общественными взаимоотношениями, в которые государственная власть почти не вмешивалась. Подобно половцам (кипчакам) в Венгрии, происходящие от кочевников татары были ценимы великими князьями как умелые и дисциплинированные всадники. Не было попыток нарушить родовые связи, поскольку на них опиралась татарская военная организация. Во времена Витовта Великого татарские общины поселились в Подолье, в Киевской области, близ Минска и в этнической Литве. В последней их села протянулись от берегов Нявежиса (где до 1409 г. было пограничье), через окрестности Каунаса и Пуни до Гродно и Новгородка. Татары были расселены неподалеку от каменных Лидского, Кревского и Тракайского замков, а также в окрестностях Вильнюса (в деревне под названием «Сорок татар» и близ Нямежского замка). Татары более всего выделялись своим образом жизни. Татары Киевской области и степей Подолья остались животноводами, сохранившими племенную структуру и организацию. Во второй половине XV в., когда границы Литвы стали отодвигаться от степей, большинство этих татар стали подвластны Крымскому ханству, и эта их часть перестала принадлежать Великому княжеству Литовскому. Татары, обосновавшиеся на севере Великого княжества, за свою службу были вознаграждены землей в соответствии с феодальными правоотношениями, стали вести оседлую жизнь и исполнять повинности, обязательные для других жителей государства. Именно они и стали теми, известными из истории, татарами Литвы, которых в разговорной речи называют «липками» («липка» в татарском и турецком языке обозначает литовца; это слово из речи литовских татар попало в польский и белорусский языки).

Расселяясь в Великом княжестве Литовском, татары сохраняли организационные связи своих родов (улусов), однако их разрушал меняющийся жизненный ук- /376/ лад. Родовая татарская знать (беки – князья, мурзы, уланы) получили статус великокняжеских татар и землю, необходимую для исполнения военной службы. Рядовые военно-служилые именовались татарами-казаками, и земли в их распоряжении было немного. Обе эти группы (обязанных военной службой) составили категорию татар-земян. Большинство неродовитых татар не были закрепощены, однако безземелье или малоземелье толкало их в разнообразные промыслы: ремесла (особенно выделку шкур и кож), полеводство, торговлю лошадьми, извоз (татары-возчики славились порядочностью). Встречались и военно-служилые (особенно путные) татары. До середины XVI в. великокняжеские привилеи не регулировали положения татар. Даже татары-земяне считались не столь привилегированной, сколь податной категорией, получившей землю в виде бенефициев без права распоряжения ею. Однако организованная военная служба постепенно устраняла подобные ограничения, и личные права татар-земян перестали отличаться от общедворянских прав. В 1516 г. великий князь освободил их от серебщины с условием, что они снарядят 100 всадников. Если военную повинность для горожан сменили денежные выплаты, то денежная подать с военно-служилых татар, напротив, переросла в один из видов воинской повинности. В середине XVI в. они уже не вносили никаких платежей; как и дворяне, они были связаны только военной службой. Податные татары образовывали слой (группу) обязанных подушной податью. Татар становилось всё больше, их новые поселения появились на Волыни и в Подолье.