История, любовь и шоколад
Шрифт:
— Парень, что оправдывает надежды всеми известного в узких кругах историка, выигрывает дважды олимпиаду, вдруг становится музыкантом. Я не осуждаю, просто не понимаю, почему ты так резко сменил направление.
— Стал честен с самим собой.
И почему-то выдох. Он почувствовал в этот момент такое же облегчение, как когда бросил университет и занялся тем, что действительно любит. В руках оказался карандаш, под рукой тетрадь, но уже не для сухих конспектов, глупых таблиц, бессмысленных теорий высшей математики, которая в его специальности
— Не представляешь, как я был счастлив, написав первый трек, — сдался Виктор.
Ему показалось, что даже если эта девушка и узнает, то с неё всегда можно будет взять слово. У той, кто боится чужих прикосновений, не может быть много друзей, у той, кто так похожа на него, точно будет не длинным язык. Девушка, в которой он видел иногда отражение себя, не сможет разрушить его жизнь из-за желания выделиться. Она наоборот старалась уходить в тень, а значит, его тайна была в безопасности.
— Я просыпался и слушал один и тот же бит каждое утро, это было лучше всякого наркотика.
— Теперь музыка перестала доставлять тебе удовольствие? — девушка подпёрла подбородок рукой и еще внимательнее слушала парня.
Теперь он чувствовал себя не на допросе, а тем, чьей жизнью интересуются как обычной человеческой, без какого-то скрытого подтекста. Кажется, Виктор и забыл, какого это, заточив себя в решётку постоянной скрытности и недоверия.
— С чего ты так решила?
— В клубе ты что-то употребил, значит…
— Нет, от музыки получаю прежний кайф, если не больше, просто решил попробовать заняться сексом под амфетамином. Знаешь, в жизни хочется попробовать всё и… Кажется, зря я тебе это сказал.
— Да.
— Да.
Парень и девушка отвернулись друг от друга, и Вика наконец-то взяла в руки задания, а за ними и листок из тетради, и стала отвечать на вопросы, словно она только что не влезла случайно в душу к собственному репетитору.
Парень изредка переводил взгляд с окна на ученицу и обратно. Дождь не утихал, луж становилось всё больше, а в комнате темнело сильнее. Включив свет, Виктор оставил Цветаеву и ушёл на кухню заваривать чай. Взяв и вторую чашку, он залил травяную смесь и вновь вернулся в комнату.
— Будешь? Это ромашка и шиповник. У тебя нет аллергии?
Виктор наблюдал, как девушка неохотно оторвалась от заданий и уставилась вопросительно на чашку, а после обхватила её двумя руками и вдохнула лёгкий аромат, что стал разноситься по всей комнате.
— Обожаю травяные чаи. Спасибо.
Вика сделала глоток и вновь вернулась к тестам, а парень теперь сел на кровать и стал гладить за ухом Графа, который вновь взобрался туда, где ему не следовало лежать.
Но Виктор устал бороться с огромным английским мастифом, что просто откровенно плевать хотел порой на желание своего хозяина.
Взгляд снова вернулся к девушке, что стала заправлять
«А ведь совсем недавно она улыбалась, после заставила понервничать, как концерт в несколько десяток тысяч человек, а теперь так внимательна к бессмыслице, которую наверняка тоже бросит…»
Виктор смотрел с лёгкой улыбкой на происходящее, поглощая приятный и вкусный чай, который слегка обжигал губы и язык. Его окутывало странное умиротворение и спокойствие, которое он не получал даже в одиночестве. И вдруг в голове пронеслось нечто мимолётное, едва уловимое, но такое знакомое Виктору. Вдохновение.
«Невинный смех и локон шоколадный,
Ты как личный Ад, порою сковываешь в цепи…
Это прозвучит банально, но это грёбаная правда,
Я хотел бы знать тебя как можно меньше.
Поздно.
Прекрати смущённо улыбаться. Ха, я же знаю,
Кто скрывается под этой маской…
О да! Я отлично знаю, ведь так похожи.
Это может быть абсурдом, но ты порой влечёшь до дрожи.
Детка, теперь хочу узнать тебя поближе
Что же будет, перестань мы претворяться?!
Знаю точно, ничего хорошего из этого не выйдет
Но я бессилен. И всё же обещаю до последнего сражаться…»
Глава 14
Убаюкивающие равномерные стуки дождя вгоняли девушку в сон, тучи всё никак не рассеивались. Зато отлично рассеивалось внимание Вики, в глазах которой стало рябить. Шея затекла, а спина требовала разминки. Цветаева даже забыла, что она сидит не в собственной комнате, и когда это вдруг осознала, то резко повернулась.
Виктор уже сидел с тетрадкой, что-то в ней увлечённо записывал, и даже когда девушка его позвала третий раз, прикрикнув, он её не услышал. Зато подскочил мастифф и пихнул в бок своего хозяина.
— Спасибо, Граф, — погладила за ухом собаку девушка.
— Ты закончила? — холодный и отрешённый тон.
Стоило Вике кивнуть, парень откинул тетрадь и стал проверять работу. Последние вопросы из-за невнимательности были неправильными, хотя были они весьма простыми. Цветаева сильнее закусывала губу, карая себя этой слабой болью за глупые ошибки.
— Это была довольно трудная работа, а твои ошибки, как это обычно бывает у умных ребят, именно в самых лёгких моментах. Соберись, Вика.
Под нос лёг новый лист с заданиями. Негодование внутри девушки, подожжённое усталостью, заставило возмутиться.
— Мы будем сегодня заниматься как-то иначе? Я понимаю, что на вас вдруг снизошло вдохновение, но… — взгляд ненароком упал на тетрадку и Виктор проследил за взглядом девушки.
— Но что? Ты хочешь, чтобы я тебя спрашивал? Как мне кажется, тебе это не поможет, потому что ты хорошо отвечаешь устно, а я заставляю тебя работать над внимательностью. Детали, Вика… Их ты замечаешь хуже всего, на этом и полетишь. А еще терпение явно не твоё, так что учись и ему.