История московского Чингисхана. Цена успеха в деньгах, любви и одиночестве
Шрифт:
– Арман, дорогой, я узнала от людей, что у тебя есть проблемы с деньгами. Ты мне по этому поводу даже не звонил, но у меня есть возможность тебе помочь. Я дам тебе столько денег, сколько нужно, а ты вернешь, когда сможешь. Не нужно никаких процентов, хочу просто по-дружески поддержать.
Это был очень важный момент, поскольку с Аллой Духовой мы много лет дружили, общались, но я даже на секунду не мог себе представить, что мне может предложить свою помощь женщина. В моей картине мира Алла – не просто коллега, это действительно искренний, хороший и любимый друг, одна из тех, с кем не нужно постоянно
Моя долговая история тянулась долго. Но что сделано, то сделано, зато этот эпизод моей жизни отчетливо обозначил, кого я действительно могу считать своим другом и на кого рассчитывать, кто мне близок и переживает за меня, а кого можно отнести просто к категории коллег или хороших знакомых.
Дело в том, что броситься на помощь и подставить плечо может только тот, кто действительно любит и ценит тебя. Мы ведь помогаем нашим братьям, сестрам, детям, родителям. Конечно, у каждого своя жизнь, свои истории – далеко не во все из них мы вписываемся. Но иногда жизнь преподносит удивительные открытия…
Любовь среди «медведей и валенок»
Охота к перемене мест и интересные перспективы свели в холодной России двух абсолютно чуждых нашей культуре людей – Томаса Невергрина и Полину Гриффитс. До этого я возил на гастроли «А-Студио», Мурата Насырова, «Отпетых мошенников», многих других артистов, но могу сказать, что когда во второй раз столкнулся с иностранными артистами, мне было чему удивляться. И Полина, и Томас оказались уникальными людьми, не похожими по характеру и привычкам ни на кого из исполнителей, с которыми я когда-либо работал.
Первыми иностранными артистами, с которыми я работал, была группа «Смоки» – они приезжали в Россию в начале 2000-х годов, тогда я еще трудился в компании «МедиаСтар». Мы организовали гастрольную поездку группы по некоторым городам России, затем дали концерты в Казахстане.
Тогда я понял, что западные артисты, несмотря на свой высокий статус, бывают порой равнодушны к каким-то атрибутам успеха. В частности, когда в Алма-Ате у нас случилось недоразумение с гостиницей и вместо лимузинов «Smokie» («Смоки») пришлось везти в аэропорт на обычных автомобилях, музыканты ничем не выразили недовольства. Главное для них в тот момент было – успеть вовремя на запланированные концерты. Зато я пережил тогда массу неприятных минут, пришлось бегать и улаживать все финансовые и организационные вопросы в сжатые по времени сроки.
Но, несмотря на уже имеющийся опыт общения с иностранными артистами, Полина с Томасом казались людьми не от мира сего. Особенно Томас. Вырос он в другой культуре… Знаете… Американцы по менталитету все же чем-то похожи на россиян – такие же «рубаха-парни», открытые в общении, только чуть жестче, может быть. А вот европейцы уж очень не схожи с нами. Более сдержанные, более консервативные, более организованные. Не только я удивлялся и паниковал, но и сам Томас постоянно выказывал крайнюю степень изумления, соприкасаясь с теми или
Например, меня поразило, что Томас всегда – абсолютно всегда – пристегивался ремнями безопасности в автомобиле. Садился на переднее сиденье рядом с водителем, защелкивал ремень безопасности, и так ехал. Ни один из артистов не ездил на переднем сиденье, а тем более с пристегнутым ремнем.
Для нас в России такая забота о безопасности в новинку, и водители принялись истово соблюдать это правило только после того, как ужесточили штрафы. А Томас это делал по своей воле. Феноменально. В райдере он, таким образом, вписывал, что во встречающих машинах должны быть ремни безопасности. Это раз. И второе – по дороге из аэропорта автомобиль нигде не должен был останавливаться, даже на автозаправочных станциях.
Но даже не это потрясло меня в Томасе больше всего. Самый показательный случай, который врезался в память – первая наша гастрольная поездка в один из российских городов.
Улучив время, мы отправились гулять по городскому скверу, где бегало много детворы и работал парк аттракционов. Дурачась, мы с Томасом залезли на одну из каруселей, в тележки, запряженные лошадками, и принялись кататься – словно дети, резвящиеся под присмотром взрослых. Навеселившись, мы вышли из сквера, и тут произошло невероятное.
– Арман, а сколько стоит билет, за который ты заплатил? – спросил меня Томас.
А я, покупая в кассе билеты на «лошадки», естественно, спонсировал обоих. Я назвал сумму, не чувствуя подвоха.
И вдруг Томас достал деньги, протянул и вежливо так произнес:
– Вот, возьми, пожалуйста…
– Что это? – уставился я на купюру, не поверив своим глазам.
– Деньги за билет, который ты мне дал… – снова очень вежливо пояснил Томас.
– Но Томас, я могу хоть раз заплатить?! – воскликнул я, недоумевая, как можно из-за такого пустяка так дергаться.
– No, no, no, – замахал Томас руками, затем все-таки отдал мне эту бумажку, и после я весь вечер вспоминал и удивлялся его манерам.
Так между нами и повелось. Если мы обедали где-то в кафе или выпивали по чашке чая, он скрупулезно высчитывал, насколько я потратился, и возвращал мне эти деньги. В моих глазах это была просто квинтэссенция холодного капитализма, и я считал все это слишком уж большой щепетильностью, граничащей с придирчивостью. Но потом я все-таки проникся этой логикой и понял, что в таком этикете немало плюсов.
Когда вас связывают с человеком только деловые отношения, а ты платишь за своего визави раз, другой, третий, то в конечном итоге может сложиться ощущение, будто рядом с тобой халявщик, особенно если речь идет о мужчине. А в рабочих отношениях подобное недопустимо.
Томас был по-своему прав – и я стал вести себя на предложенный им манер. Мы чуть ли не до копейки подсчитывали, кто, сколько потратил и на что, потом делили расходы. Я как восточный человек, конечно, сильно напрягался по этому поводу, зато Томас считал это абсолютно справедливым, даже нормой. Так продолжалось до тех пор, пока мы не притерлись друг к другу. Томас пообвыкся тут, в России, и перестал вскакивать каждый раз, когда приносили счет, а я перестал обращать внимание на его желание не быть никому ни в чем обязанным.