История новоевропейской философии
Шрифт:
Ну ладно теперь после рассуждений о врождённом и приобретённом, мы должны поговорить о суждениях теперь априорных. Не о представлениях априорных. А кстати, как понять что какое то представление априорно. Вот априорное представление. Мы говорим априорное — значит не из опыта возникло. А как это уяснить? Тоже сложная очень проблема эта для Канта. Тут с суждениями гораздо легче. Коротко говоря, он решает её так. Если в случае с категориями, например. Дело в том, что существуют заведомо априорные суждения, заведомо априорные. Сейчас я вам об этом скажу. Но пока предположим. Так вот, каждое суждение имеет свою форму. И формы бывают разные у суждения. Вот эти формальные моменты суждения можно выделить как бы. Кристаллизовать. И рассмотреть их отдельно от самой материи суждений. И даже отдельно от самих суждений, — просто форму этих суждений в чистом виде. Вот формы суждений, в таком абстрактном рассмотрении, Кант называет логическими функциями суждения. Категории, по его мнению, есть ни что иное, как предметно истолкованные логические функции.
Но главное, о чём я сейчас хотел сказать, даже не это. Дело в том, что поскольку логические функции присущи заведомо априорным суждениям, которых существование Кант безупречно доказывает, то они сами априорны эти идеологические функции. Так? Верно? А поскольку категории генетически едины с логическими функциями, то и они априорны. Не возникают из опыта, стало быть. Что и требовалось доказать. Мы поставили какой вопрос: почему категории априорны? Видите, достаточно сложное доказательство Канта предлагает. Но оно очень важно для него. Кстати, именно это доказательство, если исторически вопрос рассматривать, было первой репликой Канта на сомнения Юма. На вот эту угрозу эмпиризации всего нашего знания. Первое, что он сделал Кант, — провёл метафизическую дедукцию. И это привело, не буду сейчас подробно об этом говорить, но это заставило его в корне пересмотреть вопрос об отношении между понятиями и явлениями.
Ну и следующий момент, поговорим об априорных суждениях. А то мы говорили об априорных представлениях (или понятиях — это одно и тоже для Канта). Для Канта это технический термин — «Форштеллунг». вот представление для Канта — слово, подходящее практически ко всему. То есть и понятие он может назвать «представлением». Вот Гегель бы взбесился, если бы услышал. Гегель чётко различает, к примеру, понятие и представление. А Кант. для Канта это просто проходной термин, которым при случае можно всё назвать. Поэтому я тоже им сейчас пользовался. Вообще, речь идёт о понятиях прежде всего. Но под представления можем подвести и формы созерцания. И так далее.
— ««Форштеллунг?»
Форштеллунг. Могу написать. Давайте сейчас прервёмся минут на семь и продолжим.
Разговор с преподавателем на перемене
Трансцендентальная антропология — и ответ на вопрос «что такое человек?», в действительности можно получить как экстракт от всех трёх «Критик…» Канта, основных. А вот в этой работе «.Прагматической антропологии.», в ней дан совсем иной срез человека. И в этом смысле, эта работа совсем плохо интегрируется с трансцендентальной философией Канта. А основные идеи — этой работы.
Она как бы состоит из двух логических, таких, разделов. Во — первых, Кант анализирует способности человека. Ну, прежде всего, познавательные способности. Много говорит о чувственности, о рассудке. Но в таком именно эмпирическом аспекте. То есть говорит о них лишь постольку, поскольку о них можно судить с помощью самонаблюдения Интроспекции или с помощью таких внешних наблюдений за поведением других людей. В индивидуальном плане или в социальном плане. Ну, так вот о чувственности, о рассудке, о вкусе, о воле… — все вот эти моменты. И это первый большой блок.
А второй блок это рассуждение о человеческом роде в целом и о его способности к развитию. Сюда же примешиваются, между прочим, многие этнографические моменты, ну то, что сейчас можно назвать культурологическими в целом. Например, вот он говорит здесь о чувстве не с точки зрения объяснения возможности априорного знания как в трансцендентальной философии, а с точки зрения того, что способствует развитию чувства, например. Как ребенок чувствует мир. Как взрослый человек чувствует мир. Как бывают, какие-то отклонения. И так далее. Вот какой идёт разрез. И главная идея его в рассуждении о человеческом роде в целом — это тезис о том, что человек, индивид зол, как бы, и подвержен чувственным склонностям, но родовая природа человека добра. Человек как родовое существо добр. И вот это противоречие между индивидом и обществом, между индивидуальным и социальным человеком — это одна из основных пружин прогресса человеческого рода. Ну, вот это если очень коротко. Много споров вызвала эта работа. Буквально в прошлом году опубликована лекции Канта по антропологии в Германии. Двадцать пятый том вышел его академического издания и теперь у нас более полная информация может быть о том, как вот происходило становление кантовской
Так, ну теперь мы должны с вами поговорить о суждениях, в частности об априорных суждениях. Я должен вам сказать, что этот вопрос является главной темой Введения в «Критику чистого разума». Вот именно здесь Кант анализирует структурные особенности суждений, перечисляет разные виды суждений. И потом вот, базируясь на результатах этого анализа, формулирует главный вопрос «Критики.»: как возможны априорные синтетические суждения?
Ну, прежде два таких уточнения.
Во — первых, давайте договоримся чётко различать представления и суждения. Или понятия и суждения. Сделать это надо, потому, что в некоторых случаях различие между представлениями и суждениями не очевидны. Вот приведу пример: например, «красный мяч» и «мяч красный». Вот два словосочетания, идентичных по своему содержанию. Верно? Но в одном случае: «красный мяч» мы имеем дело с представлением, в другом случае: «мяч красный» — с суждением. В чём разница между этими двумя понятиями? Интуитивно мы чувствуем, но вот надо отрефлексировать ее. А разница в том, что в случае с суждением «мяч красный» появляется ещё один неявный элемент. А именно предмет, о котором мы говорим. Я вот высказываю словосочетание «красный мяч», у нас просто возникает образ красного мяча. И всё. Сам по себе этот образ не имеет никакого отношения к истине, или лжи. Это просто образ. Вообще все представления сами по себе существуют безотносительно к истинности или ложности. Об истинности или ложности представления мы можем говорить лишь сравнивая, сопоставляя их с предметами. Вот когда мы сопоставляем представление с предметом и смотрим, соответствует ли предмет представлению или представление предмету, и высказываем, как обстоит дело с этим соответствием — мы судим этот момент. Поскольку любое суждение связанно с сопоставлением представлений и предметов, то только в суждениях имеет место функция истины или лжи. Так вот, это первое.
Второй момент. хотя и тут можно было бы ещё несколько оговорок сделать. Надо, говоря о кантовской теории познания, всегда различать между просто суждениями, между истинными суждениями. значит сначала надо различать: суждение, истинное суждение, мнение, веру и знание. Иногда Кант одним термином «суждение» объединяет все эти пять понятий. А в других случаях он проводит между ними чёткое различие. Вот это вот различие нам надо зафиксировать.
Итак, мнение. Будем говорить об истинных суждениях, соответственно об истинных мнениях. Мнение — это такое суждение, положение дел, которое не опирается ни на субъективное, ни на объективное основание. То есть я могу, например, высказать суждение, что скажем на оборотной крышке стола ничего не написано. Вот я высказал суждение. Так? Оно может быть истинно, если там действительно ничего не написано. Но у меня нет никаких объективных оснований. Что значит объективных оснований? Это значит, я не могу доказать. Значит объективное основание — способность объективно доказать, строго, что дело обстоит именно так! А я не могу доказать. И субъективных оснований у меня тоже нет, потому что я знаю, что наши студенты любят писать на партах и что в принципе там может быть, что-то написано. Вот это классический источник мнения. И это можно проверить. Вот если мы проверим, тогда мое суждение будет опираться на опытное основание, которое в данном случае будет равносильно доказательству. Хотя опытные свидетельства далеко не всегда могут доказывать. Но в данном случае могут, поскольку в данном случае речь идёт о сингулярном факте. Преподаватель склоняется, чтобы заглянуть под стол, но быстро выпрямляется. Но я не буду этого делать (хотя можно) — это не важно.
Второй вариант. Мнение превращается в веру, когда у нас имеется субъективное основание для того или иного утверждения. Ну, субъективное основание возникает по разным причинам. Например, они могут быть связанны с привычками какими-то. Или они могут быть связанны с доводами, имеющими вероятностный характер. Такие доводы не достаточны для доказательства, но они достаточны для веры.
И, наконец — вера превращается в знание, когда мы можем доказать истинность суждения.
— Достаточной для…?
Для веры, вот субъективной. Вероятностные доводы достаточны для веры. А когда можем доказать, то вера превращается в знание.
Договорились, да? Теперь сразу же спросим. Вот я не раз говорил: главный вопрос «Критики.» — как возможны априорные синтетические суждения. Какой смысл здесь вкладывает Кант в слово «суждение»? О чём идёт речь? Речь идёт, во — первых, об истинных суждениях или вообще любых суждениях? Первый момент. Второй момент — идёт речь о мнениях, знаниях или вере?
Ясно, что речь идёт именно об истинных суждениях. То есть уточнить так надо: как возможны априорные синтетические истинные суждения? Потому что объяснять возможность ложных суждений очень не легко. Мы можем априори всё что угодно. какую угодно глупость говорить и если бы Кант этим вопросом задавался, то тут никакого исследования не потребовалось бы. Для объяснения возможности такого рода ложных суждений. Достаточно просто представления о спонтанности нашего ума, который может порождать новые сочетания субъектов и предикатов, и формировать новые суждения. Всё! Это не была бы проблема. Значит речь идёт об истинных суждениях.