История новоевропейской философии
Шрифт:
Вернёмся теперь к аналитическим и синтетическим суждениям.
Всё-таки, как избавиться от субъективности? Вообще ведь тут можно до абсурда довести. Можно так вот сказать. Вот вы считаете, допустим, что золото связанно с желтизной, а я считаю, что нет. Действительно, если у каждого свои ассоциации. Тогда вопрос о действенности, о нужности этого различения сам собой решается — оно ненужным оказывается. Какой смысл в нем, если с помощью его ничего нельзя решить?
Вот если внимательно проанализировать кантовский текст, то можно увидеть, что он даёт (в других даже местах, не во Введении к «Критике чистого разума») дополнительные пояснения. Эти пояснения действительно кое-что проясняют.
Ну, во — первых. Тут вот еще какой важный момент: Кант пытается установить соответствие между
Вот давайте посмотрим, как работают эти критерии. Потому, что аналитические суждения основываются на законе тождества. Там где есть импликация, в соответствии с законом тождества, имеет место строгая необходимость. Там, где имеет место строгая необходимость, мы имеем дело с априорными суждениями. Значит, все аналитические суждения — априорны. Так же, как все эмпирические суждения — синтетичны. Ну, это просто оборотная сторона того, что все аналитические — априорны. Если перевернуть, то получится, что все эмпирические — синтетичны. Потому, что если бы было какое-то аналитичное эмпирическое суждение, то мы впали бы в противоречие с тем, что только что сказано (мы только что сказали, что все аналитические суждения априорны).
— Ну а если мы на опыте получили какой-то предикат (как нам показалось — из опыта). Но глубокий анализ показывает, что и без опыта можно было из предмета выудить этот предикат. Т. е. эмпирическое суждение получилось аналитическим.
Вот тут вот. если мы действительно можем попасть в такую ситуацию, то это означает лишь, что мы не достаточно чётко пока их развели — аналитические и синтетические. Если мы доведём их до конца это разведение сейчас вместе с Кантом, то вот таких ситуаций у нас не возникнет. Пока мы следуем одним лишь дефинициям, заметьте. Смотрим теперь.
Да, но бывает ещё. Значит, все эмпирические — синтетичны и все аналитические — априорны, но есть ещё одна возможность суждений: априорных, но синтетических. Так? Вот значит три всего варианта, может быть: могут быть априорные аналитические, апостериорные синтетические и априорные синтетические. Причём возможность первых двух из них, то есть аналитических и апостериорных синтетических, несомненна. И вот тут никакой проблемы в том, как они возможны, нет для Канта. Гораздо труднее для него понять возможность (и этому он посвящает своё сочинение) — априорных, но синтетических, а не аналитических суждений. Но это к слову.
А вот на что я хочу сейчас обратить ваше внимание. Поскольку сфера опыта, с которой связанны апостериорные суждения, она совпадает со сферой предметов, которые нам даны, (ведь на опыте нам даются вещи, предметы) и поскольку все суждения об этих предметах имеют синтетический характер, то (вот сейчас мы резко облегчим себе задачу, выйдем из этого леса). То. слово «синтетический» во всех кантовских словосочетаниях можно заменить на слово, на фразу — «относящийся к предметам». Значит, синтетические суждения — это суждения о вещах — вот что это такое (и о соотношениях вещей). Но если это так, то. чем же тогда оказываются аналитические суждения, суждениями о чём? Ответ Канта такой — о словах. Синтетические — о вещах, аналитические — о словах. Точнее говоря — аналитические суждения всегда выражают правила словоупотребления. А синтетические суждения говорят о том, как вещи соотносятся друг с другом. Таким образом, сферы этих суждений абсолютно не совпадают. И смешение между ними, строго говоря, невозможно.
Возможна другая проблема. К какому классу относится конкретное суждение — вот где проблема возникает. То есть само различение не вызывает вопросов; вызывает вопросы атрибуция конкретных суждений к тому или иному классу. Но вот эта атрибуция (и проблемы вот этого атрибутирования) не имеет реально никакого отношения к вопросам трансцендентальной философии. Эти вопросы должны решаться лингвистической философией, лингвистическим
Вот я сейчас дам точную дефиницию аналитических и синтетических суждений, исходя из кантовских посылок (такую, формальную дефиницию).
Итак. Если суждение допустим «А» есть «Б» — аналитическое, то «Б» является необходимым условием корректного употребления слова «А» по отношению к той или иной вещи. Вот такой смысл суждения «А» есть «Б», если оно аналитическое. «Б» — это необходимое условие корректного употребления слова «А» по отношению к какой-то вещи.
А если это суждение синтетическое, то тогда смысл его иной. Вот если мы расшифруем, подробно его изложим: все «А» есть «Б». Если оно синтетическое, то тогда смысл вот такой: в восприятии мы всегда обнаруживаем постоянную связь свойств, выражаемых словом «А» и словом «Б».
Вот если мы продумаем эти формальные дефиниции, то мы увидим с вами, что перед нами оказывается очень простой критерий определения, в том числе и практического определения: данное суждение аналитическое или синтетическое? Ну, вот возьмем суждение, о котором мы уже с вами говорили: «всякое золото жёлто». Допустим, если оно аналитическое, какую связь оно имеет с этой кантовской дефиницией? Лишь тот предмет мы можем назвать золотом (если всё это перевести, конкретизировать), который имеет жёлтый цвет (ну и другие ещё свойства). Вот если оно аналитическое, то оно имеет такой вот смысл. И теперь мы должны сами себя спросить: действительно ли это так? Действительно, мы не назовём золотом предмет, допустим, обладающий атомным весом золота, плотностью золота, но не имеющий жёлтый цвет. Мы должны теперь опрашивать свои лингвистические инстинкты. Вы видите, что этот вопрос совершенно другой области уже принадлежит. Если вы чувствуете затруднения, допустим, назвать вот этот предмет гипотетически нами нарисованный, золотом, то тогда действительно, суждение аналитическое. Если же вы без всяких затруднений назовёте этот предмет золотом, то тогда — синтетическое. Облегчить вот этот конкретный лингвистический анализ может такое вот обстоятельство: надо просто проанализировать, как, допустим, в русском языке работают подобные словосочетания. Посмотрите метафоры в частности. Вот называют что-то другое «золотом»? Называют. Нефть называют «чёрным золотом». А что-то еще, например, «белым золотом» называют. Вот обратите внимание, есть странное определение «черное золото», «белое золото»… Почему вот этот цвет тут появляется?
— Потому, что цветовая компонента важна.
Да. Она важна! Люди хотят сравнить с золотом, но чувствуют, что жёлтого цвета нет, поэтому так прямо с золотом не сравнить и они как бы вышибают этот цвет из определения. Это косвенно свидетельствует о том, что без жёлтого цвета мы не можем назвать предмет золотом. А это значит, что суждение аналитическое, всё-таки. Вот.
А, например, можете ли вы назвать телом что-то невесомое. Можете? Вот, представьте себе, встречаетесь с объектом протяженным, плотным, но абсолютно невесомым. Можем, конечно! Значит суждение: «все тела имеют тяжесть» — синтетическое. И говорит лишь о том, что все опыты, которые мы до этого проводили, показывают связь протяженности, плотности и массы. Вот и всё! Вот это смысл суждения, если оно синтетическое.
Ну, мы далеко в дебри забрались. Вот один лишь практический вопрос как раз вот по поводу Рассела и вообще аналитической традиции. Дело в том, что в аналитической традиции была принято критиковать Канта за то, что он считал математику априорным синтетическим познанием. Я подробно ещё об этом не говорил, но тем не менее. Вот Кант считал, что существует большой, (хотя и не очень большой) корпус априорных синтетических знаний. Так? Уже априорных синтетических. То есть априорных знаний о вещах (давайте будем делать этот перевод). И к числу этих знаний он относил, во — первых, математику, чистую математику, и, во — вторых — общее естествознание.