История новоевропейской философии
Шрифт:
На следующем занятии мы с вами поговорим чуть более подробно об эстетике Канта. ну и о других разделах. Т. е. мы.
— Вот этим исчерпывается первая ««Критика.»?
Нет, наоборот, мы поговорим ещё о трансцендентальной эстетике. Не об эстетике в современном смысле слова, об этом я тоже скажу, но, а вот о.
— Нет, я имею в виду раздел об аналитических и синтетических ***, поэтому, я думаю, там ещё что-нибудь?
Ну, это только Введение. А там дальше начинается реализация этой программы. О ней как раз мы поговорим. Там вот, Кант последовательно всё это разбирает, показывает возможность математики,
— А вот прошлый раз мы закончили на ***…
Соответствии понятий и явлений. Вот на этом. На пробуждении от догматического сна.
— Априорные понятия должны как бы содержать в себе формальные условия…
Да, возможности явлений — вот этот коперниканский переворот… Вот как раз то, что так и обстоит дело, Кант доказывает в Аналитике, а именно в Дедукции категорий, о которой я сегодня говорил — но дойти до Дедукции очень не просто. Действительно, сложный материал, но я думаю, мы раскрутим.
Спасибо, до свидания.
До свидания. (ок. 03-12-99)
09-12-99 На прошлом занятии я давал общий обзор критических идей, точнее историю становления критицизма. Ну а сегодня мы пройдёмся более конкретно по разделам «Критики чистого разума» и, может быть, успеем уже и перейти к «Критике практического разума».
Но прежде, вот что я хочу отметить, по поводу общей критической установки Канта. Надо решить вопрос, что такое критицизм кантовский. Вот он действительно называет свою философию критической, да? И иногда даёт ей название трансцендентальной философии, но чаще — критической. Вот мы обсуждали возникновение «Критики чистого разума», но не конкретизировали само понятие «критики». Это тоже надо сделать, прежде чем пройдёмся по разделам этого сочинения.
Итак, Кант противопоставляет критическую философию догматизму и скептицизму. Вот он говорит, что критические методы философии — это такой средний путь между Сциллой скептицизма и Харибдой догматизма.
Значит, догматическая философия — это такая философия, в которой суждения высказываются без всякой рефлексии. То есть мы судим, говорим что-то о вещах, не задумываясь над тем, в праве ли мы высказывать эти суждения или нет. Вот это — догматизм.
Догматизму противоположен скептицизм, который, обращая внимание на то, что философия действительно судит о вещах, которые она не может обосновать (просто смело, как бы в штыковую атаку бросается на мир, на бытие) — приходит к выводу, что вообще познание, любое познание обречено на провал.
Догматизм — естественная позиция разума. Она, считает Кант, вытекает из здравого смысла. Здравый смысл не привык ведь рефлексировать, вот с каким-то предустановленным взглядом на мир мы подходим и, так сказать, считаем, что так оно и есть. Потом начинаем формализовать все эти наши суждения о мире, и получаем систему догматических утверждений.
Скептицизм, говорит Кант, это такая противоестественная установка нашего разума. Она не может возникнуть сначала. Необходимо сначала. требуется развитие, какое-то накопление знания в метафизике и только потом, в качестве реакции, возникает скептицизм.
И критицизм. От догматизма критицизм отличается тем, что анализируется основание наших суждений. Гегель потом смеялся над кантовской позицией: «ха — ха — ха, Кант хочет научить разум наш плавать, не бросая его в воду». То есть, прежде чем реально познавать, он рассуждает о том, как возможно познавать.
Но, а теперь перейдём к анализу разделов кантовской критики.
Итак, первым большим разделом кантовской критики является (помимо всех предисловий, введений) «Эстетика», как мы уже знаем. В «Эстетике» Кант обосновывает возможность математики как чистого знания, на основе своего учения о пространстве и времени.
Ну, давайте начнём. Кант обосновывает то что, пространство и время — априорные формы чувственности двумя путями в «Эстетике».
Первый путь — называется метафизическим истолкованием пространства и времени.
Второй путь — он именует трансцендентальным обоснованием.
Самым простым, так сказать, и понятным способом истолкования пространства и времени является как раз трансцендентальный. Заметьте, правда, что я вам рассказывал на одном из прошлых занятий, что Кант пришёл к учению о субъективной природе о пространства и времени исходя из так называемой проблемы неконгруэнтных подобий. Помните, мы об этом говорили? Любопытно, однако, что эти аргументы (о неконгруэнтных подобиях) в самом издании «Критики чистого разума» не фигурируют. То есть здесь есть некий парадокс: учение, которое привело Канта к этому трансцендентальному идеализму, проблемы, которые породили трансцендентальный идеализм, они оказались скрытыми. Не то, что даже маргинальную роль занимают в аргументации, подтверждающей учение о субъективности пространства и времени, а вообще элиминированы оттуда. На их место заступили совсем иные доводы. Вот часть этих доводов носит такой квазифеноменологический характер. То есть Кант хочется сказать: достаточно посмотреть на то, как устроено пространство и время. На то, как оно устроено.
Я напишу, вы наверно уже будете бояться, что я что-то не то напишу, но. вы следите. Если я ошибусь, вы сразу говорите, не ждите следующего занятия.
Итак, пространство и время. Вот эти термины, кантовские, с них начнём: Raum — пространство; Zеit — время. Кант в начале «Эстетики» действительно даёт очень важные определения нескольким понятиям.
Прежде всего, понятия «созерцания», «эмпирического созерцания», «ощущения» и «явления». Вот эти понятия часто смешиваются друг с другом и Канту важно их различить.
Значит, созерцание — это форма или способ, благодаря которому предмет даётся нам. Значит, давайте сразу договариваться: мышление это представление о предмете через общие понятия. Мышление всегда имеет дело с общим. Созерцание всегда имеет общее с единичным. Через созерцание предмет нам даётся, через рассудок мыслится.
Созерцание бывает чувственным и интеллектуальным:
Чувственное созерцание (то есть данность предмета) — оно возникает в результате воздействия извне, — вот особенность чувственного созерцания.