История очевидца иных миров
Шрифт:
— Тебе ещё встанет боком сегодняшний демарш, Джейд Фланахэн! — прошипел незнакомец. — Ты считаешь, что можешь столь безнаказанно вести себя с представителем верхушки Буквы?
— Послушай меня, Эдкрон, я говорю только один раз. Мне плевать на всякую букву, вместе с её верхушкой и тобою в довесок. Я достаточно обеспечен, чтобы не зависеть от прихотей власть имущих простолюдинов. И я не позволю никому, будь то хоть магистр Эдкрон, хоть лорд О'Лири, хоть сам ливонский кёниг, угрожать мне в моём доме.
Отец, после неожиданного эмоционального взрыва, говорил негромко, и этот мягкий вкрадчивый тон был куда более пугающим. Магистра, однако, он не особенно впечатлил:
— Ладно-ладно, Фланахэн, побереги свой пыл для других времён и для другой компании… Я сказал. Ты услышал. На этом все. До встречи, безликий! — Эдкрон издевательски приподнял воображаемый головной убор. Глаза Джейда сузились, он выпустил воздух через стиснутые зубы:
— У тебя пять секунд, чтобы убраться. А потом, будет неважно, магистр ты или уличный лотошник — я выкину тебя из дома
Магистр снова бросил на Джейда один колючий взгляд, хотел ещё что-то сказать, но Фланахэн смотрел куда-то в сторону, а губы его безмолвно отсчитывали назначенное время. На счёте "три" Эдкрон, плюнув на чинность и невозмутимость, попятился к входной двери, развернулся и как камень из пращи вылетел на улицу.
Джейд стоял, закрыв глаза, грудь его медленно поднималась и опускалась. Решив, что прошло достаточно времени для того, чтобы отец успокоился, Крейван негромко кашлянул.
— Сын, не сейчас. А может быть и никогда. — отец говорил, не открывая глаз. — Ты не узнаешь, о чём был наш разговор — для твоей же безопасности. И ты никому не будешь рассказывать о его окончании — для нашей общей безопасности. Но я должен предостеречь тебя. Никогда, слышишь, никогда не пересекай свой путь с дорогой человека, только что покинувшего наш дом. Да, на свете много дурных людей, немало их и в нашем городе. Кто-то из них занимает высокие посты, кто-то влачит нищее существование. Природа их зла схожа: и одни и другие всего лишь заложники своего положения. Первые совершают дурные поступки вследствие безграничных возможностей, вторые потому, что не имеют никаких возможностей. Но магистр "Буквы" Эдкрон пытается их всех переплюнуть. Природа его злокозненности не лежит в плоскостях социальных крайностей, он перерос их. Теперь он жаждет знаний, и чтобы получить их пойдёт на все. Я не скажу тебе, с каким предложением Эдкрон пришёл ко мне, знай только, что я не был первым безликим, получившим его. Никто из нас не дал своего согласия. И не даст, хотя, возможно, и пожалеет потом. Но это не худший выбор, поверь. Ладно, иди, но не забывай нашего разговора…
Следующие две недели были очень богатыми на гостей. К отцу то и дело заходили мужчины-безликие, как знакомые Крейвану, так и нет. Двое даже провели в доме Фланахэнов несколько ночей. Как показалось Крейвану, не потому, что им некуда было идти, а для того, чтобы обеспечить безопасность его семье. Потом, вроде, всё поутихло, визиты прекратились. А ещё через две недели случился тот самый Большой пожар в квартале безликих…
— К которому, само собой, приложил свою волосатую длань наш общий знакомый. — Хэнран угрюмо смотрел на Крейвана. — Не сам, конечно, через своих подручных, коих у него легион.
— Ты не рассказывал. Ходили какие-то слухи, но ничего конкретного никогда не всплывало.
— Нет, ничего явного и не было. Только косвенные признаки. Следы масла у старого сарая, откуда пошел огонь. Видели кого-то из нездешних в том районе ещё до начала бедствия. К делу, как говорится, не пришьёшь, но совпадений очень много. Но, главное, Эдкрон тогда исчез из города. Кое-кто из любителей делать преждевременные выводы решил, было, что ему "помогли". Честно говоря, когда прошло уже достаточно времени, я и сам в это проверил. Ну не бывает такого, что вот был только что человек, не из простых — всё время на виду и на слуху, и вдруг — как в воду канул. Но через несколько лет магистр наш в столице объявился. Жив-здоров, будто и не пропадал никуда. Как нам донесли, куда-то ездил, то ли с миссией секретной, то ли по делам торговым. Так на целые годы он там и задержался. А месяца полтора назад вернулся в родную вотчину. Причём, вернулся уже как магистр всего Онтрейма, не меньше. Я-то его приезду сначала особого значения не придал. Получается, зря не придал…
— Оказывается, ты, Хэнран, чуть ли не в Большой Совет вхож. А так ловко маскировался под отступника…
— Был вхож. — голос старика посуровел. — Не во мне сейчас дело. И даже не в Эдкроне с его псами. Дело в тебе, твоих способностях и навыках.
— Глава, вы не закончили своё повествование… — сказано было тихо и робко, но в голосе Еноха слышались упрёк и настойчивость. "А ведь есть что-то в этом парне…" — подумал Фланахэн.
Хэнран медленно потёр висок. Выглядел он лет на десять старше своих шестидесяти пяти — больным и усталым.
— Да, верно. Эдкрон повторил просьбу. Хотя это, конечно была никакая не просьба, а прямой приказ, подразумевавший или награду за исполнение, или наказание за отказ. Меня, впрочем, он не удивил, а вот Совет был изрядно напуган. Ну да грех сердиться на стариков и женщин: за годы жизни в общине они разучились держать голову высоко и смотреть в глаза опасности. Это был тот единственный раз, когда я пожалел о нашем добровольномпокаянии… Ну, и так как наш добрый совет сбился в дрожащую отару, право ответа я возложил на себя. "Ты требуешь от этих людей невозможного, Эдкрон", — сказал я: "Если человек, безликий ли, не-мертвый или простолюдин, неважно, не утратил навык, но забыл, как его использовать правильно — то лучше и не пытаться. Всё равно ничего путного не выйдет. Но суть даже не в этом. Люди общины добровольно отказались от своей природы ради своей души. Это не причуда, модное поветрие или даже слово чести, которым кто-то дорожит, а кто-то может и поступиться. Оседлость — это та крайность, впав в которую однажды, более не выходят из неё никогда. Тех, кто дал слабину, здесь нет. И ты напрасно тратишь своё и наше время, уговаривая и угрожая. Я понимаю твои мотивы:
Старик замолчал, взял стоящую подле кружку, сделал несколько глотков. Крейван терпеливо ожидал.
— Может быть, тебя удивит, мой милый мальчик, но в этом решении основную роль предстоит сыграть тебе. Да-да, не делай больших глаз, ты не ослышался. Именно ты должен будешь возглавить исход женщин и детей…
Да, замечание Хэнрана насчет больших глаз не было образным. Глаза Фланахэна и впрямь выкатились из орбит:
— Нет, что… — Скорее хрип, чем попытка задать вопрос.
— Говорю же тебе — у нас мало времени, вникай поскорее. Ты, как никто другой знаешь эти места. Ты исходил их вдоль и поперёк в этих своих противных Творцу ритуалах очищения. Ну да ладно, не сейчас… Будь сейчас здесь самые сильные и опытные братья, я не обращался бы к тебе, ибо предпочёл бы не рисковать твоей безопасностью. Да что там, скорее всего ты и не узнал бы ничего — уехал бы назад в город, а мы рассчитывали бы только на свои силы. Но, повторюсь, молодые и сильные братья далеко, реальное сопротивление оказать здесь некому, вся надежда на тебя, Крейван…
— Почему ты оскорбляешь меня, старый друг?! — Фланахэн в упор смотрел на Хэнрана. — Ты вправду считаешь, что мне безразлична ваша судьба, и я с легкой душой могу отправиться по своим делам, зная, что общине угрожает опасность?!
Енох в отчаянии вскинул руки:
— Стой! Не горячись, ты не так понял…
— Я ещё в состоянии говорить за себя, если ты не заметил. — Хэнран хмуро покосился на советника по безопасности. — Прости Крейван, я, правда, говорю что-то не то. Слишком много на нас свалилось за эти дни. Нет, конечно, я ничего такого и помыслить не мог — ты воистину сын своего отца, за которого ему не пришлось бы краснеть. Но уж очень Брейда противилась возможности твоего участия в надвигающейся буре… Твои брат и сестра уехали в абсолютном неведении. И тобою она рисковать боится, насилу мы её уговорили…
Значит, Крейван зря сердится на Эйбл и Дейди. Они не сами поспешили уехать по своим делам, их буквально выпихнула мать, опасаясь, кабы близнецы чего не узнали — тогда-то они точно не остались бы в стороне.
— В общем, решать тебе, мой мальчик. Я понимаю, тебе хотелось бы возглавить оборону, устроить Эдкрону и присным какую-нибудь хитрую ловушку и тому подобное. Но, прошу тебя, уведи и укрой нуждающихся в защите — это сейчас куда важнее!
Крейван задумался. Да, он хотел выступить против людей, угрожавших его матери и лучшим друзьям. Хотел бы встретиться с ними если не лицом к лицу, то так, чтобы встреча эта заставила их отвернуть, бежать, забыть дорогу к общине раз и навсегда. Но, с другой стороны, он отлично понимал, что противостоять головорезам Эдкрона ему придётся практически в одиночку. Дейди, скорее всего, посмеялся бы над мыслями брата, сказав, что все эти гильдейские бойцы и мизинца его левой руки не стоят, что они с Эйбл, вооружившись парой прутиков, погнали бы этих вояк до самого до города Лютениума. Что есть, то есть — бахвальство в Дейди часто брало верх над разумом. Ведь всем было прекрасно известно, что внутренние армии гильдий состоят как из хорошо тренированных подмастерьев-мечников, так и из наёмников. Причём, гильдии не гнушаются нанимать на службу самых отъявленных мерзавцев, которых земля носит. Наверняка, Эдкрону подчиняются именно такие ублюдки, не видящие разницы между убийством мужчин, либо женщин и детей. Посему, план Хэнрана имел определенный резон: вместо того чтобы, пытаясь защититься, возложить на алтарь алчности и тщеславия магистра жизни многих оседлых, лучше уйти в относительно безопасное место и отсидеться там до лучших времён.