История очевидца иных миров
Шрифт:
***
Аннета — такое имя ей дали родители, это имя было записано в метрике, так её звали до пятнадцатого дня рождения все: дома, в школе, друзья, соседи, и даже пастор в их маленьком приходе. Будильник, что поднимал её каждое утро в семь пятнадцать, казалось, пропевает "Ан-нет-та" своим писклявым электронным голоском. К пятнадцати годам Аннета возненавидела своё имя. Вычурность, непривычное для слуха звучание — просто нелепость, а не имя. Что, из-за необъяснимой сейчас прихоти родителей, ей теперь до конца жизни быть Аннетой? Чёрта с два! Счастье выковывается своими руками! Аннета начала свою борьбу. Проще всего было с отцом, после ультимативного заявления дочери о желании зваться, как минимум, Энн, он только плечами пожал и довольно быстро приноровился к изменившимся условиями. Мать же, учительница начальной школы, увидела в этом детскую блажь не по возрасту, с коей, по роду деятельности, сталкивалась в достаточном количестве. Она наотрез отказалась называть Аннету Энни и следующие два месяца в семье Флауэрс выдались жаркими. То громкие ссоры, то взаимное ледяное игнорирование. Наконец, мать сдалась, но не до конца. И по сей день она, случается, обращается к своей ненаглядной Энн, как к давно канувшей в Лету Аннете. В школе Энни тоже пришлось выдержать
Последние месяцы уходящего 2013-го здорово встряхнули не только сонную, подёрнутую ряской жизнь деревни, но и сбили с привычного ритма процессы, происходящие в кондитерской — плоти от плоти Бушмилса. Сначала появились эти странные люди, знакомые мистера Бреннана. Цель их появления до сих пор оставалась загадкой для Энни. Вроде как они готовили здоровяка-шведа, мистера Нильстрёма, к какому-то бою, но на деле… Одни люди из команды то и дело куда-то уезжали, другие постоянно раскатывали по улицам, словно наблюдая за кем-то или ожидая кого-то. Нет, может подготовка к боям без правил примерно так и должна проходить (Энн была далека от мира профессионального спорта), но выглядело это очень подозрительно. В общем-то, всё бы и ничего, городские гости вели себя вполне пристойно, кабы не Маккуин со своей компанией. Мало того, что он постоянно задирал местных мужчин, так ведь Билл ещё и не давал прохода Энн. Клеился к ней, устраивал скандалы в кондитерской, отпугивая постоянных покупателей, подстерегал Энн на улице, делая недвусмысленные предложения. Нет, до откровенных грубостей, а тем паче до рукоприкладства не доходило, но крови им с Шефом Маккуин попортил изрядно. Однажды, после особенно мощной атаки Билли на бастионы невинности Энн, Мэтт выгнал наглеца взашей (Билл, похоже, был неприятно удивлён нежданной агрессии до того флегматичного толстяка, потому даже не сопротивлялся), а после выбил у шефа полиции телефон мистера Бреннана и серьёзно проговорил с последним. Неизвестно, как мистер Бреннан "повлиял" на Билли, но где-то с неделю Энни полной грудью дышала воздухом свободы. А потом появился этот парень, сын миссис Фланаган. Странно, прожив в деревне всего-то один день, он ухитрился оставить о себе долгую память. Уже одно то, как он встал на защиту Сьюзен из кафетерия можно приравнять к подвигу: кто бы из деревенских мужчин на такое решился? Кроме ребят из гарды, разве что Шеф — вот и всё. Вообще-то Креван не производил впечатления отчаянного парня, скорее, он был достаточно домашним, наивным горожанином, навроде многих туристов, что, приезжая в летний сезон, заходятся восторгом от такой местной пасторальной атмосферы, что прямо аж до слёз. Энн всегда смешили такие ребята, юноши и девушки, мужчины и женщины, которые сегодня чуть ли не штаны мочат от восторга, завтра эти свои восторги выставляют на суд своей общины в соцсетях, а послезавтра вытряхивают воспоминания из голов, как вытряхивают мусор из пылесоса. Люди, живущие сегодня, страшащиеся смотреть в завтра и не помнящие вчера. Однако, при общем сходстве, Креван всё же отличался от большинства. Он был одновременно весел и, внутренне, печален. Постоянно прислушивался к чему-то, слышимому только ему одному, и лицо его периодически накрывала тень тревоги от ещё неосознанной, но неотвратимой опасности. Он знал что-то; возможно, не понимая, но стремясь прогнать прочь это знание. Было ли в этом затравленном взгляде решение о самоубийстве? После того, как Фланаган исчез, Энни пыталась вспомнить, понять, даже примеряла его образ на себя, но к какому-то однозначному выводу не пришла. Креван был встревожен, в его взгляде сквозила внутренняя усталость, но не похоже было, что парень дошёл до последнего предела. Хотя, какой из Энни психолог, откуда ей знать, что творилось в тот злополучный день в голове Кревана? Осознание этого, мысль о возможном сведении счётов с жизнью, мягким, застенчивым и довольно приятным человеком, не давали девушке покоя. Ей почему-то взбрело в голову, что она могла, когда бы распознала тревожные признаки, повлиять на дальнейший жизненный путь Фланагана. Иногда Энн даже винила себя в том, что случилось с ним, не могла сдержать слёз при виде горя миссис Фланаган и, конечно же, приходила в ярость при одном даже упоминании имени Маккуина. Вполне возможно, он не имел касательства к судьбе городского гостя, но зная натуру Билли… Что интересно, после исчезновения Кревана, Маккуин значительно снизил интерес к персоне Энн. Чего уж: он вообще только раз заглянул в кондитерскую, а получив нагоняй от девушки, тихо исчез. И, кажется, исчез навсегда. Во всяком случае, так говорят все вокруг: тётушки, покупающие свежее бисквитное печенье; Мэтт, имеющий информацию из первых уст,
Именно Шон Митчелл стал той последней встряской, на которые были столь богаты последние месяцы уходящего года. Он вошёл в "Чего-нибудь к чаю" два дня назад, ближе к закрытию, когда Мэтт уже снимал кассу, а Энни протирала гостевой столик. Попросил печенья и чая. Не сказать, чтобы поздний гость очень обрадовал Шефа, но он, демонстрируя предельную доброжелательность, отправился на кухню готовить чай, а Энни из вежливости заговорила с незнакомцем, а после, со всё возрастающим интересом, стала изучать его. Приятный мужчина, лет на десять старше Энн. Одет, как многие из приезжих: повседневные джинсы, пуловер, рабочие ботинки; но всё сидит размер-в-размер и в таком сочетании смотрится весьма гармонично. Забавная, слегка старомодная речь, но на деревенского жителя совсем непохож. Нос слегка искривлен вправо (почти как у того парня, Кревана, чьё исчезновение наделало столько шума), мягкая приятная улыбка (он не любит показывать зубы, и ей это нравится). Глаза… Вроде как серые, с зеленоватым оттенком, возможно немного изменённые линзами очков. Но почему-то кажется, что на самом деле они должны быть темнее и глубже. Странный эффект, который можно списать на освещение. Поверхностная беседа о том, о сём, быстро перешла в кулинарную плоскость, а ещё немного погодя, Энн с удивлением обнаружила, что легко и непринуждённо рассказывает о себе. Странно, раньше она не замечала за собою такой откровенности со случайными людьми, но какого-то стеснения, а тем более дискомфорта, Энн не почувствовала. С Шоном (незнакомец, само собой, к тому времени уже представился) было очень легко болтать, но, как вдруг поняла девушка, ещё легче с ним было говорить на серьёзные, а быть может и сокровенные темы. Шон (не Митчелл, тем более, не мистер Митчелл — только Шон) был слушателем от природы. Он умело вёл разговор, искусно лавируя между темами, способными завести беседу в тупик, вовремя задавал уточняющие вопросы. Но, что больше всего импонировало в нём — это отсутствие самолюбования во фразах и снисходительного тона, типа "Неглупо, девочка… И кто бы мог подумать?!" — чем грешили многие мужчины в общении с Энни. Когда, окончив уборку на кухне, вернулся Шеф, он с удивлением обнаружил свою подопечную всё ещё болтающую с покупателем. Он с деланным возмущением воздел очи горе и вздохнул, ни к кому не обращаясь:
— Дела… Надеюсь, до завтрашнего открытия управлюсь…
Незнакомец вскочил и с виноватым видом протянул руку:
— Митчелл. Шон Митчелл. Уж простите меня — не смог противостоять обаянию столь дивной собеседницы… Во искупление вины, я мог бы помочь с уборкой…
Мэтт хмыкнул и снова закатил глаза:
— Э-э, друг — перестань! "Помочь"… — он на секунду задумался, внимательно глянул на Энн, отрешенно изучающую свои ногти, потом добавил. — Ты поможешь, если проводишь эту пигалицу домой, к родителям. Она живёт на другом конце деревни. Обычно, я сам отвожу, но сегодня нужно закончить кое-какие дела…
Энн зарделась и вопросительно уставилась на Паркера:
— Шеф, а как же уборка?
Он только рукой махнул:
— Катитесь. Поздно уже.
— А-а… Ты готов отпустить меня вот так запросто, с незнакомым человеком?
— Ну, я-то думал, что вы поладили? И вообще, мне кажется, что он всё равно собирался пригласить тебя поужинать или что-то в этом роде…
— ???
— Ну не надо меня сверлить, не надо, а то через дырку весь песок высыплется. Ты что, девочка, думаешь, я готов тебя выпроводить в ночь с маньяком под руку? Бреннан сказал, что ему можно доверять.
Теперь наступила очередь удивляться Шону:
— О-о, Дилан…
— Ну да. — Шеф повернулся к Энни. — Когда Маккуин отчалил, Бреннан позвонил и пообещал, что теперь проблем у нас не будет. А заодно упомянул, что в их команде пополнение — с материка прибыл старый приятель. Когда он зашёл, я покумекал и решил, что это он и есть: тот самый приятель. Так?
Шон только руками развел:
— Мистер Холмс, я склоняю голову перед Вашими способностями…
— Ага, принято. В общем, раз уж ты заглянул познакомиться, то считай, что дело сделано. И… Убирайтесь уже!
Энни упорхнула переодеваться за дверь, ведущую в подсобное помещение, а Шон поспешно начал натягивать куртку. Паркер покосился на дверь, за которой исчезла девушка, потом, понизив голос, проговорил:
— Приятель, не знаю, откуда, но я знал, что ты заглянешь. И вижу, что Энни глаз на тебя положила. Проводи её, да. А после мы с тобой поговорим… — он преувеличено бодро улыбнулся, так как Энни уже вернулась в зал.
Недолгая поездка к дому, где жила Энни с родителями прошла почти в полном молчании. Девушка смотрела в тёмное окно, а Шон не сводил глаз с высвеченного пятнами фар полотна дороги. Остановившись на плохо освещённой улице, возле дома, одного из ряда каменных однояйцевых близнецов, Шон помедлил, ожидая реакции Энни. Она щёлкнула замком дверцы, повернулась к спутнику и осторожно улыбнулась:
— Спасибо, что подвёз…
— Пустяки. Всё равно заняться пока нечем.
— У-у, большие планы?
— Скоро бой. Ульфа нужно подтянуть в скорости передвижения по рингу и быстроты изменения направления движения.
— Китайская грамота для меня…
— Я вообще-то преподаю фехтование. Дилан попросил поработать с нашим здоровяком. Думает, адаптация фехтовальной техники к рукопашному бою может дать свои плоды.
— Уже яснее. Покажешь как-нибудь пару приемов из этого своего фехтования? — девушка с воодушевлением взмахнула воображаемым клинком.
— Обязательно… — пауза. — Энни…
— Да?
— Ты сможешь завтра отпроситься пораньше?
Она вздрогнула от неожиданности. Сначала лёгкий испуг, потом тепло, зарождающееся внизу живота и разливающееся по всему телу. Она надеялась, что в салоне достаточно темно для того, чтобы вдруг запылавшие щеки остались незамеченными.
— Какие будут планы? — идиотский вопрос, заданный пересохшими губами. Энни ругала себя последними словами за накатившее смущение, но слова в этот вечер неспособны были противостоять чувствам.
— Если ты не против, — его голос охрип, стал ниже, — съездим поужинать куда-нибудь. Надеюсь, ресторан подойдет?
— Гм, — она с трудом удержала непроизвольный смешок, — у нас тут с ресторанами туго. Пять кулинарных звёзд — куриные крылышки по-мексикански в "Наггетс Кинг".
— Что же, значит, мне придется извернуться и найти что-нибудь на шесть звёзд. Так ты не против?
— Хорошо. Приезжай завтра к “Мэтт энд Энн” к пяти вечера. — девушка чуть помедлила, взвешивая что-то, потом потянулась к Шону и быстро поцеловала его в губы. — Пока!