История одного гоблина. Два в одном
Шрифт:
– Муфад'ал? – не поверил своим глазам Адинук, каким-то чудом узнав прибывшего за поднятым забралом.
– Бисму кулель ашрари[1]! – ахнул в ответ латник, снимая шлем.
По его красному инфернальному лицу стекали крупные капли пота.
Библиотекарь не привык к прогулкам по горным тропам да еще в доспехах. Белые зрачки расширились, делая черные глаза дьявола похожими на нарисованные неумелым художником.
– Как вы попали в Великий Разлом, друзья мои смертные? Я смутно помню, как мы стали невольными зачинщиками мятежа, а потом…
Лошадки подозрительно
– Тебе память отшибло, что ли, лишенец? – вскинулся Аггрх. – Ты же сам сбежал во время турнира. Хиенне даже спасибо не сказал за свободу.
– Меня освободила из рабства эта пуута? – поразился алхаким, пытаясь рассмотреть за крупами единорогов лежащую суккубу. – Я в долгу перед ней. Чем я могу помочь?
– Опять он о долге, – хмыкнул Аггрх.
– А чем можешь? – поинтересовался Адинук. – У нас тут драконье нашествие. Представляешь, Минору-то оказался перводраконом.
Дьявол застыл с открытым ртом.
– Мои записи не дали полноты картины, – пожаловался он. – Позвольте порыться в вашей памяти, чтобы войти в курс дела.
– Валяй, – беспечно разрешил эльф.
Муфад'ал зажмурился и мысленно потянулся к разуму барда. С содроганием он высвободился из полубезумных бредней, яркими образами мелькающих в голове эльфа вперемешку с грудами рифм разной степени паршивости, и отчаянно помотал собственной. Сбросить дурман, царящий в разуме Адинука, получилось не сразу.
– Все так плохо? – робко спросил алхаким.
– Возможно, даже хуже, – подтвердил орк. – Хотя, может, и лучше. Он далеко не все видел, поэтому часть наверняка нафантазировал.
– Надо что-то делать, друзья мои! – выхватил огненный меч из ножен жахани.
Единороги испуганно отпрянули, едва не затоптав Михеля с Хиенной. Монах, утратив самообладание, сильно шлепнул ладонью по крупу ближайшего жеребца, оказавшемуся самым крупным в табуне. Тот взвился на дыбы и бросился на Муфад'ала как на главного виновника переполоха.
– Мамочка-прародительница! – отпрыгнул в сторону невезучий дьявол, роняя шлем.
Мгновение отделило его прыжок от участи быть сброшенным вниз с семисотфутовой высоты.
В этот момент на краю обрыва материализовался Минору, объятый странным зеленоватым свечением. Единорог уже не успевал затормозить, и с разгона всадил рог прямо в появившегося древнего.
Силы удара хватило, чтобы первый из драконов вместе с вожаком табуна рухнули со скалы вниз. Адинук жадно ловил взглядом последние мгновения жизни падшего бога, мысленно ругая себя, что взял слишком мало свитков про запас. Минору в полете красиво взорвался зеленым снопом искр. Жеребец, освободивший рог, неожиданно расправил невесть откуда взявшиеся за его белоснежной спиной крылья цвета снега и воспарил к солнцу. Табун призывно заржал. Услышав с небес ответный призыв, лошадки взяли разбег и последовали за вожаком в небо.
[1] Во имя всего нечестивого! (гад.)
Глава 34
«Ну, какой же это геноцид? Вот если бы мы
– Квимиаль-тхан
Алхаким вернулся в расположение файлака довольно быстро. Серхенги сразу заметила перемены в поведении начальника. Изменилась даже походка, как будто Муфад’ал за десять минут отсутствия пережил целый ворох приключений и враз помудрел. Доспехи покрылись пылью и уже не выглядели парадными из-за нескольких заметных опытному глазу царапин и вмятин.
– Атакуйте драконов, живо! – коротко распорядился он. – Я за подмогой, вернусь быстро.
– Собрат алхаким! – возразила Рахимана. – Это против правил. По закону мы должны воевать с нечестивыми пуутами, а не помогать им.
– Это новый мир, тут не место старым глупым законам! К тому же нам выгодно им помогать, – бросил напоследок жахани и быстро нырнул в собственноручно сотворенный портал.
Серхенги проводила его озадаченным взглядом, не понимая, где в чужом мире, полном пуутов, командир собрался искать помощь, и что вообще происходит. Впрочем, приказы не обсуждаются.
– Вы слышали алхакима! – крикнула она. – За Эльжахим!
***
– Михель, ты как? – участливо спросил Аггрх, глядя на монаха, отчаявшегося спасти Хиенну.
Суккуба умирала у него на руках, и никакие молитвы не помогали. Ритуал забрал всю ее силу. Жалких остатков не хватало для поддержания жизни, а молитвы, исцеляющие тело, не могли вылечить ту часть пууты, которую можно было бы назвать душой. Человек поднял голову. По небритым щекам стекли две скупые слезинки.
– Почему? – спросил он не столько у орка, сколько обращаясь к кому-то выше. – За что?
Кулаки парня сжимались и разжимались, а взгляд застыл на камне перед ним. Зеленокожий счел за благо вернуться назад к Адинуку. Эльф наблюдал за ходом битвы, делая пометки в очередном свитке. Обзор у остроухого был прекрасный, позволяя во всех подробностях рассматривать, как драконы истребляют демонов. Иногда он срывал с плеча лук и прицеливался. Чаще просто опускал лук, но пара стрел все же унеслась куда-то вниз. Хоть результат и не был виден, но Аггрх почти не сомневался, что эльф где-то делает зарубки, пускай не на самом луке, и сейчас в том месте должна появиться еще парочка больших и жирных.
– Ну, что у нас тут? – поинтересовался орк больше из желания с кем-то поговорить.
– Наших бьют, – ответил эльф, не отрываясь от записей и макая перо прямо в волшебную котомку.
– Наших?
– Пуутов, – пояснил бард, продолжая делать записи.
Воин решил, что не хочет узнавать, откуда у барда такой неиссякаемый источник чернил в карманной вселенной.
Армия Квимиаля внизу поредела еще больше, но все еще была многочисленной. Маленькие чешуйчатые прыгуны-пишааки и крылатые импы как наименее защищенные сбились в огромную кучу в центре. Стофутовые ящеры не могли атаковать разом и нападали на центр круга по одному-двое, делая заход за заходом.