История одной практики
Шрифт:
Примерно с полгода назад, в городе началась уличная война. Допрошенные о ее причинах ничего не знали, но эта война была мало похожа на привычную вялотекущую грызню между Домами. Дело дошло до массового кровопролития, чего в истории Винчеции никто и припомнить не мог. О своей роли в кровопролитии тропиканцы говорили крайне неохотно, но мы с Квентином уяснили следующее: во-первых, они принадлежали к проигравшим фракциям, во-вторых, им пришлось покинуть город и скрываться, опасаясь мести. Скрывались они, правда, не долго — их быстро нашли люди ла Локо. Нашли и поставили перед нехитрым выбором: покинуть Тропикану и отправится в Ицкарон или патриотично умереть на родине. Время на раздумье не давали: кто
Сколько точно было в городе тропиканцев, мы не узнали. Те, кого мы допросили, сами этого не знали. До ареста они жили в припортовых ночлежках, где за пяток медяков каждому предоставлялось место под крышей и удобный гамак. По нашим скромным подсчетам, получалось, что таких переселенцев в городе могло быть и более сотни. В одной только ночлежке, где жил Поросяттичини их было девять человек.
— Облаву мы своими силами не потянем, — задумчиво произнес Квентин. — Разве что можем ночью в одну из ночлежек наведаться.
— Клависари тоже сами брать будем? — поинтересовалась я.
Клависари, был, судя по всему, птицей поважнее, и жил где-то в Старом городе. Искать его стоило в «Чреве касатки» — одной из припортовых таверн, куда заходят упиться до беспамятства матросы, оказавшиеся на суше. Там он и держал что-то вроде штаба для координации других тропиканцев. Во всяком случае, каждый из них должен был являться туда, показаться пред его ясными очами дважды в день. Если он не залег на дно после вчерашних арестов, шансы арестовать его были неплохие, поскольку был он собаколюдом, то есть внешностью обладал довольно примечательной.
— Да вот думаю, — ответил Квентин. — Не улыбается мне по городу за каждым бандитом бегать. Разве что ребят развлечь. Ты сама как, поохотиться не желаешь?
Я пожала плечами.
— Ну, этот Клависари может дать показания против ла Локо или даже знать, где он скрывается, — сказала я. — С другой стороны мне тоже не хочется тратить время на след, который может оказаться пустым. На его месте я бы давно уже сменила место явки и обитания, как минимум. Кабаков в припортовых кварталах полным-полно, на «Чреве касатки» свет клином не сошелся. Искать его по всем питейным заведениям — весьма сомнительное удовольствие!
— Для начала, вернемся в Управление, там и определимся, — сказал Квентин. — Есть у меня одна мысль. Схожу с ней к Свиклаю. Он, конечно, меня только после обеда ждет, но если я раньше приду, хуже не станет.
— Что за мысль, шеф? — спросила я.
— Она весьма простая: надо ввести разделение труда, — ответил Квентин. — Кто-то должен арестовывать, а кто-то расследовать и допрашивать. Лейтенант обещал помочь людьми, может быть выделит нам трех-четырех стражей, которые и займутся арестами выявленных нами ключевых фигур.
Должна признать, что эта мысль мне тоже понравилась. Осознав масштаб тропиканского нашествия, я хорошо представляла себе и объем работы по его нейтрализации. На допрос трех зверолюдов мы потратили больше полутора часов, а если их будет сотня?
— Хорошая мысль, — кивнула я. — Так мы возвращаемся?
— Конечно, — Квентин поднялся из-за стола и мы направились в местную дежурку, чтобы сдать ключи от допросной комнаты.
Впрочем, уйти сразу у нас не получилось. Оказывается, пока мы выясняли, откуда вдруг случился всплеск преступности на улицах Ицкарона, в тюрьму успели поступить еще четыре тропиканца, на этот раз — человека. Связаны они были шелковыми лентами и женскими чулками, а лица у них были распухшими
— Догадались в «Дикую розу» наведаться, — пояснил нам комендант Роквул. — Хотели, чтобы их обслужили бесплатно. Да еще и выбрали момент, когда к Марианне-Шиповнику в гости Мануэла Лист заглянула.
Мне эти имена ничего не сказали, и Квентин, отсмеявшись, пояснил мне, что Марианна-Шиповник ныне — хозяйка «Дикой розы», а в прошлом — выпускница ИБМ, причем окончила она его с отличием. Располагалось ее заведение на Имперской улице, что само по себе говорило о его элитарности. Сама хозяйка «Дикой розы» предпочитала позиционировать свое заведение не как бордель, а как салон интим-услуг. Что касается Мануэлы Лист, то она является старшей жрицей Храма Любви [92] , госпожа весьма влиятельная, по совместительству — покровительница и защитница всех «ночных бабочек» города. Эти многоуважаемые дамы были вынуждены оторваться от обсуждения последних мод, и скрутить тропиканцев. После этого они позвали патруль стражей и передали им преступников с рук на руки.
92
Храм Любви посвящён Гламуре — богине любви, секса, красоты и моды, младшей дочери Расты и Идры. Гламура относится к старшим богам и изображается как молодая красивая женщина в розовых одеждах. Цвет волос, глаз, а также особенности телосложения сильно зависят от текущих представлений об идеальной женской красоте. В настоящий момент Гламура — голубоглазая блондинка среднего роста и с третьим размером груди.
— Кстати говоря, сержант, — сказал комендант Роквул, — вы собираетесь допрашивать того эльфа, которого ночью арестовали?
— Нет, не собираюсь, — ответил Квентин. — Его дело моему отделу совсем не по профилю, я просто оказался рядом, вот и поспособствовал тому, чтобы он оказался здесь. Насколько я понимаю, в его деле все ясно, так что, как только освободится профильный следователь, так сразу и займется им. Там и расследовать-то нечего, все просто.
— Я это к чему спрашивал? — усмехнулся комендант. — Тут к нему родственники рвутся. Леди Гаргалуэль Силорин и леди Рафалиэль Эралли.
— Вообще, они ему очень, очень далекие родственники, — сказал Квентин. — Он-то сам из-под Сурана, у него тут близкой родни нет. Впрочем, как я сказал, это дело меня не интересует. Пойдем, Селена.
— Что за эльф? — поинтересовалась я, когда мы вышли из тюрьмы.
— Да… — махнул рукой Квентин. — Приехал тут к нам один далекий родственник. Представь: напился на приеме, посвященном его приезду, и ночью спьяну полез в спальню к тете Лидии. Дядюшка уехал по делам в Лук Голем на пару дней, так что этот родственничек, видимо, решил скрасить ее одиночество. Тетя проснулась и подняла крик, ну а я услышал и пришел на помощь, только и всего. У этих суранских эльфов странные понятия о том, что можно делать в чужом доме, а чего нельзя…
Лично мне странным показалось только лицо Квентина. Было оно ну уж очень довольное, настолько довольное, что проглоти он лимон — кислее не станет. Сдается мне, не все так просто в этом деле. Впрочем, я уж точно им заниматься не стану: своей работы столько, что конца ей не видно.
Сэр Генри Свиклай, лейтенант Стражи
Иногда бывают дни, когда я начинаю вполне понимать Уиллиса. Жить среди эльфов и не сойти с ума — это много о человеке говорит. Впрочем, я все же не вполне уверен в том, что это соседство не оказало на разум сержанта своего пагубного влияния, хотя периодические медицинские осмотры он проходит без проблем, а психиатр в комиссии совсем не для галочки.