История одной практики
Шрифт:
— От меня-то вы что хотите, леди? — спросил я, не скрывая усталости в голосе.
— Чтобы вы выслушали нас, сэр, — ответила леди Рафалиэль Эралли.
Ей, чтоб вы знали, по слухам, под три тысячи лет. Я бы ей больше пятидесяти не дал, будь она человеком, конечно. Впрочем, глаза ее выдают — мутные, повидавшие все и вся, а теперь вынужденные смотреть на меня.
— Выслушали и поступили сообразно общественному благу, — добавила леди Гаргалуэль Силорин.
Эта — помладше, она доводится леди Эралли то ли внучкой, то ли правнучкой. Говорят, прекрасно
— Ну, так я слушаю вас, леди, — сказал я. — Слушаю, и жду, когда вы перейдете к сути дела, вместо того, чтобы рассказывать мне о родословном дереве суранских эльфов.
Кроме двух почтенных эльфийских леди, в кабинете находился милорд Натан Валонорэ — адвокат. Тоже эльф, к счастью, не столь старый, как его спутницы. Ему едва исполнилось три сотни — самый расцвет для эльфа лишенного сильного магического дара. В отличие от леди, милорд Натан предпочитал молчать: после того, как он поздоровался со мной, он не проронил еще ни одного слова.
Что я сейчас хочу, так это выставить обеих леди за дверь вместе с молчащим Валонорэ. Это же надо: провести у меня в кабинете уже двадцать минут и все еще никак не перейти к делу, ради которого они сюда пришли. Я бы так и сделал, ели бы мне сначала не позвонил лорд Коурвил, городской советник, и не попросил их принять, а чуть позже, с приказом «встретится и разобраться» — капитан, который сегодня согласовывает бюджет Стражи на второе полугодие и по этому случаю на весь день отбыл в ратушу. Вот, сижу, пытаюсь разобраться. А что делать?
— Мы вам это не просто так рассказываем, молодой человек, — сказала леди Гаргалуэль, — а что бы вы уяснили, что милорд Симон Милисалэ — не какой-нибудь безродный выскочка, а эльф из благородной семьи.
Насчет выскочки — это шпилька в мой адрес. Впрочем, чихать я хотел на все ее шпильки, мне моя золотая цепь не за красивые глаза досталась и не за длинные уши.
— Вполне готов вам поверить на слово и без получасовой лекции, — сказал я. — Особенно, если вы возьмете на себя труд и сообщите мне, кто такой этот самый Симон и к чему мне знать, что он происходит из столь замечательного семейства.
— Как, вы не знаете? — возмутилась старшая леди.
— Так для чего вы здесь вообще сидите в таком случае? — воскликнула вторая. — Этот ваш мальчишка Эорин арестовывает милорда Милисалэ по надуманному обвинению, а вы тут — ни слухом, ни духом!
На самом деле я прекрасно знал, что Уиллис ночью какого-то эльфа арестовал, который его тетку изнасиловать пытался, но вот о том, что прапрадедушка арестованного первым из эльфов достиг на собственноручно построенном корабле Тыпонии и привез оттуда саженец какого-то «зеркального ясеня», я и понятия не имел. И как только жил без этого знания?
— Во-первых, сержант Уиллис больше ваш, чем мой, — начал я контратаку, — во-вторых, насчет ареста я в курсе, хотя имя арестованного и
Обе леди тут же разом обернулись и вопросительно посмотрели на милорда Натана, тот в ответ лишь вздохнул, скорбно развел руками и кивнул.
— Но Лидия отозвала свое заявление, — сказала леди Эралли. — Так что теперь не должно быть препятствий к освобождению молодого Милисалэ, так почему же он до сих пор в тюрьме?
— Ну, во-первых потому, что о том, что леди Эорин отозвала свое заявление, я не был в курсе, — ответил я.
— Тем не менее, это так, — подал голос милорд Натан. — Вот, у меня с собой ее отзыв, составленный по всей форме.
И он положил передо мной на стол сложенный вдвое лист.
— А во-вторых, потому, что это ничего не меняет, по сути, — сказал я, не глядя на документ. — Изнасилование — тяжкое преступление, преступление не только против конкретной особы, но и против общества. Заявление жертвы, вообще говоря, не требуется. Разве вы не знаете этого?
Леди снова, как по команде, посмотрели в сторону милорда Натана.
— Разумеется, я знаю об этом, — ответил он. — Но, должен заметить, что изнасилования, по счастью, все же не было, а отсутствие заявления открывает дорогу к досудебному решению вопроса.
— Сделка с правосудием в таком случае возможна, — кивнул я, — если обвиняемый признает свою вину…
— Он ни в чем не виноват! — перебила меня леди Гаргалуэль. — Он просто перепутал комнаты.
— Да? И даже обнаружив в «своей» постели спящую леди Эорин, он не понял, что это не его комната? — спросил я.
— Он знал, что это не его комната, — сказала леди Рафалиэль, — но он думал, что это комната молодой Лазурики Эорин, понимаете?
На самой-самой границе моего сознания тихо прозвенел серебристый колокольчик. Да, кажется, я что-то начинаю понимать…
— Пусть так, это не меняет сути дела, — сказал я.
— Еще как меняет, — возразила мне леди Рафалиэль, — ведь молодой Милисалэ специально приехал в Ицкарон, чтобы назвать миледи Лазурику своей невестой.
Ай да Квентин, ай да молодец! Интересно, как он это провернул? Придется заняться этим делом, а то сядет суранец лет на пять только за то, что у Уиллиса пунктик по поводу кузины.
— Вы полагаете, миледи Лазурика обрадовалась бы его ночному визиту? — поинтересовался я.
— Миледи Лазурике уже давно пора перестать быть такой разборчивой, — ответила, пожевав губами леди Рафалиэль. — Вы думаете, от хорошей жизни мы стали искать ей женихов в Суране? Местные молодые люди уже просто боятся подходить к ней, а она, между прочим, входит в возраст. А после того, как год назад милорд Родевик Кусорин отчего-то не доехал до особняка Эоринов, так даже в Суране найти подходящего кандидата стало непросто.