История папства
Шрифт:
Для Карла начало вторжения стало многообещающим. Вместе со своим родственником, герцогом Орлеанским, он благополучно пересек Альпы, тогда как свою тяжелую артиллерию отправил морем в Геную. Милан, где теперь властвовал блистательный Лодовико Сфорца (Лодовико «иль Моро»), принял его с энтузиазмом; то же произошло в Лукке и Пизе. Во Флоренции короля приветствовал как освободителя Савонарола — подстрекатель из числа монахов-доминиканцев, и Карл воспользовался случаем, чтобы изгнать Пьеро Медичи, не проявлявшего и малой доли тех государственных дарований, которыми обладал его отец, скончавшийся двумя годами ранее. 31 декабря 1494 года Рим открыл ворота перед Карлом, и он водворился в Палаццо Венеция, в то время как Александр, тщетно взывавший к султану Баязиду о помощи, ненадолго
Французы оставались в Риме еще десять дней. Как и все оккупационные армии, они вызывали все большую неприязнь местного населения. Солдаты Карла выказывали мало уважения к жителям города. Каждый день приносил известия о притеснениях, грабежах и изнасилованиях. Подвергся ограблению даже дворец Ваноццы Катанеи. С нескрываемыми радостью и облегчением римляне наблюдали за тем, как французы выступили на Неаполь, сопровождаемые Чезаре Борджиа — официально папским легатом, фактически же заложником, который должен был гарантировать лояльность его отца. С ним также отправился принц Джем, единственный человек во всей этой многочисленной компании, об отъезде которого сожалели.
22 февраля Карл вступил в Неаполь. Король Альфонсо немедленно отрекся от престола и ушел в монастырь. Его сын Ферранте бежал, спасая свою жизнь. С другой стороны, неаполитанцы, которые всегда видели в представителях арагонской династии не более чем чужеземных узурпаторов, встретили французского короля как героя. 12 мая его короновали вторично. Однако, как ему пришлось вскоре убедиться, это были две совершенно разные вещи — молниеносное наступление и программа длительной оккупации. Неаполитанцы, радовавшиеся изгнанию арагонцев, вскоре, в свою очередь, обнаружили, что одного иноземного угнетателя сменил другой, весьма на него похожий. Все больше возрастало беспокойство и среди жителей многих маленьких городов, которые увидели, что им приходится содержать без понятных для них причин вызывавшие недовольство и зачастую весьма недисциплинированные французские гарнизоны.
За пределами Неаполитанского королевства люди также стали испытывать тревогу. Даже в тех государствах, итальянских и прочих, которые прежде благосклонно относились к наступлению, предпринятому Карлом, теперь задавались вопросом, насколько же далеко намерен зайти молодой завоеватель. Фердинанд и Изабелла, которые сами мечтали завладеть Неаполем, заключили союз с императором Максимилианом, который был скреплен браком их дочери Хуаны, впоследствии известной (не без серьезных к тому оснований) под прозвищем Безумной, с сыном Максимилиана Филиппом, и подготовили флот для вторжения.
И даже бывший союзник короля Лодовико Сфорца «Моро» Миланский, к тому времени встревоженный так же, как и остальные, был возмущен присутствием в соседнем городе Асти герцога Орлеанского, чьи претензии на Милан, поскольку он являлся внуком герцогини Валентины Висконти, были не менее серьезными, чем его собственные или чем претензии Карла на Неаполь. Папа Александр, к которому к этому времени возвратилось его хладнокровие, добился значительной поддержки идеи антифранцузского союза, так называемой Священной лиги, номинально преследовавшей мирные цели, но по сути имевшей единственную цель — спровадить нового короля.
Когда Карл в Неаполе узнал о создании лиги, то его охватила ярость, однако он правильно оценил опасность, перед лицом которой теперь оказался. Что еще хуже, он лишился двух высокопоставленных заложников. Чезаре просто ускользнул; у Джема в Капуе начался жар, и через несколько дней он скончался. Таким образом, всего через неделю после коронации в Неаполе Карл покинул свое новое королевство навсегда и направился на север, сопровождаемый 20 000 мулов, нагруженных добычей из Неаполя. Рим охватила паника при мысли о его возвращении. Александр и большинство членов курии бежали в Орвьето, оставив одного-единственного несчастного
К счастью, на сей раз французская армия показала себя на удивление хорошо — видимо, потому, что Карл не хотел терять время и стремился быстро и безопасно пересечь Альпы. Он был бы не прочь добиться аудиенции у папы, чтобы обсудить вопрос о возможном роспуске Священной лиги и добиться от папы полного признания его коронации в Неаполе. Однако папа явно решил уклониться от встречи, и королю ничего не оставалось, как только смириться с этим. Марш, во время которого приходилось в разгар лета тащить через Апеннины тяжелую артиллерию, превратился в настоящий кошмар. А когда 5 июля Карл достиг небольшого города Форново близ Пармы, то столкнулся там с армией лиги численностью примерно в 30 000 человек под командованием Франческо Гонзага, маркиза Мантуанского. Эта битва, единственная за всю кампанию, началась на следующий день и закончилась очень быстро; однако она была самой кровавой из всех, какие видела Италия за последние 200 лет. Прошли времена прежних наемных condottieri,которые стремились максимально продлить войну и продолжать жить ею; зачастую они были склонны рассматривать битву как нечто вроде величественной паваны с рукопашным боем и столь слабым и неточным артиллерийским огнем, что он не мог причинить серьезного вреда. Французы стали применять совершенно иные методы боя: они с их швейцарскими и немецкими наемниками сражались для того, чтобы убивать, и тяжелые железные ядра, вырывавшиеся из жерл их орудий, причиняли ужасные раны.
Гонзага сумел представить сражение при Форново как свою победу; лишь немногие беспристрастные наблюдатели согласились бы с ним. Французы лишились своего обоза, в том числе меча, шлема, золотой печати короля, а также «черной книги» с портретами женщин, над которыми одержал победу Карл, однако потери их были незначительны по сравнению с потерями итальянцев, которые изо всех сил старались остановить французскую армию. Последняя в ту же ночь продолжила свой марш и без приключений через несколько дней достигла Асти. Здесь, однако, ее ожидали дурные новости. Ферранте, сын Альфонсо, высадился в Калабрии, где при поддержке испанских войск, располагавшихся на Сицилии, начал быстро продвигаться к Неаполю. 7 июля он захватил город. Неожиданно прошлогодние успехи французов оказались сведены на нет. Через неделю или две Карл увел свою армию через Альпы, оставив герцога Орлеанского по мере сил обеспечивать французское присутствие.
Однако солдаты, которых он распустил в ноябре того года в Лионе, принесли с собой нечто куда более неприятное, чем мечты о завоеваниях. Три Колумбовых корабля, которые возвратились из Карибского моря в 1493 году, привезли первых известных в Старом Свете больных сифилисом. Через испанских наемников, отправленных Фердинандом и Изабеллой на помощь Альфонсо, болезнь быстро распространилась по Неаполю, где оказалось уже множество заразившихся ею к тому времени, когда туда прибыл Карл. После трех месяцев dolce farniente [206] его люди, в свою очередь, должны были почти все подвергнуться инфекции, и почти наверняка именно из-за них эта болезнь проникла к северу от Альп.
206
Сладостное ничегонеделание (ит.).
Благополучно спровадив Карла, Александр смог заняться решением своей главной задачи — укреплением позиций собственной семьи. Его старший сын, Джованни, к тому времени уже герцог Гандия, как предполагалось, должен был занять неаполитанский престол; однако его честолюбивые помыслы таковыми и остались — в июне 1497 года Джованни исчез. Через два дня его обнаружили в Тибре с перерезанным горлом, на теле насчитали не менее девяти колотых ран. Кто совершил убийство? Джованни было только двадцать лет, однако из-за своего буйного, изменчивого нрава и внимания к чужим женам он уже нажил себе множество врагов.